Олег Курылев - Шестая книга судьбы

• Название: Шестая книга судьбы
• Автор: Олег Курылев
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-13548-0

Вскоре после того, как была открыта возможность путешествий во времени, появилась необходимость в создании спецслужбы, контролирующей и пресекающей темпоральные парадоксы, возникающие в результате вторжения в прошлое. Сотрудники службы хронобезопасности редко сидят без дела: опасные инциденты происходят слишком часто.

В результате технической ошибки в Мюнхен 1943 года попадает написанная в шестидесятые годы книга «История взлета и падения Третьего рейха». Ее шестой том, в котором описано завершение Второй мировой войны, способен стать для верхушки нацистского государства подлинной «книгой судеб» — зная, как в дальнейшем будут развиваться события, гитлеровцы вполне способны переломить ход войны в свою пользу. Этого нельзя допустить, чтобы не рухнул мир будущего. Сотрудники службы контроля над временем начинают опасную игру в сердце Третьего рейха.

---

Бодался теленок с дубом…

Придя домой, Вангер намеревался сразу же после ужина лечь спать. Но, жуя котлету и глотая горячий кофе, профессор все более угнетался навязчивой мыслью — добром все это не кончится. Здесь, в городе, в котором зародился немецкий национал-социализм, они не оставят это дело без последствий.

Неожиданно он перестал жевать, поглощенный пришедшей мыслью. Шнайдер! Судя по началу своей книги и ее объему, он пишет достаточно подробно. Книга насыщена множеством гораздо менее значительных фактов, и студенческий мятеж в Мюнхене, а власти квалифицируют это именно как мятеж, не должен был ускользнуть от внимания новоявленного Гиббона Если, конечно, эта его книга не мистификация, в чем профессор Вангер был снова почти уверен.

Он отложил вилку, вытер губы салфеткой и прошел в кабинет. Там он отыскал на одной из верхних полок «Миф XX века» Альфреда Розенберга и снял вместе с ним десяток книг из первого ряда, втайне надеясь не обнаружить позади них пять темно-синих корешков. Но нет, они были на месте. Все пять.

Он вынул их, уселся в кресло возле окна и в который уже раз стал просматривать оглавление.

Где же это может быть, думал он, пытаясь отыскать подходящую главу. Неужели в шестом томе, которого у него не было?.. Вдруг ему пришла мысль поискать фамилию Гислера в именном указателе. Как же он сразу не догадался!

Профессор раскрыл пятую книгу и… нашел. Упоминание о Пауле Гислере было всего лишь на одной странице в той самой главе о покушениях на Гитлера. Он лихорадочно отыскал ее и стал скользить взглядом по трудночитаемым строчкам в поисках нужного имени.

«Вот оно! Так, что тут?.. Ага, начнем отсюда, чуть выше… В феврале 1943 года гауляйтер Баварии Пауль Гислер… так… письма… так… созвал студентов и объявил им… так…» Профессор не верил своим глазам. Он читал сейчас о том, чему была свидетелем буквально вчера его дочь. Перемещая палец все ниже по строчкам, он наткнулся на имена Ганса и Софи Шолль. «…расправа была скорой и необычайно жестокой… Профессор Хубер и еще несколько студентов были казнены через несколько дней».

Вангера прошиб пот. Он опустил книгу на колени и уставился остекленевшим взглядом в пол. Во-первых, подтверждались его самые худшие опасения, а во-вторых… Но этого не может быть! Он либо спит, либо сошел с ума. Рассудок материалиста Готфрида Вангера не мог прийти в согласие с тем, чего просто не могло быть. Как в этих чертовых книгах оказалась информация о еще не произошедших событиях?

Он встал и начал в растерянности ходить по квартире. «Ладно, в этом сейчас не разобраться, — думал он, пытаясь сосредоточиться, — сейчас важнее другое: брата и сестру Шолль, Хубера и еще нескольких человек казнят! Вот что ужасно. Еще нескольких… Но кого именно?»

Вангер снова схватил книгу и долго что-то бормотал про себя, то забегая вперед по тексту, то возвращаясь назад. Но вскоре он убедился, что интересующим его событиям была отведена только одна страница. И до нее и после речь шла о разных заговорах против Гитлера (как же много их было и еще будет!), но о студентах, гауляйтере Гислере и Мюнхенском университете больше не упоминалось. Из окончательно переведенного им отрывка он узнал, что девятнадцатого февраля, то есть завтра, а не сегодня, Ганса и Софи арестовали. Какой-то рабочий с соседней стройки увидел, как они разбрасывали листовки с балкона университета, и донес. Во время следствия их пытали так, что на суд Софи пришла на костылях со сломанной ногой. Судебное заседание проводил Фрейслер. Никаких подробностей больше не было. Но и этого казалось более чем достаточно.

