Александр Чаковский - Нюрнбергские призраки (книга вторая)

• Название: Нюрнбергские призраки (книга вторая)
• Автор: Александр Чаковский
• Жанр: Современная проза

Хоть он и "антифашистский", но, тем не менее, здесь рассказывается о первых месяцах после капитуляции в Германии, о главарях рейха, о том, как они вели себя на процессе, о мечтах реванша и подлости американцев, настроенных против большевизма и фактически сотрудничающих с национал-социалистами. очень интересно о "вервольфах" и "пауках".

Хотя автор закончил эту книгу в 1989 году, она остается актуальной до сего времени. Неофашизм в наши дни набирает силу, особенно в некоторых бывших советских республиках, в первую очередь в Прибалтике, а также на Украине.

 Первая книга романа опубликована: «Роман-газета» № 22 — 1988

---

Звук сирен постепенно смолк, и Рихард понял, что и полицейские и санитарные машины, очевидно, уже подъехали к дому. Следовательно, если он хочет узнать, сколько там убитых и раненых, то надо вернуться.

Он снова снял куртку, носовым платком вытер лоб, делая вид, что ему жарко, расплатился, не допив пиво, и, проговорив, ни к кому не обращаясь: "Пойти, что ли, посмотреть…", вышел на улицу.

Рихард увидел, что люди на тротуарах явно спешили туда, где произошел взрыв. Он смешался с пе-шеходами, миновал переулок и скоро оказался на знакомой улице. Еще издали Рихард почувствовал запах гари, а дойдя до конца переулка, увидел, что соседняя улица окутана дымом.

Однако в это время подул ветер. Он раздувал пожар, но постепенно рассеивал дым. На мостовой и на тротуаре напротив того дома стояла большая толпа людей. Над ней возвышались кузова полицейской, пожарной и санитарной машин.

Толпа была разделена широким проходом, образованным двумя шеренгами полицейских, выстроившихся от подъезда дома до того места, где вплотную друг к другу стояли машины — фургоны с опознавательными надписями и знаками на бортах.

Стена, в которой находилось то окно, была черной от гари и копоти, и по ней стекали струи воды, — очевидно, пожарные только что закончили свою работу. Оконная рама с выбитыми стеклами, с разводами сажи вокруг на стене напоминала подбитый глаз какого-то чудовища.

Рихард уже успел втиснуться в толпу и пробраться почти к самому проходу, где, взявшись за руки, стояли полицейские. Его переполняло чувство гордости. Это он, он все устроил, он швырнул прямо в глотку коммунистам гранату, из-за него собралась здесь эта толпа, примчались эти машины! Кто из группы Клауса, включая и его самого, мог бы похвастаться таким же подвигом? Сегодня вечером этот подвиг станет известным всей партии, всему Мюнхену, всей Германии!

Недалеко от порога дома Рихард увидел лежащее на тротуаре тело старика нищего, недавно игравшего на кларнете. Его длинный свитер был забрызган кровью, кровью и сажей были покрыты седые волосы.

Рихард взглянул на часы: 13.40. Только немногим более получаса заняла вся операция.

Он подошел уже почти вплотную к шеренге полицейских. Прислушался к говору окружавших его людей. Одни убеждали других, что бомбу бросили коммунисты, для этого, мол, в Мюнхен из Восточной Германии была заслана целая террористическая группа, другие, обрывая их, обвиняли "проклятых нацистов"…

Внезапно все смолкли. В подъезде показался человек в белом халате. Медленно переступая, он сжимал ручки носилок. Второй санитар держал носилки с другой стороны. Неторопливо, буднично выполняя привычную работу, они вошли в образованный полицейскими коридор.

Рихард был доволен, что сумел пробраться так близко к проходу. Отсюда он увидит всех, кого уничтожил или смертельно ранил. Вот этот тип, которого сейчас проносят мимо, конечно, мертв. На вид ему лет тридцать, а может быть, окажется и больше, если смыть с лица кровь, прикрыть рассеченный осколком гранаты лоб. "Туда тебе и дорога!" — подумал Рихард. Еще полчаса назад он, наверное, выкрикивал свои коммунистические лозунги. А раньше подстрекал судетских или эльзасских немцев против национал-демократов. Предатель!..

Гордость за содеянное переполняла все существо Рихарда. Значит, он готов, он может преступить все — дружбу, любовь — ради партии.

Пронесли на носилках второй труп. Убитому было явно за пятьдесят, пустой окровавленный рукав пиджака свешивался с носилок. Ничего, на том свете вторая рука ему не понадобится. Третьей пронесли женщину. У нее была вырвана нижняя челюсть, и на ее месте осталось только черно-красное месиво. "А ты чего полезла? — со злобой подумал Рихард. — Забыла разве старонемецкую заповедь для женщин: кирхе, киндер, кюхе! — церковь, дети, кухня!"

Четвертым из подъезда вынесли мужчину. Его сложенные в кулаки руки были сжаты на груди. Губы чуть шевелились. Еще жив! Ничего, подохнет в больнице.

Шофер одной из санитарных машин завел мотор. Полицейский захлопнул задние двери. Фургон отъехал. На его место встал второй.

