Петр Краснов - Подвиг

• Название: Подвиг
• Автор: Петр Краснов
• Жанр: Русская классическая проза

Представленный в настоящем издании роман «Подвиг» является заключительным в трилогии генерала Петра Николаевича Краснова (первые два «Largo», "Выпашь"). Читатель вместе с героями переживает перипетии Русской Голгофы в первой четверти ХХ века. Это роман о чувстве и долге, о вере и безверии, о судьбе и о верности человека своему высшему предназначению. Это роман о Любви. И это роман о Семье, о ее непреходящей ценности как залоге благополучия всякого народа. Написанная высочайшим русским талантом, трилогия П.Н.Краснова обладает неоценимым качеством, которое ставит ее на совершенно особое место в отечественной литературе и на особую высоту, делая необходимым, обязательным чтением для тех, кто в свое время довольствовался "Хождением по мукам" А.Толстого или «Разгромом» А.Фадеева. Ибо это роман — Свидетельство. Он богат ценнейшими наблюдениями непосредственного участника событий, имеющими для современного российского читателя особое значение. Творческий гений автора позволил ему в этих наблюдениях подняться до глубоких обобщений. Наконец, эта трилогия являет нам ярчайший пример живого, полнокровного, и потому убедительного положительного героя в русской литературе. Это Петр Сергеевич Ранцев. В высшей степени типично для нашей русской истории, чтобы появился выдающийся характер, нужны исключительные обстоятельства. И создан этот образ в литературе тоже человеком выдающимся, писателем, публицистом, Русским Офицером, мучеником застенков НКВД.

В третьем романе трилогии автор описывает события случившиеся с героями уже в придуманном мире. Краснов в очередной раз возвращается к теме спасения России от большевиков.

---

Ho «Les Coccinelles» остались. Онъ возвращался на нихъ, какъ всегда въ седьмомъ часу вечера, франтомъ, въ синемъ костюмѣ и въ черной щляпѣ и съ кордонкой въ рукахъ. И, какъ всегда, Нифонтъ Ивановичъ съ «газетиной» поджидалъ его у воротъ.

— Здравiя желаю, ваше высокоблагородiе, — привѣтствовалъ старый казакъ полковника. — Съ обновкой, между прочимъ, васъ. Ладный кустюмчикъ прiобрѣли… Поди франковъ поболѣ пяти сотъ дали. Очень даже прекрасный. А «культура» голубая съ серебромъ — весьма авантажно выглядитъ.

Агафошкинъ шелъ на полъ шага сзади Нордекова.

— Ну, какъ въ Парижѣ?… He слыхали ли чего утѣшительнаго?… Что про Рассею говорятъ?…

И сразу точно что осѣнило Нордекова. «Да, вотъ оно что!.. Ловко, однако, придумано… Что называется: — шито-крыто»…

— Барыня не вернулись? — спросилъ онъ.

— Никакъ нѣтъ. Въ восьмомъ часу вѣдь возвертаются теперь. Добавочная работа, на аккордъ. Бабушка обѣдъ готовятъ. Барышня на верху читаютъ. Сыночка вашего еще нѣтъ.

— Ну, пойдемъ къ тебѣ… Есть новое… Есть утѣшительное…

— Вотъ, порадуйте старика. Очень даже обяжете.

Полковникъ сѣлъ на стулъ, гдѣ садились заказчики. Нифонтъ Ивановичъ сталъ у окна. Фирсъ стоялъ въ углу у печки.

— Поздравь меня, Нифонтъ Ивановичъ, я буду теперь ротой командовать.

— Да гдѣ же это такое?… Ужели, какая организацiя?

— Будутъ, Нифонтъ Ивановичъ, фильму крутить, чтобы въ синема показывать. И тамъ войска нужны. Ну такъ вотъ я тамъ и буду ротой командовать.

— Та-акъ… А что же тутъ утѣшительнаго?

— А, если, Нифонтъ Ивановичъ… Если рота то эта только начало?… И синема отводъ глазъ, чтобы врагъ раньше времени не пронюхалъ?… Ты какъ полагаешь?

Старикъ долго молчалъ.

— Роты, полагаю, ваше высокоблагородiе, очень даже мало. Опять — агличане не стали бы препятствовать?… Гдѣ же сниматься то полагаете?

— Далеко… На островахъ заморскихъ.