Когда он успокоился, выписал перевод в тетрадь и стал анализировать, то заметил, что, кроме путаницы с датой, ведь Шоллей схватили сегодня, восемнадцатого, а не завтра, девятнадцатого февраля, есть и другое сомнительное место. Никакой стройки, с которой могли бы увидеть, как бросают листовки с университетского балкона, да еще во внутреннем дворе, поблизости не было. Говорили о Якобе Шмидте, работавшем в самом университете. Это он вызвал гестапо. Впрочем, они могли и в другом месте их разбрасывать, и кто-то еще запросто мог на них донести. Он ведь сегодня далеко не все видел и знает. Но вот с датой у Шнайдера явная нестыковка.

Что же получается? Ганса и Софи Шолль, а также профессора Хубера казнят. В этом нет сомнения, если верить этой дьявольской книге. А оснований не верить ей оставалось все меньше. Все, что он успел перевести за эти три дня, соответствовало действительности. Он вполне допускал наличие неточностей и опечаток. Он понимал, что книга в какой-то мере могла быть тенденциозной и грешить чрезмерным усилением нужных автору акцентов. Но такая информация, как казнь реальных людей, не могла быть ошибкой. Слишком она серьезна и непростительна для солидного историка.

* * *

В ту ночь ему приснился странный сон.

В этом сне он осознавал себя римским квиритом Авлом Элианием, патрицием и сенатором. Он стоял в числе многих, таких же как он сам, в целле храма Беллоны, что на Марсовом поле. Их согнали сюда силой по приказу Суллы — первого из граждан, кто осмелился двинуть на Рим легионы против воли сената.

Они все были напуганы. Их вытолкали из домов на улицу и привели сюда под конвоем на виду у плебеев, вольноотпущенников и рабов. На некоторых висели сенаторские, наспех надетые тоги, на большинстве — домашняя одежда, никак не подходившая для этого места.

Окружавшая Элиания толпа волновалась. Он видел вокруг себя нечеткие тени людей и слышал их ропот, доносившийся словно из глубокого каменного туннеля. Изображение было резким только в центре, но размыто по краям, как будто он смотрел на все происходящее через большую вогнутую линзу. Его глаза еще не привыкли к внутреннему полумраку, а когда он направлял взгляд в сторону вестибюля, его снова ослеплял яркий свет неба, бьющий меж размытых очертаний колонн.

Элианий явственно ощутил необычность происходящего с ним. С одной стороны, он вроде бы бывал здесь много раз, с другой же — видел эти колонны, эти ионические капители, эти надписи, блестевшие тусклым золотом с высоты фризов, впервые. «In Bellonae hortis nas-cuntur semina mortis»,[8] — прочел он в одном месте.

Внезапно что-то переменилось, и сразу все стали поспешно расступаться. Гремя по выщербленным плитам пола подбитыми железом калигами, в храм начали входить солдаты. Они шли двумя колоннами, без щитов и несли в руках обнаженные мечи. Многие заметили на мечах кровь. Она капала с опущенных клинков на каменный пол густыми черными каплями.

Солдаты прошли сквозь толпу, бесцеремонно отталкивая тех, кто стоял на пути, и встали позади сенаторов. В шлеме с пышным черным гребнем появился император, Сопровождавшие его Красc, Помпей и два военных префекта остановились у входа. Сулла — недавний победитель Мария — прошел в центр круга и остановился. Никто не крикнул «Виват император!» или «Слава освободителю отечества!». Да он этого и не ждал.

— Во что вы превратили Рим? Вы, скопище баранов!

Он стал медленно поворачиваться вокруг, обводя взглядом тех, кто до недавнего времени вершил здесь суд и закон.

— Я вас спрашиваю! — Сулла простер руку в направлении первых рядов. — Вы превратили Рим в зловонную сточную канаву. В трубу с нечистотами. Я нашел здесь не центр мира, а разлагающийся труп, поедаемый червями восточных пороков. Плебеи уже правят империей! Скоро рабы начнут избирать своих трибунов и наделять их правом вето — самым мерзким изобретением вашей грязной демократии!

В это время все услыхали крики. Предсмертные крики сотен, а может быть, тысяч людей. Они доносились снаружи. Лысые головы отцов народа завертелись в испуге. Поднялся шум, и Сулла прервал свои оскорбления. Он сложил на груди руки и с молчаливым презрением наблюдал за реакцией присутствующих. Но Элианий, в отличие от многих, знал, что происходит. Более того, он знал, какие слова сейчас будут произнесены.

— Чего вы всполошились? — спокойно спросил Сулла. — Там получает по заслугам горстка негодяев. Я попросил бы никого не отвлекаться, покуда не пришла его очередь.

Да, по своей сути это были те самые слова. Ропот стал перерастать в шум.

— Они уже убили Витрония, — негромко сказал кто-то рядом. — Я видел его голову. Она валяется там, между колонн амфипростиля.

Элианий обернулся и посмотрел на говорившего. Это был хорошо знакомый ему толстяк и гурман Сервилий Карна, умеренный популяр, чья роскошная вилла заслуженно считалась одним из украшений Эсквилинского холма. Его жирное лицо, как всегда, было основательно припудрено, чтобы скрыть пятна экземы.

— Они убили и Марка Порция, и его жену, и известного всем Поликлета — их вольноотпущенника… — вторил ему другой.

— Молчать и слушать императора! — крикнул военный префект.