Сергей Скрипаль - Жизнь и приключения Федюни и Борисыча

• Название: Жизнь и приключения Федюни и Борисыча
• Автор: Сергей Скрипаль
• Жанр: О войне

Пройдена половина жизни, но дружбу с детства не только пронесли через школьные годы и юность, не только закалили в огне Афганистана, но и донесли до наших дней два весёлых человека, ровесника, односельчанина. Повесть многопланова и не только рассказывает о жизни двух друзей, но и проводит исследование исторического среза жизни людей, рождённых в прошлом веке в не существующем сегодня государстве, участвующих в сегодняшнем непростом становлении новой России.

---

Зал был большой. Созданный изначально, как концертный, он открывал свою сцену для зрителей во время торжеств, праздников и для встречи с разными знаменитостями, такими, как приезжавшая недавно известная певица или космонавтами, создавшими фурор своим приездом в маленький город.

В обычные дни сцену закрывал опускавшийся сверху экран, и горожане приходили посмотреть любимые фильмы.

Выход из кинозала уводил не к парадной лестнице, а вёл другой дорогой мимо буфета, с аккуратными рядами бутылок пива и лимонада, с горами бутербродов с сыром и колбасой на подносах и конфетами в стеклянных вазах на высоких ножках, во внутренний уютный дворик с фонтаном, скамеечками и узорной кованой решёткой ограды. В ограде открывалась дверь, ведущая на улицу, и там всегда торчала весёлая краснощёкая тётка в белом фартуке, продающая божественные хрустящие горячие жареные пирожки, которые бесподобно готовили в офицерской столовой, расположенной через дорогу. Пирожки стоили недорого и были с начинкой из картошки или повидла, с мясной или гороховой, и так вкусно было есть их прямо на улице, зажав промасленной бумагой!

В общем, для детей, приезжающих из села, где не было особых развлечений, городской Дом Офицеров был сияющим Дворцом, полным приятной загадочности, красоты и невероятных невиданных чудес.

Но приезжали всё-таки не глазеть, а репетировать, готовиться к концерту. Поэтому потехе был час, а делу оставляли время.

Дети повторяли свои концертные номера с учительницей пения и руководителем школьной самодеятельности Ириной Олеговной, раз за разом отрабатывая входы и выходы, запоминая, кому за кем и когда вступать, и что представлять зрителям.

Время концерта приближалось, программа выступления была готова. И тут нечистый подсунул Ирине Олеговне детскую песню о парашютистах.

В ней были такие слова: "Колокольчик серебристый, развернись надо мной, мы летим, парашютисты, над страной, над страной". Эта песня очень понравилась Ирине Олеговне, подходила для концерта, соответствовала духу ДОСААФа и десантных войск.

Но эта же песня стала проклятием для Федюни. Совершенно неглупый, понятливый, но очень волнующийся Федюня, с самого начала не подружился со словами "парашютик", "парашютисты".

И песня-то детсадовская, и слова-то нехитрые, но словно бес вселился в его язык, который, хоть убей, выпевал "...мы летим, парасучисты...". Не хотела сдаваться и отказываться от хорошей песенки Ирина Олеговна, чуть не плакал, но ничего не мог с собой поделать Федюня.

Слова песенки и мелодию он запомнил быстро. Когда вместе с Ириной Олеговной он не пел, а стихами проговаривал слова, у него получалось чётко и правильно "парашютик", "парашютисты". Но стоило начать петь...

Скрепя сердце, жалея сникшего Федюню, Ирина Олеговна "парашютистов" отставила, и Федюня немного повеселел.

Наступил день концерта. Май бушевал в городе белым кипением цветущих каштанов, благоухал запахом сирени, полыхал красными полотнами флагов и поздравительных транспарантов.

По договорённости, детей подвезли к Дому Офицеров с таким расчетом, чтобы они успели привести себя в порядок после дороги, встать с букетами в руках на парадной лестнице и вручать цветы ветеранам, когда фронтовики будут подниматься по парадной лестнице в зал. А уже после этого уходили бы за сцену готовиться к выступлению.

Федюня и Борисыч помогли Ирине Олеговне отнести за сцену её аккордеон, вышли и чинно встали на "свои" места на лестнице, откуда отлично был виден любимый маршал Малиновский и даже макушка Рокоссовского.

Недолго ждали. В распахнутые настежь входные двери начали заходить ветераны, только что отшагавшие праздничный парад по центральной площади города.

Стоявшие по обе стороны дверей молодые офицеры в парадной форме, белых перчатках, вытянулись по стойке "смирно", и каждого входящего приветствовали, отдавая честь, чётко прикладывая руку к головному убору.

Нарядные, праздничные мужчины и женщины и в штатской одежде и в военной форме, ослепляя блеском наград, весело переговариваясь, начали подниматься по лестнице вверх.

Борисыч, улучил момент и подал свой букетик немолодому генералу, на мундире которого не было свободного места, не занятого наградой, и генерал козырнул мальчишке, принимая цветы.

