Борис Сапожников - Орден Дракона

• Название: Орден Дракона
• Автор: Борис Сапожников
• Жанр: Фэнтези

---

Нет, бояре, конечно же, были напуганы, но вместо того, чтобы сидеть после этой демонстрации силы многие бояре кинулись в ноги халинскому халифу старику Мустафе, лелеявшему уже давным давно мысли о завоеваниях на западе и востоке. Сибиу располагался так удобно — пройдя через наше княжество можно было атаковать Штирию, затем вечно неспокойный Мейсен и, обойдя море, ударить по Билефельце с севера. Главное, что сил и войск для этого у халифата вполне хватало, в этом ещё убедится весь запад несколькими десятками лет позже, уже при сыне Мустафы Мехмеде, прозванном «непобедимым». Но это — позже, а тогда старый Мустафа решил показать отцу и всему миру, так как наёмники ещё находились в окрестностях Тырговишты, своё войско. В Сибиу с "почётным эскортом" из десяти тысяч воинов — к слову, отцу, чтобы расправиться с Александром Алди понадобилось чуть больше полутысячи наёмников и тысячи сибийских солдат из боярских дружин — прибыл посланник Халинского халифата. Из того же окна я смотрел на входящих в столицу воинов, возглавляемых человеком в золочёных доспехах, восседавшем — иначе не скажешь — на громадном вороном жеребце. Он был по-мужски красив и статен, во всём его облике, взгляде, манере держаться в седле было нечто приличествующее человеку, привыкшему подчинять и приказывать. Несколькими днями спустя я узнал, что это — сын халифа Мустафы Мехмед, которого тогда звали «великолепный», что весьма и весьма подходило ему. За спиной его ехали конники с длинными копьями, закованные в сталь, с саблями и пистолями на поясах, гарцевали лёгкие кавалеристы, вокруг шлемов-касок которых плясали разноцветные бунчуки из конского волоса, шагали пехотинцы — также тяжёлые и лёгкие, при саблях же или длинных кончарах, с винтовками или длинными (ещё длинне чем у кавалеристов) копьями. И так далее, и так далее…

Я, как и мой брат Лучан, присутствовал при аудиенции посланника халифата у моего отца. Мне особенно запомнилось то, что послы и сам Мехмед отказались снять свои головные уборы — тюрбаны, сославшись на то, что их пророк Мегберр запретил всем своим потомкам снимать их. Отец проглотил это почти оскорбление, он принял их верительные грамоты и попросил изложить содержание миссии, с которой их послал халиф Мустафа.

— Повелитель всего правоверного мира, — начал Мехмед, — сиятельный халиф Халина, господин Измира, Баргада и Газиантепа, хранитель Меча Измаила et cetera, et cetera. Не желает войны ни с одним из Вольных княжеств. — На нашем языке он говорил чисто, почти без малейшего акцента, как и на энеанском. — Для этого я и сии достопочтенные мужи прибыли в пределы вашего государства, как самого ближнего к границам халифата.

Меня начал порядком утомлять этот бесконечный церемониал, совершенно непонятный для двенадцатилетнего ребёнка. Из всего этого словоблудия я вынес лишь одно: нас с Лучаном отправляют в Измир — столицу Халинского халифата. Как выразился Мехмед, для того, чтобы мы познакомились с культурой и обычаями ближайших соседей и возможных союзников. На мою беду за несколько дней до этого я на уроке истории, преподаваемой стариком Радеком, который, как мне тогда казалось, знал всё на свете, узнал о наследнике адрандского престола дофине Карле, который пять лет прожил в Альдекке — столице Иберии, как заложник, гарантировавший невмешательство Адранды в войну Иберии с Коиброй. Тогда это тоже маскировалось тем же самым "изучением традиций и жизни страны".

Мы покинули Тырговишту и Сибиу, вообще, с тем же посольством, которое возвращалось в Измир. Мы ехали в личной карете самого Мехмеда, предпочитавшего скакать верхом, кормили нас также как и его, и вообще оказывали все почести, положенные наследникам престола. Мехмед, как правило, всё время находился рядом с нами, вёл долгие разговоры о своей родине, о других государствах, где он побывал как гость и не скрывал, что хочет побывать там и как завоеватель. Он никогда не упоминал в этих разговорах Сибиу, но то, что наша родина станет первой в списке завоёванных им стран, было понятно и без слов. Похоже, Лучан очень сильно приглянулся Мехмеду, он всё чаще приглашал моего младшего братца к себе в палатку не только на трапезу, но и на ночь. В двенадцать лет я не понимал, что же происходит там, и искренне завидовал смазливому братишке, который спит на толстом ковре под тёплым одеялом, в то время, как мне приходилось жаться к гаснущему костру. Никто из воинов не хотел и близко подходить ко мне, считая, что тем самым могут навлечь на себя гнев Мехмеда. Какая глупость, его занимал лишь Лучан.

