Энн Бенсон - Похититель душ

• Название: Похититель душ
• Автор: Энн Бенсон
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Триллер
• Год: 2007
• ISBN: 5-699-14608-3

Франция, 1440 год. Мать-настоятельница аббатства, расположенного в окрестностях Нанта, теряется в догадках: кто и зачем похитил мальчиков, отправившихся просить подаяния в замок Шантосе? А найти виновного епископ Жан де Малеструа поручил именно ей – возможно, потому, что и ее младший сын погиб когда-то при весьма странных обстоятельствах.

Люди вокруг шушукаются и шепотом произносят имя преступника: Жиль де Ре – маршал Франции, владелец замка.

Лос-Анджелес, 2002 год. В ходе расследования дела о странном исчезновении мальчика детектив Лени Дунбар выявляет целую серию подобных пропаж. И уже почти уверена, что знает, кто похититель. Но тут происходит неожиданное: кто-то пытается украсть и ее сына.

Две страны, две эпохи, разделенные веками, две цепочки поразительно сходных преступлений… Неужели между ними существует какая-то мистическая связь?

Пролить свет на эту загадку предстоит двум совершенно разным женщинам, чьи судьбы столь непостижимым образом переплетаются между собой.

---

Я не знаю, может ли удовлетворение от мести стать достаточной компенсацией за неизвестность. Тайна гибели детей умрет вместе с Дюраном. И для тринадцати семей это дело никогда не будет завершено. Каждый день они будут ложиться спать с надеждой на чудо – а вдруг их ребенок все еще жив, все еще пытается вернуться домой, как потерявшаяся собака. Ничего более страшного с ними не могло случиться. Некоторые семьи стыдились встречаться со мной, поскольку они согласились на проявление снисходительности к подсудимому в обмен на уверенность. Я понимала, чего они хотят: чтобы жить дальше, им необходимо поставить точку. То, что я знала о Джеффе, было одним из самых причудливых даров жизни. Однако для них все обстояло иначе.

Я выполнила обещание, которое дала своей подруге-журналистке, и не разговаривала об этом деле с другими репортерами. Было совсем непросто, поскольку они меня преследовали. Однако ни одну из семей не связывали подобные обещания – они могли говорить свободно. Некоторые так и поступали. Я была возмущена, когда узнала, что одна из семей продала свою историю бульварной газетенке за непристойную сумму. Продажа ужасов за наличные – как же это отвратительно! Непростительно!

Сколько же раз во время споров с Йоханнсеном мне хотелось сказать родителям погибших детей: «Вы не понимаете, на что готовы согласиться! Неужели теперь, после всего, что вам известно об этом монстре, вы сможете пойти на сделку с ним? Он хочет привлечь к себе всеобщее внимание; он уже получает любовные письма и предложения руки и сердца от всех женщин страны с извращенными представлениями о реальности. К его камере протаптывают дорожки представители самых грязных бульварных газетенок, умоляя поделиться откровениями. А вы подливаете масла в огонь».

Но я не могла. Законы профессии не позволяли мне поделиться подробностями этого дела; если тайна следствия будет нарушена, исход процесса может быть поставлен под угрозу. Эти люди уже начали продавать свои собственные истории, и я не могла рисковать тайнами следствия.

Решение Йоханнсена о том, что он будет требовать смертного приговора, было озвучено во время тщательно подготовленной пресс-конференции; Шейла Кармайкл выступала мало, однако сумела извлечь пользу для своего клиента из слов прокурора.

– Мы намерены защищать Уилбура Дюрана против любого и всех обвинений, насколько позволяет закон, – заявила она, после того как официальная часть подошла к концу.

Она сделала все, что было в ее силах, чтобы среди присяжных оказались самые удобные для них люди. Шейла постаралась исключить из состава бабушек, учителей, родителей, всех, кто имел хоть какое-то отношение к детям. Но идеального состава присяжных для Уилбура Дюрана – бездетные мужчины с сомнительным представлением о своем поле, с врожденным чувством права на собственное мнение и гибкими моральными устоями – не смог бы добиться даже самый изощренный и пристрастный консультант.

Двенадцать основных присяжных и шесть дублеров не производили впечатления людей, «склонных к вынесению оправдательного приговора», как, по слухам, заявила Шейла. Впрочем, ей удалось добиться включения двух людей, принципиально возражавших против смертной казни.

– Я не сомневалась, что этого будет достаточно, – заявила она в одном из интервью после окончания процесса. – Однако все пошло довольно странным путем. Отработанная стратегическая линия далеко не всегда развивается так, как вы предполагали.

Когда в начале процесса судья обратился к присяжным, он подчеркнул, что жюри должно вынести приговор (он ничего не сказал о возможной невиновности подсудимого), основываясь исключительно на фактах дела, и что в процессе выбора решения им не следует думать о максимальном наказании. Он также заметил, что в фазе вынесения приговора будут рассмотрены дополнительные свидетельства и улики, если подсудимого объявят виновным, кроме того, смертный приговор далеко не всегда приводится в исполнение. Судья также добавил, что присяжные не должны учитывать свои религиозные и политические убеждения при принятии окончательного решения – предупреждение, которое всегда дается, но редко принимается в расчет.

