Сергей Куприянов - Собственность

• Название: Собственность
• Автор: Сергей Куприянов
• Издательство: Любимая книга
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2005

На каждый кошелек — свой Кирпич. Или все-таки не на каждый?

---

Павдин поймал на себе внимательный и даже несколько насмешливый взгляд Ватманского. Ах ты, черт! Зря он вот так с места в карьер. Правда, он здорово нервничал последние несколько часов, но это не оправдание. Ну, теперь тормозить нельзя.

— Где описание? — спросил он Смирнова, закончившего знакомство с текстом.

Тот протянул листок. Так, сумочка, кошелек, косметичка, ключи, паспорт, деньги в количестве примерно… Стоп! Никакого паспорта не было. И денег кот наплакал. Ну ладно, это еще можно понять. Заглянул какой-нибудь ушлый. Сумка неподъемная, зато деньги и документы кто-то очень даже поднял. Ищи их теперь, посвистывая. Ну да плевать, это не его проблема. Нечего свои вещи в вагоне оставлять.

— Больше ничего? — спросил он.

— Что вы хотите сказать? — вскинула голову поэтесса.

— Я имею в виду, вы ничего не забыли написать.

— Ну, может, мелочь какую. Ручка, кажется. Да, блокнот еще. Блокнота в сумке тоже не было. А так ничего они держатся, уверенно. И естественно. Молодцы, честное слово, молодцы.

— Пожалуйста, допишите, — Павдин протянул женщине листок. Она покорно его взяла и вписала пару строк.

— Все теперь, кажется.

— Вы уверены?

— А что, есть проблемы? — встрял начлаб.

— Да какие проблемы? Так, формальности. Значит, все написали. А чужих вещей в вашей сумочке не имелось?

— За кого вы меня принимаете?!

— Ну как, за кого? За человека, который забыл свою вещь в вагоне. То есть несколько рассеянного, как все творческие люди. Правильно?

— И что с того?

— Я же говорю, уточняю. Вы можете опознать свою сумочку?

— Естественно!

— Фотографии будете предъявлять? — снова ввязался муж. Неймется ему все. Ох и неймется. Ну ничего, поговори пока.

— С чего вы взяли? — спросил Павдин.

— Как с чего? Ведь сумочки здесь нет.

Поэтесса посмотрела на мужа, вертя в пальцах кольцо, время от времени испускающее голубые искры. Бриллиант, наверное. Интересно, это она на гонорар за стихи купила или супруг одарил? А может, поклонник? Поклонник-полковник, настоящий полковник. Или подполковник. А что, она очень даже ничего. Вполне так дамочка.

Он не стал спорить. Есть или нет — это дело десятое. Главное, откуда завлаб это знает. Ведь уверенно так говорит. Как будто сквозь стену видит, сквозь ту, за которой на стеллажах лежат забытые вещи, как правило, всякая дрянь; то, что получше, попривыкшие к капитализму граждане приватизируют вмиг.

— А где же она, по-вашему?

И вот тут этот деятель науки поразил подполковника в самое служивое сердце. Поднял руку и ткнул в пространство вбок и гораздо ниже того места, где стоял Павдин.

— Там. Палец его с коротко остриженным ногтем был обличающе направлен в сторону секретной комнаты, откуда несколько минут назад так бурно стартовал Павдин.

— Вы уверены? — спросил он. А что еще можно было спросить в этой ситуации? Леша Смирнов смотрел на ученого с интересом.

Батманский нахмурился и посмотрел на руки жены, словно находя моральную поддержку в их суетливых движениях.

— Не говорил бы, если бы не был уверен, — очень серьезно ответствовал он после паузы.

— Завидую вам.

— Почему это? Объясните.

— Все у вас так, — Павдин усмехнулся, делая хорошую мину при плохой игре, — ясно и понятно. Вот я и завидую. Лично у меня, например, масса вопросов.

— Это понятно, — вежливо кивнул муж.

— Когда мне вернут мою сумочку? — влезла поэтесса со своим мелким меркантильным интересом забубённой мещанки. — Мы спешим.

— Потерпите еще немного. Буквально…

— Знаете что, — решительно оборвал его завлаб. — У нас действительно мало времени, поэтому у меня есть предложение. Давайте пойдем туда, где вы храните… Ну, сами знаете. И там, на месте, попробуем найти ответы на ваши вопросы.

Павдин растерялся. Да и кто бы не растерялся на его месте? С одной стороны, тебе предлагают дать ответы на все вопросы, то есть, говоря без протокола, клиент готов колоться по полной. Это есть хорошо. С другой же, собирается проникнуть, можно сказать, в святая святых, куда до сего дня не ступала нога постороннего. За такое по головке не погладят.

Только если посмотреть здраво, ту штуку все равно придется им предъявлять. И где? Тащить сюда? Переть на себе все сто кило? Прошу покорно! В конце концов, чего там особо секретного? Голые стены, стол из композитного материала и пара обычных деревянных стульев.

