Алиса Ферней - Речи любовные

• Название: Речи любовные
• Автор: Алиса Ферней
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-017287-7

История мужчины и женщины, магией слов разыгрывающих прелесть адюльтера и опасное счастье тайны!

Сила и магия любовных речей…

Здесь есть все — история, сюжет, драматургия. Все, что превращается в удивительно чувственный роман, о котором критики писали: "Такой роман не под силу создать мужчине, ибо мужчина по-иному воспринимает женщину — руками и глазами. А женщина ощущает мужчину как бы «нутром», всеми своими чувствами".

---

Они редко полностью расходились во взглядах, не понимали друг друга или не ладили. Их союз был прочным, и если один порой и раздражал другого, то лишь потому, что они очень походили друг на друга: каждый из них стремился к тому же, и тот, у кого это получалось лучше, вызывал в другом зависть. У Марка тоже была любовная тайна. Но, странное дело, пока эта возможная любовница разводилась, он желал ее, но так ни разу и не изменил жене. Чтобы назвать вещи своими именами: несмотря на огромное влечение, он ни разу с ней не переспал. Не то чтобы он считал это предосудительным, но он предвидел сложности и боялся, что эта женщина станет из-за него терзаться. Словно он помнил то, что пожелал забыть Жиль Андре: от тайных встреч остается след. Поэтому хранил жене верность из человеколюбия, не к ней, а к другой женщине. Та привязалась к нему, домогалась его, поверяла ему сокровенное. Он выслушивал ее. Можно быть таким одиноким, что кто-то заменит вам свет в окошке. Он был светом в окошке для той женщины. И она дожидалась его.

— Как вы думаете, ваш муж вам изменяет? — спросил Жиль Андре у Полины.

— Уверена, что нет.

— Вот бедняга! Дайте же ему пожить своей жизнью!

— Разве я не даю?

Жилю Андре нечем было крыть.

3

На следующее утро голос был тут как тут. Сперва она нашла это весьма галантным со стороны Жиля. Этот голос снова уносил ее в другое измерение. Она отдалась чувственности их претенциозных разговоров.

— Я вас не разбудил? Как вы? — И так стал с ней разговаривать, словно она одна интересна ему во всем мире.

— Я еще в ночной рубашке.

— Какого цвета?

— Белой.

Она смеялась, радуясь этим дурацким словам.

— По-прежнему свежи! Вы просто поразительно свежи.

Этот комплимент пришелся ей по вкусу: она тут была ни при чем, во всем виноват ее возраст, точно так же это пройдет без всяких усилий с ее стороны, но даже полуправда не могла отвратить ее от желания слышать приятные вещи. Лишь по тому, какое действие производили на нее эти безобидные фразы, она распознала страсть, безраздельно царившую в ней. Ей захотелось тут же удостовериться в этом.

— Я одна. Приходите.

— Я должен работать.

— Приходите!

— Вам скоро рожать! — смеялся он. Это вовсе не показалось ей смешным.

Она умоляла и плакала. Он сломал барьер. В ее стенаниях ему послышалось потрясение, причиной которого был он. Он пришел. Она выглядела усталой. После всего, что произошло накануне, чего она только не передумала.

— Может, я умру родами.

Она была способна заявить что угодно, лишь бы удержать его подле себя. Он лишь грустно улыбнулся. Она чувствовала себя круглой идиоткой и все-таки продекламировала: «Ты отдался блуду: это было в другой стране, и девушка умерла». Затем стала серьезной:

— Что бы вы стали делать, умри я?

— Сожалел бы о вас.

Это был не ответ. Он попробовал урезонить ее, пустив в ход свой голос:

— У вас ведь нет страха перед родами? Она, как всегда, попала в ловушку.

— Нет. Но возможно, я не осознаю до конца опасности. Рассказывают столько ужасного. Произвести на свет человека — дело нешуточное. — В ее смехе послышалось злое отчаяние. Она как-то сразу вдруг очутилась в женском клане, с голосом вроде и ее, но сильно искаженным от бешенства. Любовные ласки и даже проникновение мужского естества в женское лоно были ничто по сравнению с извлечением-извержением из чрева. С полным отчаянием говорила она ему об этом. «Нужно было предвидеть», — подумал он и попытался как-то исправить ситуацию. Но она не слушала и все повторяла как заведенная:

— Ничего… Ничего… — словно в женской доле всегда было место для горькой борьбы между любовью к мужчине и любовью к детям.

Что он мог ответить на этот урок, который она вправе была ему преподать? Он расстроенно молчал.