В том путешествии я впервые в жизни увидел смерть. Посольство халифата было атаковано объединённым воинством Богемии, Мравии и наёмников, ещё совсем недавно служивших моему отцу. Всего их было около семи тысяч отлично обученных и вооружённых воинов, они рассчитывали на внезапность, поэтому напали через полтора часа после рассвета, когда халинцы заканчивали утреннюю молитву — намаз — и трапезу и собирали лагерь. Самое удачное время для нападения на армию, почти вдвое превосходящую той, которой ты располагаешь.

В лагере халинцев не было ни малейшей суеты или, Господь сохрани, паники. Несколько сотен человек выстроились заградительным частоколом на пути врага, хоть и не были достаточно вооружены и практически без доспехов. Они знали, что им не выжить, но без промедления приготовились к бою, чтобы прикрыть собой перегруппирующихся товарищей.

— Назад! — кричал Мехмед, гарцующий на своём громадном жеребце, указывая отрядам места, куда они должны становиться для отражения атаки. — Отходите к камням!

Лучан бестолково метался вокруг, по щекам его катились крупные слёзы. За ним неотступно следовал Казан — могучий телохранитель, приставленный к нам обоим, однако на меня он обращал мало внимания. Эти метания едва не стоили мне жизни. Один из прорвавшихся первым крылатых гусар, ткнул с налёта копьём в плечо Казана. Тот попытался отвести удар ятаганом, но не слишком удачно. Наконечник копья пробил тело могучего, правда не слишком умелого, воина, он рухнул на колени, выронив кривой кинжал, который держал в левой руке. Штириец вскинул своего коня на дыбы, выхватывая саблю, чтобы зарубить меня, а скорее Лучана, одетого куда богаче — ему дарил одежду Мехмед. Лучан замер, следя за блеском кривого клинка, летящего в него, завороженный его смертоносным свистом. Спас его, да и меня, скорее всего, Мехмед. Он налетел на гусара, подобно дикому ветру его родины — через мгновение голова штирийца рухнула к нашим ногам. В следующее мгновение он слетел с седла.

— Как ты посмел! — крикнул Мехмед, нанося удар наотмашь по лицу телохранителя. — Ты оставил подопечных без охраны!!!

— Я готов понести любую кару, — буркнул Казан, зажимая левой рукой рану на правом плече.

— Позже, — отрезал Мехмед, обратив свой гнев на меня. — Ты, Влад, мог бы и защитить своего младшего брата. Тебя этому отец не учил.

— Он учил меня выживать, — пожал плечами я, — любой ценой. Ибо я — наследник престола и нужен своей стране.

— И как же ты смог бы сделать это? — усмехнулся Мехмед, запрыгивая в седло.

Он не видел мравийского кавалериста, несшегося во главе отряда, разметавшего оборонительный строй халинцев. Он сильно вырвался вперёд, скорее всего, увидев богатого всадника и пожелав славы убийцы вражеского полководца. С усмешкой, которой позже станут до дрожи в коленках бояться многие люди и не люди, я поддел ногой кинжал Казана, лежавший у самой моей стопы, забросил его в руку и метнул в открытое горло кавалериста. Мравак дёрнулся в седле и запрокинулся назад, раскинув руки. Мехмед обернулся и увидел мёртвого всадника, болтающегося в седле с кинжалом в горле.

— Кто научил тебя этому? — спросил он, удерживая железной рукой заплясавшего, почуяв кровь, жеребца.

— Отец, — ответил я. — Он сказал, что с мечом в руках я ещё не смогу постоять за себя, а вот научившись метать различные предметы, сумею дать достойный отпор почти любому врагу. Особенно, если он этого не ожидает — Последнее я добавил от себя.

Подъехавшие солдаты забрали нас с Лучаном в тыл, откуда я с интересом наблюдал за сражением, исподволь изучая стратегию и тактику, которой пользовался Мехмед, словно знал, что в будущем мне придётся воевать против него. Он выстроил пехоту прямо на пути атакующих врагов, настолько увлекшихся атакой, что кавалерия слишком сильно оторвалась от их пехоты. Кажется, первыми такой приём применили виистские солдаты во войне против билефельцев. Первые ряды халинцев опустились на колено, выставив перед собой длинные пики, стоявшие за их спинами опустили свои, превосходящие оружие первых вдвое, образовав густой частокол на пути конников. Те не успели удержать коней, грудью налетевших на стальные наконечники, да и сами посыпались на землю, как горох. Следом дали залп стрелки, сметя оставшихся кавалеристов почти подчистую, и только тогда с флангов атаковали конники самого Мехмеда. Тяжёлые врезались в редкий строй вражеской кавалерии, лёгкие — налетели на замешкавшуюся пехоту. Салентинцы, правда, не сплоховали, тут надо отдать им должное. Они дали залп как раз вовремя, подпустив халинцев как можно ближе к своим рядам, но в то же время не достаточно близко, что те выстрелили из своих пистолей. Халинцы стреляли, но только в воздух, рефлекторно нажимая на курки, когда их выбивали из седла пули салентинцев. Мейсенцы тут же выступили вперёд, взмахнув алебардами, добивая оставшихся в живых. На пути халинцев встала монолитная стена обитых сталью щитов, из-за которого не переставали бить смертоносные лезвия алебард.