— Пошли, — решительно сказал Павдин, принимая огонь на себя. Во многом из-за этой своей решительности он и получил вторую звезду на погоны в тридцать один год. Его однокашники до сих пор кто в майорах, а кто и в капитанах, а он — подполковник. А почему? Потому, что умеет брать ответственность на себя. Правда, и седых среди его друзей не так чтобы много.

Батманский помог супруге подняться, подхватил свой портфель и пошел за Павдиным, указывающим дорогу. «Очередь» двинулась следом, обеспечивая охрану и тыл. Обратная дорога заняла минут двадцать пять.

Впервые за долгое время Павдин почувствовал себя неуютно в знакомых стенах. Нет, не то чтобы он когда-либо испытывал чувство уюта в спецкомнате. Да и не для того она, собственно, предназначена, не для расслабухи. Тут люди вкалывают, рискуя жизнью, обезвреживая взрывмеханизмы, переливая ртуть, пересыпая всякую химию и занимаясь прочей дрянью, которую малосознательные москвичи и гости столицы тащат в самый популярный вид транспорта мегаполиса. Не вяжется эта металлическая комната спартанского стиля с поэтессой с наманикюренными ногтями и в фенечках, хоть плач. Такие сюда еще не заглядывали на огонек.

— Ой, — возрадовалась та, едва переступив порог спецкомнаты. От того, что увидела на столе это. Пришлось даже придержать ее.

— Присаживайтесь, — усадил Павдин гостью на стул и повернулся к ее мужу. — И вы тоже, прошу. — Пододвинул ему стул, так что супруги сели рядышком у стены. И с творческим вопросом к автору сонетов: — Что это?

— Где?

— Вот, — пальцем показал он, не рискуя лишний раз прикасаться. Радиации эта штука не излучала — проверено, но на всякий случай лучше не рисковать.

— Кошелек, — хлопнув глазами, ответила та.

— Простите?

Кошелек в шесть пудов весом? Может, ее фамилия Жаботинский или Власов? Он даже невольно посмотрел на руки поэтессы, явно не державшие ничего тяжелее бокала с шампанским. Или это шутка такая богемная?

Хотя он человек решительный и даже резкий, в случае чего и руки может в ход пустить, но тут немного растерялся, поэтому пропустил момент, когда дамочка вскочила и бросилась к столу. И — взяла в руку это. Легко так, непринужденно. Почти как бокал шампанского.

Черт! И дался ему этот бокал!

Но ведь и вправду есть от чего обалдеть. Причем не слегка. То, что еле волокли двое ражих мужиков, безо всякого видимого усилия цапнула своими тонкими пальчиками в перстнях и кольцах миниатюрная, даже хрупкая сонетчица. Он едва сдержался, чтобы не крикнуть «Осторожно!», но при этом не забыл посмотреть на глазок видеокамеры. Хочется надеяться, все фиксируется.

А потом он увидел торжествующе-нахальный взгляд мужа, развалившегося на стуле, будто в будуаре собственной жены. Ну, будет тебе сейчас бокал шампанского!

— Положите на место!

— Что? — вскинула поэтичка выщипанные бровки.

— На место!

— Не орите на мою жену, молодой человек. Павдин намеренно проигнорировал реплику ученого.

— Потрудитесь объяснить, что это такое.

— Я вам уже говорила, — она прижала это к груди, и не подумав выполнить приказ. — Кошелек.

— Хорошо. Допустим. Ну и как он…

Что она сделала, подполковник не понял. Шевельнула пальцами, это раскрылось, а там — деньги, паспорт, блокнот, еще что-то.

— Дайте сюда, — велел он, как вскоре выяснилось, очень опрометчиво.

Она ему протянула, он взял. В первый момент он не почувствовал никакого веса. Так, грамм сто, может, сто пятьдесят, не больше. А потом…

Это вдруг стало неимоверно тяжелым, потянув руку вниз, пальцы не удержали, и сто килограммов ухнули на пол. К несчастью, не совсем на пол. Немножко на ногу.

Надо полагать, поэтесса узнала кое-что новое в русском языке, потому что подполковник делился своими познаниями щедро, громким голосом выдавая то, чему обучился в своей далеко не монашеской жизни. Утешало, что, кроме этих двоих, никто не слышал его эмоционального выступления; спецкомната экранирована так, что ни один сигнал не может как проникнуть сюда, так и покинуть слоеные стены.

Более или менее нормальный разговор наладился минут через десять, хотя в ушах подполковника все еще звучал омерзительный смешок Батманского, которым тот заливался в то самое время, когда человек рядом с ним заходился от боли.

Теперь Павдин преувеличенно жестко держал себя в руках, демонстрируя железную волю, хотя нога все еще болела.