— И вы полагаете, ваше высокоблагородiе… — старикъ замолчалъ. Фирсъ въ углу переминался съ ноги на ногу. — Вы полагаете?… Съ острововъ этихъ?… можно?… въ Россiю?

— Если Богъ поможетъ.

— Да, конечно, ежели Господь… Къ Нему Единому прибѣгаемъ… Ежели только грѣхамъ нашимъ потерпитъ? Стосковались тамъ по насъ… А, какъ вы полагаете, — не можетъ такъ быть?… Тутъ, скажемъ, въ Парижѣ — рота. Пусть!.. А тамъ, что ли — въ Марсели еще одна… Да въ Лiонѣ, въ Монтаржахъ по одной — вотъ тебѣ будетъ баталiонъ. Свѣтъ отъ великъ, ваше высокоблагородiе, — и страдающаго Русскаго люда въ немъ несосвѣтимая сила… И съ разныхъ ежели концовъ?… Только флотъ нужонъ… А гдѣ его достать?… Намъ никто не поможетъ…

Старикъ опять помолчалъ и послѣ долгаго раздумья съ такою чрезвычайною тоскою, что вся душа перевернулась у полковника, чуть слышно проговорилъ:

— Можетъ Брiанъ чего надумалъ?… Просвѣтилъ бы Господь человѣка.

Полковникъ ничего не отвѣтилъ. Въ душной мастерской, гдѣ пахло сапожнымъ варомъ и прѣлою кожею стояла тишина. И точно большая печаль вошла въ эту комнату. Нифонтъ Ивановичъ вытянулся передъ полковникомъ и сказалъ глубокимъ голосомъ:

— Ваше высокоблагородiе, осмѣлюсь васъ попросить.

— Ну?…

— Какъ, значитъ, будетъ у васъ рота… Ходить она будетъ?

— Да.

— Значитъ подметки снашивать будетъ… To да се… тамъ переда обновить надо… Какъ вы полагаете?

— Вѣроятно.

— Ну и, значитъ, безъ сапожника вамъ никакъ не обойтись. Вотъ онъ — я есть сапожникъ. Фирсъ, внукъ мой, мнѣ помощникъ. Еще кормить, поить роту надо. Я, ваше высокоблагородiе, какъ сюда пришли, два года у Никонова казака въ ресторанѣ «Тихiй Донъ» поваромъ былъ… Когда обѣды бывали большiе на триста персонъ готовилъ. Вотъ онъ какой я есть. Щи Донскiя, борщъ флотскiй, все могу, все умѣю. Ротѣ какъ безъ кашевара… Квасы варить могу. Медъ сытить… Фирсъ мнѣ помощникъ. Онъ есть внукъ мнѣ — изъ повиновенiя не выйдетъ.

— Такъ вѣдь, Нифонтъ Ивановичъ, — это за моря плыть придется.

— И сюда шли, ваше высокоблагородiе, тоже скольки морей переплыли. Можетъ тѣ моря поближе къ Россiи будутъ?… А съ вами послужить я радъ буду. Очень уже мнѣ обрыдло такъ безъ движенiя сидѣть, а стронемся. Богъ дастъ и пойдемъ… Ну и пойдемъ… Лишь бы народъ пошелъ — и мы за народомъ.

— Хорошо, я поговорю.

— А теперь, идите, ваше высокоблагородiе, слышите, Топси залаяла… Барыня ваша домой возвертаются. Похвалитесь обновкой.

XVI

«Похвалиться обновкой» — вотъ этого то никакъ не надо было дѣлать. Но и переодѣваться въ старый костюмъ было поздно. Полковникъ развязалъ, было, кордонку, куда сложилъ все старое, какъ въ спальню стремительно вошла Ольга Сергѣевна. Она никогда просто не ходила, всегда «носилась». Она и говорила о себѣ: — «Я понеслась къ Парчевскимъ… Едва захватила поѣздъ… Въ метро ногу ушибла, чуть въ аксиданъ не попала. Въ вуатюру не могла протолкаться. Толпа же, давка»…

Ольга Сергѣевна сразу замѣтила новый пиджакъ мужа и разговоръ начала на «вы», что означало, что она устала и сильно не въ духѣ.

— Что это вы такимъ павлиномъ вырядились?…

— Какимъ павлиномъ, Леля?…

— И рубашка синенькая и галстухъ голубенькiй… Поди, со значенiемъ. Въ капитаны васъ разжаловали… Строчка одна… Этихъ мнѣ напоминаетъ, Божiихъ ко-ровокъ, Ферфаксова, Михако и Амарантова, какъ у насъ тогда были… Американцы какiе то.