Я плакала как ребенок, когда Уилбура Дюрана признали виновным и приговорили к смерти.

Глава 37

Жан де Малеструа передал меня на попечение стражника, сказав, что мне нездоровится и меня нельзя выпускать из коридора, пока он не вернется. Затем он вошел в апартаменты Жиля, словно там не пряталось страшное зло. Когда через несколько минут он вышел, лицо его было мрачным.

– Он рассказал мне, что произошло, – проговорил епископ. – Он признался в убийстве Мишеля.

Я схватила его за руку и самым бесстыдном образом повисла на нем.

– Он издевался надо мной, он поведал мне все в самых мельчайших подробностях. А я его слушала, словно не могла не слушать. Какие ужасы, какие святотатственные вещи он говорил… Я в жизни не переживала ничего подобного…

Жан де Малеструа перекрестился и положил мне на лоб руку.

– Всемилостивый Отец Небесный, – громко произнес он слова молитвы. – Позаботься об этой женщине и подари ей утешение в темный час ее страдания.

Он провел меня по коридору к лестнице.

– Я искал вас в вашей комнате, но Жан сказал, что вы ушли, как ему показалось, повидать Жиля. Я очень удивился, но он сказал, что вы уже туда ходили. Жильметта… это правда?

Я едва заметно кивнула.

– Но… зачем?

– Потому что я хотела задать ему вопросы, на которые мог ответить только он. Плохо, что Жан вам все рассказал. Лучше бы вы ничего не знали.

На лице у него появилось так хорошо знакомое мне выражение неудовольствия, которое, как это ни странно, меня успокоило.

– Давайте не будем сейчас это обсуждать, сестра; позже у нас будет достаточно времени для разговоров. Должен признаться, я рад, что он мне сказал. Одному Богу известно, что вы могли натворить. Для женщины, занимающей ваше положение, так себя вести…

– Будь проклято мое положение! Почему я должна жить, руководствуясь тем, что оно от меня требует?

– Потому что мы все живем по этим законам, и так должно быть, чтобы не допустить наступление хаоса, рожденного беззаконием. – Он немного помолчал, а потом добавил: – Должен заметить, мы все видели, что происходит, когда кто-то забывает про закон – а в случае с милордом и вовсе его презирает. Впрочем, учитывая все обстоятельства, великодушный судья посчитал бы, что вы не заслуживаете наказания за убийство милорда.

– Как в случае с женщиной, убившей мужа, который чуть не забил ее до смерти?

– Это совсем другое дело. То, что вам довелось пережить, гораздо страшнее.

– Вы даже половины того, что мне пришлось пережить, не знаете.

– Au contraire[80], – сказал он, и я услышала, как потеплел его голос. – Я все знаю.

– Это невозможно. Если только Жан вам не рассказал.

– Мне не нужно было говорить с Жаном или еще кем-нибудь, чтобы понять, что вас мучило. Вы несколько месяцев подозревали, что милорд убил вашего сына. А теперь узнали, что он действительно это сделал.

– Почему же вы ничего не говорили мне раньше?

– Потому что, как и вы сами, в глубине души я не был в этом уверен – до нынешнего момента. А еще потому, что он совершил множество других убийств, и нам не требовалось доказательств в его виновности в смерти Мишеля, чтобы вынести ему приговор. Я довольно долго думал, что иначе и быть не могло. Я хотел вас защитить, сделать все, что в моих силах, чтобы вы не узнали правды.

Я тоже этого хотела, так сильно, что мое сознание защитило меня, отказавшись видеть очевидные вещи. Где-то посреди дороги откровений я наткнулась на страшную правду, которая окатила меня с головы до ног, точно ледяной дождь. Некоторое время, пока у меня еще были силы, я куталась в промасленный плащ, и тяжелые, жуткие капли скатывались с его поверхности. Мне удалось на время изгнать свои подозрения, когда Жиль сказал, что никогда не сделал бы ничего подобного. Почему я ему поверила? По той же причине, по которой он убивал, – он хотел убивать, и у него была такая возможность. Я хотела верить, и он мне ее предоставил.

Мы молча спускались по лестнице, а когда вышли во двор, я сказала:

– Спасибо за то, что пытались меня защитить, но, узнав правду, я сумела освободиться от ее тяжести. Я столько лет несла в себе сомнения насчет того, что случилось с Мишелем. Боюсь, теперь, когда я рассталась с этим грузом, мне будет его не хватать. Там, где когда-то была надежда, появится пустота.

– Вы найдете, чем заполнить пустоту, – сказал он и нежно убрал выбившиеся пряди моих волос под белый покров. – Мы постараемся вас занять, уж можете не сомневаться.

Жан, видимо, уже пришел в себя и присоединился к делегации, с которой сюда приехал, потому что в комнате его не оказалось.

– Я понятия не имею, сколько сейчас времени, – сказала я и без сил опустилась на кровать. – В жизни так страшно не уставала. Наверное, я буду очень долго спать. Но прежде, умоляю вас, откройте мне, что вы сказали милорду, когда вошли к нему?