А Федюня, открыв рот, загляделся на прекрасную женщину, на костюмчике которой теснились медали и два ордена "Красной Звезды". Женщина увидела восторженное изумление мальчишки, и прикрыла Федюне рот, ласково изящной ладошкой, снизу подняв его подбородок.

Оба посмотрели в глаза друг другу и одновременно рассмеялись. Федюня протянул женщине букет, а она чмокнула его в щёку, окутав волной запаха духов и тоненько прозвенев серебристым звоном медалей.

Когда зал наполнился, Ирина Олеговна повела знакомым обходным путём детей за сцену. Еще несколько минут и концерт начался.

В нём принимали участие многие взрослые артисты из районов, из городской и армейской самодеятельности, поэтому в программе концерта детские номера были поставлены сразу после поздравительного вступления.

Что-то звонко кричали в зал чтецы, приятным баритоном обращался к залу ведущий концерта. Артисты за сценой подтягивали, приглаживали, расправляли костюмы, становились в очередь к выходу на сцену.

Борисыч расправил ленты бескозырки, подтянул широкий кожаный пояс, поглядел на Федюню и ахнул. Федюня стоял бледный и его колотила мелкая дрожь.

– Федька, что с тобой? – прошипел тревожно Борисыч.

– Т-т-т-т..., – попытался что-то ответить Федюня.

– Федька, опомнись! Обычный концерт! Чо ты?

Но Федей уже занялась Ирина Олеговна, догадавшаяся, что мальчишку испугала ответственность перед такой почтенной и почётной публикой. Да-а-а, это не сельские жители в школьном зрительном зале...

Борисыч уже отплясывал в лихом матросском танце на сцене, когда Федюня начал успокаиваться и старался взять себя в руки.

Ирина Олеговна отыграла танцорам и, когда они под гром аплодисментов и крики "Браво!" начали уходить за кулисы, объявила Федюню, "который споёт сейчас несколько песен военного времени".

Перенервничавший Федюня механически зашагал на сцену. Свет рампы ослепил его, и он не увидел зрителей в полутёмном пространстве перед собой. Только по шарканию ног и вежливому покашливанию он чувствовал, как полон зал.

Ирина Олеговна заиграла, кивнула Федюне головой, и он запел.

Начал петь про смуглянку молдаванку, что по тропинке в лес ушла, и весь зал запел вместе с ним. Они спели вместе, и зал и Федюня и про трёх весёлый друзей танкистов, и как ехали по Берлину наши казаки, и про солдата, что просил извинения у жены своей Прасковьи. Зал аплодировал без устали, и Федюню не хотели отпускать, а его небольшой репертуар, закончился.

Зал требовал продолжения, и Федюня с ужасом понял, что выхода у него нет. Переступив с ноги на ногу, он поклялся себе, что слова произнесёт правильно и ничего не напутает. Они переглянулись с Ириной Олеговной, кивнули головой друг другу, и Федюня звонко запел:

– Колокольчик серебристый, развернись надо мной, мы летим, парасучисты, над страной, над страной...

Притихший зал прислушивался к словам незнакомой песенки, и все хорошо услышали смешное непонятное "парасучисты". А когда зал понял, что Федюня хотел спеть "парашютисты", раздался такой гомерический хохот, что показалось, стены рухнут от его раскатов.

Смех заглушил и аккордеон Ирины Олеговны, и слабенький голос растерявшегося Федюни.

Ветераны хохотали, валились друг на друга, утирали слёзы кулаками, вскрикивали: "Парасучик!" и хохотали снова и снова.

Борисыч, высунувшийся из-за занавеса, прошипел:

– Федька, зараза! "Катюшу" пой! Убью!

Заиграла опомнившаяся Ирина Олеговна, и Федя торопливо, сбивчиво запел "Катюшу". Потихонечку пришёл в себя зал, ровно допел Федюня. С полыхающими от досады на самого себя щеками, поклонившись, вместе с Ириной Олеговной, они уж было отправились за кулисы, но зал взорвался такой овацией, таким громом аплодисментов, что им пришлось остановиться и принимать цветы, и раскланиваться так долго, что переодетый в косоворотку для русской "Барыни" артист из армейской самодеятельности, покрутил головой и посетовал:

– Как же теперь выступать после такого успеха?

После концерта дети ещё походили по городскому парку, покатались на аттракционах, поели эскимо.

В село возвращались сонные, притихшие от усталости.

Ирина Олеговна сначала подосадовала, потом посмеялась, потом успокоилась и похвалила всех маленьких артистов.

Но только одного Федюньку, высаживая около дома, она притянула к себе, чмокнула в нос и сказала:

– Иди, отдыхай. Ты молодец, "парасучик"!

Рано заснувшему Федюне снились печальная макушка Рокоссовского, букеты цветов, летящие на сцену и ласковая женщина с медалями и орденами. А ветераны, тем же вечером расходящиеся по домам после отличного концерта и хорошего праздничного угощения в офицерской столовой, напевали запомнившиеся слова на весёлый мотивчик : "...мы летим, парасучисты, над страной, над страной..." и смеялись.