А пятые носилки уже показались в подъезде… так сколько же всего их было в этом осином гнезде?!

Санитарные носилки приближались к тому месту, где стоял Рихард. И вдруг он замер, окаменел от ужаса. Голова убитой была повернута слегка набок, ветер сбросил с нее покрывало, светлые волосы слиплись от крови, а глаза, неподвижные голубые глаза, казалось, в упор смотрели на Рихарда. Это была Герда.

Она глядела на него своими мертвыми, но широко раскрытыми глазами. Смотрела, как показалось Рихарду, с мольбой, жалостью и презрением.

— Стойте! — крикнул во весь голос Рихард. — Она ведь жива, жива!

Стоящий впереди Рихарда полицейский резко оттолкнул его, а один из санитаров со злой усмешкой громко проговорил:

— Мертвее, парень, не бывает!..

"Герда, Герда! — закусив губы, чтобы снова не вырвался крик, мысленно кричал Рихард. — Это ошибка, встань, я здесь, рядом, Герда!.." Но носилки уже приближались к автомашине.

Рихард, сам не сознавая, что делает, работая локтями и кулаками, стал выбираться из толпы. Его влекла прочь какая-то необъяснимая сила. Казалось, что кто-то громко кричит ему в уши: "Беги, беги, скрывайся скорее отсюда!.."

Преследуемый взглядом Герды, ничего не видя перед собой, кроме ее широко раскрытых глаз, точно подгоняемый в спину раскаленным железом, Рихард бежал вперед. Только спустя несколько минут он сообразил, что инстинктивно стремится к своей машине.

Сесть за руль, вставить ключ в замок зажигания, — все это отняло у Рихарда считанные секунды. Он повернул ключ, включил сразу вторую скорость, нажал на газ и, развернув машину, бросил ее вперед.

Улица была с односторонним движением. Рихарду надо было повернуть налево, но он, не отдавая себе отчета в том, что делает, повернул направо, против движения…

Встречные машины сигналили ему, шарахались в стороны. Но ничто не могло задержать Рихарда. Он мчался вперед, только вперед, временами заезжая колесами на тротуар, кого-то сбил, но и это не остановило его. Очередной светофор он проскочил на красный свет под оглушительный свисток полицейского, свернул из крайнего ряда влево, «подрезая» поток машин…

Люди на автобусных остановках разбегались в стороны, едва завидев эту бешено мчавшуюся и, казалось, потерявшую управление машину.

Знал ли Рихард, куда мчался, куда спешил? Нет. И тем не менее подсознание, во власти которого он сейчас находился, гнало его к определенной цели. Этой целью был дом, в котором жил Клаус. Еще полчаса назад Рихард не думал о нем, но сейчас, ощутив на себе взгляд мертвых глаз Герды, он был обуян новой, непреодолимой, безотчетной страстью: его вело неистовое желание убить, уничтожить Клауса. Совсем недавно Рихард был упоен своей готовностью пожертвовать во имя партии всем, что у него было дорогого, гордостью, что на его долю выпало свершить подвиг, пожертвовать Гердой во имя национал-социализма, что, если понадобится, он совершил бы подобный подвиг и во второй, и в третий раз…

Но сейчас все это ушло из его души. Жила только месть, месть Клаусу за то, что тот заставил его убить Герду.

…Вскоре раздались гудки полицейской сирены. В зеркале Рихард увидел мигающую фарами машину. Она была еще далеко. Рихард сильнее нажал на акселератор, машина сделала резкий рывок, продолжая свой сумасшедший бег, и наконец выскочила на ту улицу, к тому дому, к которому Рихард так неудержимо стремился.

Он резко затормозил, выпрыгнул на тротуар, не заглушив мотора, переложил пистолет из левого кармана куртки в правый, бросил взгляд назад, увидел бежавших по улице полицейских, услышал непрерывною трель свистков и вой сирен, бросился к двери, ведущей в квартиру Клауса, и, одной рукой нажимая на кнопку звонка, другой стал колотить в дверь.

Дверь открылась. На пороге стоял Клаус.

— Это ты! — закричал Рихард. — Ты знал, знал, что она там, это ты, ты, ты!

Он выхватил из кармана пистолет и, почти упираясь стволом в грудь Клауса, выпустил в него всю обойму.

Клаус упал, наполовину вывалившись на тротуар. Рихард бросил на труп уже ненужный пистолет и отпрыгнул назад. Повернув на мгновение голову, он увидел полицейских — они были совсем рядом! — и бросился бежать.

За его спиной прогремели выстрелы. Но ни одна пуля не задела его..

Он бежал вперед без цели, без малейшей надежды на спасение, не бежал, а скорее летел вперед, не видя ничего, кроме широко раскрытых глаз Герды. Заметил впереди переулок и решил свернуть туда, чтобы оторваться от полицейских, но в это — время ощутил сильный удар где-то в боку, ниже спины.

Рихард еще бежал, даже не чувствуя боли, не понимая, что ранен… Он свернул в переулок, бросился в ворота первого попавшегося двора и вдруг ощутил, что летит вниз… Секунды спустя он понял, что упал в какой-то открытый люк, в канализационный колодец или в подвал.