Григорий Волчек - Виктор Курнатовский

• Название: Виктор Курнатовский
• Автор: Григорий Волчек
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1961

Один из первых русских марксистов, друг Ленина и Крупской, Виктор Курнатовский более полжизни провел в тюрьмах и на каторге, в ссылке и в изгнании. Сломленный тяжелой болезнью, он не дожил до торжества рабочего дела, которому отдал все силы, знания, жизнь. Книга Г. Волчека и В. Войнова - первая художественно-документальная биография замечательного революционера-большевика. Тираж 45 000

---

Кому нужен революционер, лишенный слуха, какую пользу принесет он делу?

Машицкий решил вывести своего друга из состояния отчаянной подавленности, и так как никакие увещевания на Курнатовского не действовали, Машицкий решил:

— Здесь нужна какая-то встряска!

Однажды ночью Машицкий вскочил на свою койку и на всю тюрьму закричал: «Караул!» Сбежались все: и начальник тюрьмы и надзиратели. С коек повскакали арестанты.

— Что с тобой случилось? — спросил выведенный из оцепенения Курнатовский.

— Случилось не со мной, а с тобой, — ответил Машицкий, наклонившись к самому его уху. — Всякий раз, когда ты, Виктор, начнешь хандрить или просиживать ночи без сна на койке, я буду кричать «караул».

Курнатовский рассмеялся. Смеялись и все собравшиеся. Даже начальник тюрьмы ушел из камеры, милостиво улыбаясь. С этого дня Курнатовский стал чувствовать себя легче.

Когда он вместе с Машицким покинул тюрьму, на Улицах Шенкурска уже лежал снег.

Зима пролетела быстро: Курчатовский много занимался, читал. К большой радости ссыльных, через Архангельск наладилось поступление нелегальной литературы. Городские власти оставили политических в покое: не до того — кутили и бесчинствовали с купечеством.

Но вскоре этот зыбкий покой нарушила запоздалая, но тяжелая весть, которая пришла из далекого Якутска. Группа ссыльных революционеров, протестуя против отправки без теплой одежды в самые северные, холодные районы, заперлась в одном из домов Якутска. По приказу местных властей солдаты якутского гарнизона осадили дом. Среди политических ссыльных были убитые, тяжело раненные, а некоторых казнили по приговору военного суда за сопротивление власти. Прав оказался шенкурский судья, говоривший о «мягком» приговоре. Распоясавшиеся царские охранники по своему произволу чинили суд и расправу над неповинными людьми. Якутское дело не осталось незамеченным. По всей России прокатилась волна протестов против якутской бойни. Много писали об этом деле и в зарубежной печати.

В Якутске пострадали главным образом революционные народники. Но против произвола царских слуг выступили все честные борцы с царизмом, независимо от их политических взглядов. Колония шенкурских политических ссыльных собралась на этот раз в полном составе. Исчезло недружелюбие, порожденное летним происшествием. Кто-то из народников предложил: двоим или троим ссыльным бежать, добраться до Якутска и убить губернатора Осташкова, главного виновника кровавой бойни.

— Я сделаю это, — неожиданно для всех сказал Курнатовский.

Народники так и ахнули: противник индивидуального террора, марксист и вдруг…

— Да, я, — подтвердил Курнатовский. — Есть преступления, которые нельзя прощать. Осташкова надо казнить.

И он начал готовиться к побегу. Но задуманному не суждено было осуществиться: шенкурские ссыльные получили известие о том, что для приведения в исполнение смертного приговора над Осташковым в Якутск уже выехала группа революционеров, отбывавших ссылку неподалеку от этого города. Следом пришла весть об отставке Осташкова. Он буквально бежал из Якутска. Якутская бойня вылилась в слишком большой политический скандал, и царь поспешил замять всю эту историю.

Тянулись месяцы шенкурской ссылки… Курнатовский и его товарищи не долго ладили с народниками: они не могли простить им терпимого отношения к безобразиям, творимым шенкурским начальством. И все же марксистам довелось дать народникам еще один урок революционной солидарности.

Однажды к дому, где жил Курнатовский, прибежал ссыльный народник. В этот день они провожали Водовозова. Окончился срок его ссылки.

— Во имя революционной солидарности, — заговорил посланец народников, еле переводя дух, — помогите! На переправе через Вагу скандал. Полиция не разрешает нам проводить Водовозова на другой берег реки. Что делать? Товарищи послали меня за вами.

Трое марксистов во главе с Курнатовским бросились бегом к переправе. Там они увидели полицейских, которые не пускали на паром друзей и знакомых Водовозова, пришедших проводить его.

Курнатовский, точно коршун, налетел на полицейских.