Она взяла его за руку и притянула к постели. Это было супружеское ложе. То ли по тому взгляду, которым он окинул постель, то ли по непроизвольному испуганному жесту, то ли потому, что у себя он повел ее не в спальню, а в кабинет, она поняла, что у него самого на это не хватило бы смелости. О чем он думал? Никак не узнать. Она посмотрела на него снизу. Он как ни в чем не бывало раздевался с кисло-сладкой улыбкой на устах. Когда он подошел к ней, у нее было четкое ощущение, что он принуждает себя сделать то, чего ожидают от него, но это идет вразрез с его волей. Он приподнял ее белую рубашку. Живот, казалось, вот-вот лопнет, кожа натянулась, стала прозрачной. Голубые вены пересекали его в разных направлениях. Прямо над венериным холмом образовались красные змейки растяжек.

— Право, я боюсь причинить вам боль.

— Знаете, Ева Мартрё спросила меня, знакомы ли мы с вами? — покидая ее, сообщил он. — Забыл вам об этом сказать. Такое впечатление, что она что-то имела в виду, задавая мне этот вопрос. Вы ей ничего не рассказывали?

— Ровным счетом ничего! Мы с ней если и разговариваем, то по большим праздникам. А что вы ей ответили?

— А вы догадайтесь! Применил совет Оскара Уайлда. «Конечно, знакомы. Я всегда любил чужих жен!»

— О, какой вы милый! И дерзкий! А она что?

— То же, что и вы.

— Что вы дерзкий?

— Вот именно.

***

— Я должен идти. Как вы?

Она совсем притихла. Теперь они долго не увидятся. Она этого боялась, он же подозревал, что это будет так. Хорошо зная себя, он понимал, что выберет этот путь. Она думала о том, что рождение ребенка на время прервет ее любовную жизнь. Но, в конце концов, никто не прорицатель, и не хочется верить в худшее. Отныне они будут общаться лишь по телефону. Их жизни не соприкасались. И к тому же он не желал быть причиной опустошительных перемен, которые заметил в ней. А влечение, единожды утоленное, можно и превозмочь. Как мужчины, сеющие вокруг себя любовь, пожелавшие ту или иную женщину, могут жить вдали от нее?

4

Что следовало обо всем этом думать? Полина Арну получила свое и была горда. Двое мужчин были с ней. Ее жизнь переполнилась любовью. Ни то, что она таилась от Марка, ни то, что она ему лгала, ни его слепое доверие ее не смущали. Она просто-напросто пребывала в некоем экстатическом состоянии, вызванном в ней любовником. В общем, о добродетели как-то не вспоминалось. Ее чувство, думала она, всем на пользу — и любовнику, и ей, ощутившей более живо привязанность к мужу и вкус к жизни. С одним она обретала каждодневное спокойствие и взаимную нежность, с другим — минуты острого наслаждения. Эта полнота ее эмоциональной жизни и объясняла, как ей удалось сохранить в секрете свои отношения на стороне. Говорят, женщины способны разболтать что угодно, что секрет не дает им покоя. Полина была на этот счет как кремень.

***

Из суеверия она решила поменять постельное белье. Кружа вокруг постели, думала: «Что такое я сама? А он? Марк частенько говорил: не полюбить вне семьи за всю жизнь невозможно». Но не было ли это лишь словами, мыслями того, кому это ничего не стоило, чья жена была верна? Любить вне семьи… Удачное выражение: не гадкое, похожее на дуновение свежего ветра. Супружеские клятвы отдают тюрьмой. И вот то, что им казалось неизбежным, поскольку они поженились молодыми и на всю жизнь, случилось. И все же ей было не по себе. Марк, первый подвергавший верность сомнению, смог устоять. Она была в нем уверена. Он был безмерно влюблен в нее. Она пала первая. Она колебалась между двумя перспективами: оплакивать ли то, что первое искушение явилось и первой неверностью? Считать ли эротический опыт самым прекрасным, что есть в жизни, и радоваться тому, что довелось пережить его еще раз?

***

«Я лучше всех на свете знаю вас», — говорил любовник. Одно это казалось ей ее виной. Выходило, что любовнику было известно нечто такое, чего не знал муж. Открылось же одному и таилось от другого то, что она была неуспокоенной, чувственной и скрытной.

«Я лучше всех на свете знаю вас…» Он так хорошо ее знал, что защитил от самой себя. По-своему он любил ее. По крайней мере он так думал, что, по сути, то же самое. Волна нежности поднималась в нем от мысли о ее молодости. Это была необычная связь, казавшаяся ему неразрывной. Он не мог взять ее в любовницы. Все женщины, когда-либо бывшие его любовницами, становились несчастными. Он не желал, чтобы это случилось и с ней. Он звонил каждый день ближе к концу рабочего дня. Но больше они не виделись.

— Вы еще не родили? Я звонил, никто не подходил к телефону, я решил, что вы в клинике.

— Вы на меня не в обиде? — не слыша его вопроса, спрашивала она.

Он понимал, что у нее глаза на мокром месте. Они словно была рождена, чтобы дожидаться его.

Затем появился ребенок: мальчик. Марк Арну не от ходил от жены во время родов. Но мысленно она была с другим.