Полковникъ смутился. Ольга Сергѣевна продолжала. Рядомъ за жидкою картонною стѣнкою мамочка и Леночка накрывали на столъ. Онѣ перестали гремѣть посудой. Вѣрно притаились — подслушивали.

— Поди, опять выдумка полкового объединенiя. Каждый мѣсяцъ обѣды — по тридцать, пятьдесятъ франковъ на нихъ уплываетъ… Теперь вотъ еще музей задумали… За богачами тянетесь. А того не видите, что у жены башмаковъ нѣтъ. Племянницу чему нибудь учить надо. He совѣтской же дурой ей вѣкъ вѣковать. Сколько за костюмъ съ васъ вычитывать будутъ?… И костюмъ то какой глупый придумали. Пиджакъ не пиджакъ… Карманы то — автомобиль спрятать можно… Френчеватое что то… Глупо-съ, Георгiй Димитрiевичъ… Пора перестать въ солдатики играть.

— Я, милая Лелечка, поступилъ на новое мѣсто… Ну и…

— Что же это за мѣсто такое?… Кажется на такое мѣсто васъ устроили… Только Бога благодарить… Патронъ доволенъ… Вамъ довѣряютъ… Тысяча сто франковъ! По теперешнимъ тугимъ временамъ, не всякiй таксистъ столько заработаетъ…

— Вотъ, Леля, полторы тысячи жалованья за мѣсяцъ впередъ, — полковникъ благоразумно размѣнялъ одинъ тысячный билетъ и припряталъ себѣ пятьсотъ франковъ на свои расходы.

Видъ денегъ смягчилъ Ольгу Сергѣевну. Съ грубоватою ласкою она спросила:

— Куда поступилъ?…

— Поступилъ я въ кинематографическое общество «Атлантида». Тамъ буду ротой командовать… А теперь ее обучать надо.

Ольга Сергѣевна смотрѣла на мужа съ недовѣрiемъ.

— А не врете?…

— Сама, Леля, видишь. Тамъ и обрядили.

— Все въ одинъ день… Ничего раньше не говорили… Да… Слушай… Постой… Если это все правда и ты на такомъ мѣстѣ, отчего о Леночкѣ не подумалъ?…

— О Леночкѣ?… Ho причемъ тутъ Леночка?…

— Ну да, о Леночкѣ… He обо мнѣ же… Хотя и я… Изъѣздили меня такъ, что я только и гожусь на машинкѣ стучать… А Леночка?… А Шурикъ?… Наружность у Леночки очень того… Фотоженичная наружность… Молода… Видала виды… Она можетъ играть. «Ведеттой» будетъ. Въ «старъ» проберется. Это миллiонами долларовъ пахнетъ… Выбиваются же люди. Только мы ничего не можемъ. А Шура?… Ему фатальныхъ мужчинъ играть… Волевыхъ американцевъ, что съ аэроплана на поѣздъ скачутъ… Нѣтъ вотъ объ этомъ у васъ ума не хватило подумать. A no нынѣшнимъ временамъ футъ-болъ и кинематографъ это почище старой гвардiи будетъ.

— Но, Леля, сколько я сегодня могъ ознакомиться отъ Факса.

— Отъ Факса?.. Боже!.. Онъ играетъ!.. Этого не доставало!.. Воображаю! Впрочемъ, можетъ какого нибудь Пата и Патафона изобразить… Съ его собачьими глазами… Навѣрно онъ умнѣе тебя былъ и устроилъ свою Анельку играть. Кѣмъ онъ тамъ?…

— Казначеемъ и вербовщикомъ.

— Вербуетъ артистовъ?

— Нѣтъ, солдатъ для моей роты.

— Ты что то, милый, сочиняешь. Какая рота? Господи!.. А, если это опять новая авантюра?… Куда вы ѣдете? Гдѣ будете сниматься?…

— Сколько я слышалъ: — на островахъ Галапагосъ.

— Это: «сколько я слышалъ» прямо безподобно!.. Божiи коровки!.. Гдѣ?…

— На островахъ Галапагосъ. Это въ Тихомъ океанѣ… Противъ республики Экуадоръ, на самомъ экваторѣ.

— Знаю, милый, гимназiю съ медалью кончила. He учи, пожалуйста. Странный способъ снимать фильму… На экваторѣ. Какихъ же это солдатъ вы будете изображать?