— По какому праву вы не пускаете людей проводить товарища? — закричал он. — Долго ли вы будете издеваться над нами?

Полицейские растерялись, а тут еще на них набросились Машицкий и Ворпеховский. В разгаре спора полицейские забыли о тех, кто пришел проводить Водовозова. Они воспользовались этим, перебрались на паром, сообща взялись за канат, и когда полицейские опомнились, паром находился чуть ли не на середине Ваги.

Через несколько недель в кармане Курнатовского лежал паспорт с перечислением городов Российской империи, где ему запрещалось жить. Хоть и урезанная, хоть и плохонькая, но все-таки это была свобода! Куда же ехать? Слежка за ним не прекращалась. И тогда он решил запутать следы, сбить своих преследователей с толку. Его искали в Петербурге, а он жил в селе Глухове, под Вышним Волочком, где временно поселилась его мачеха. От нее он умчался в Москву, где жили тогда Степановы. Там быстро получил явку в Воронеж и исчез, растворился в степных просторах России.

Друзья советовали ему временно покинуть родину, завершить образование и наладить связи с русскими социал-демократическими организациями за рубежом, в первую очередь — с плехановской группой «Освобождение труда». После долгих раздумий Курнатовский решил именно так и поступить. На юге России у революционных народников существовала хорошая подпольная типография, изготовлявшая документе для революционеров. Ее помог создать Алексей Николаевич Бах, живший в то время уже в Швейцарии. Этой типографией пользовались и марксисты. Здесь можно было найти бланки паспортов, выкраденные в полиции, штампы виз, различные штемпеля, печати.

Получив в Воронеже безукоризненный паспорт со всеми необходимыми визами для беспрепятственного выезда за границу, Курнатовский направился в Харьков, из Харькова — в Варшаву… А его искали в Москве, под Москвой. От Варшавы до границы рукой подать, и когда поезд миновал столб с двуглавым орлом, Виктор Константинович почувствовал, что ему больше нечего опасаться сыщиков и полицейских.

ТАМ, ГДЕ ИСКРИЛИСЬ АЛЬПЫ…

Цюрих, куда направил свой путь Курнатовский, был центром обширного промышленного района. В предместьях города, который живописно раскинулся по берегу озера, носившего то же название, дымились трубы машиностроительных заводов, химических предприятий, текстильных фабрик. Здесь зарождалась электропромышленность.

В 30-х годах XIX века в Цюрихе основали университет, в 50-х — политехнический институт. По тому времени это были первоклассные учебные заведения. Хороший состав профессуры, превосходно оборудованные лаборатории привлекали в стены этих учебных заведений молодежь из многих стран мира. К тому же Цюрих славился как большой культурный центр — много музеев, общедоступных библиотек. Да и жизнь в этом городе-труженике стоила значительно дешевле, чем в курортной Женеве, переполненной туристами, или в столице Швейцарии — чиновничьем Берне.

Рабочие Цюриха относились с большим сочувствием к революционерам-эмигрантам, среди которых встречалось немало русских. Первые социал-демократические организации Швейцарии появились именно в этом городе, где учение Маркса и Энгельса нашло благодатную почву. Если по всей Швейцарии соблюдалось право политического убежища и власти терпимо относились к эмигрантам, которые приносили доходы домовладельцам и торговцам, то в Цюрихе борцов за свободу, политических изгнанников окружало особенное участие: трудовое население Цюриха старалось чем могло облегчить судьбу людей, покинувших родину. К тому же здесь хорошо знали, что большинство политэмигрантов имеет очень скромные средства.

Покидая Россию, Курнатовский запасся несколькими рекомендательными письмами и адресами. По одному из таких адресов он и отправился, сойдя с поезда. Русский студент Цюрихского политехникума Скорняков встретил его приветливо, точно старого друга. Они проговорили до полуночи, а утром Скорняков пошел с Курнатовский подыскивать жилье поближе к политехникуму. На Зонненштрассе им попалась комнатка, которую сдавала старая фрау Шох. Плата оказалась вполне подходящей. Шох жила одиноко, работала на текстильной фабрике, дети ее давно разбрелись по свету в поисках счастья, муж умер несколько лет назад. Фрау Шох была не менее бедна, чем ее будущий постоялец. Вот почему она сдавала одну из двух маленьких занимаемых ею комнат. Дом принадлежал муниципалитету. И практически то, что хозяйка желала получить за комнату, равнялось плате, которую она сама вносила в муниципальную кассу Цюриха.

Первая зима в Швейцарии прошла сносно. При содействии Скорнякова и других политических эмигрантов Виктор Константинович поступил в политехнический институт и получил урок в одной богатой русской семье. Это было пределом мечтаний для каждого студента-эмигранта из России.