Дик Портер - Преданное сердце

• Название: Преданное сердце
• Автор: Дик Портер
• Издательство: Астра
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-900481-04-2

Вниманию читателей предлагается замечательный роман о любви современного американского писателя Дика Портера "Преданное сердце".

Из чего состоит жизнь? Учеба, работа, немного или много политики, семья, вера и, конечно, ЛЮБОВЬ.

---

Мистер Суесс — эмигрант из Вены, прошедший долгий путь на американской государственной службе. Когда к власти в Венгрии пришли коммунисты, он вел допросы в Зальцбурге, и однажды ему попался беженец из Будапешта. Суесс решил, что подробное описание Будапешта должно привлечь внимание начальства. Он достал путеводитель по городу, изданный в 1939 году, и принялся допытываться у своего источника, все ли осталось в прежнем виде. "Как, по-вашему, длина такого-то моста — 30,3 метра? Как, по-вашему, высота такого памятника — 8,5 метров?" Так продолжалось полгода; в конце концов Суесс представил отчет на пятистах страницах, подтверждавший, что путеводитель не врет, вслед за чем получил повышение. Отчет был положен пылиться в шкаф, который вскоре стали называть "архив Суесса". За короткое время Суесс уставил целую полку новыми отчетами, все они оставались непрочитанными, но сам он продвигался по службе. Сейчас Суесс — на вершине своей карьеры, он заведует нашим домом в Берлине уже два года.

Было бы несправедливо утверждать, что Суесс — неумелый работник: это означало бы, что он пробует что-то предпринять, но у него не получается. Суесс же вообще ничего не делает. Час в день он проводит за своим столом, читая «Аргоси», "Эсквайр" и тому подобные журналы, затем куда-то исчезает, или, как он выражается, "уходит по делам". Всем заправляют Маннштайн и два других немца, они же отвечают на вопросы, когда к нам наведываются люди из Гейдельберга и Франкфурта. Суесс же держится на плаву благодаря добрым отношениям с подчиненными. Почти каждое воскресенье он зовет нас в гости позавтракать яичницей с куриной печенкой. При этом он не скупится на пиво и крепкие напитки, так что когда мы уходим от него через несколько часов, все уже слегка навеселе. Никому и в голову не придет настучать на Суесса. Пусть остается. Он человек душевный, а вместо него могут прислать какого-нибудь солдафона. Да и кто его прогонит? Суесс знает, что любят пить в Гейдельберге и Франкфурте, и время от времени посылает туда ящики бутылок.

Сегодня Суесс в хорошем настроении. Он учится на курсах английского языка, и вчера ему вернули две контрольные работы, за которые поставили по четверке. Для Суесса четверка — отличная отметка, а это значит, что он будет держаться за нас с Остином изо всех сил: ведь эти работы написали за него мы. С одной стороны, мы с Эдом считаем, что написали на пятерку, и с удовольствием пристукнули бы того преподавателя, который явно занизил оценку. С другой стороны, нам надоело писать за Суесса, и мы уже начинаем думать, что не мешало бы получить парочку троек или двоек. После занятий Суесс пошел в кино на "Дружеские уговоры" и до сих пор блаженствует от увиденного. Мы спрашиваем, что ему так понравилось, а он все повторяет в ответ: "Очень, очень дружеский фильм".

Суесс верит тому, что пишут в газетах, и совершенно не понимает, как я могу быть в приятельских отношениях с Вильямсом, нашим сержантом-негром. Только что Верховный Суд принял закон против расовой сегрегации в школах, и все те чувства, которые северяне еще недавно питали к Германии и Японии, они теперь выплескивают на южан. Для них мы какие-то злодеи. Из того, что Суесс читает в газетах, следует, будто я должен ненавидеть либо Вильямса, либо южан. Суессу кажется нелепым, что мы с Вильямсом (а он родом из Алабамы) — закадычные друзья, что когда его подружка-немка гонит его прочь, он идет ночевать не куда-нибудь, а ко мне, что я не хватаюсь за пистолет из-за его связи с белой женщиной. Сказать по правде, когда я увидел Вильямса и Ирмгард, у меня засосало под ложечкой, но только потому, что она хороша собой, — я не возражал бы, чтобы у меня была такая девушка. Сначала, когда я только приехал в Берлин и подыскивал себе кого-нибудь, я решил попробовать с Ирмгард, если у нее с Вильямсом ничего не выйдет. Но потом я нашел Эрику, и это даже к лучшему: Ирмгард с Вильямсом по-прежнему водой не разольешь.

Сегодня Вильямс в отличном расположении духа. "Потрясную песню я сейчас слышал, — говорит он. — Называется "Хочу быть сержантом Элвиса Пресли". Пресли должны вот-вот призвать в армию, а для многих его имя — символ всех бед Америки, и всякие там сержанты прямо-таки мечтают сделать из него человека. Вильямс напевает нам пару куплетов, и у меня возникает желание задать этому Пресли хорошего перцу. Пройдут годы, и Элвис Пресли станет национальным героем, но я по-прежнему останусь к нему равнодушен — как, наверное, и Вильямс.

У Тони Дарлингтона тоже хорошее настроение. Тони окончил Принстон, где он чуть-чуть не дотянул до члена сборной университета по теннису. Четыре или пять раз в неделю он ездит играть на разные берлинские корты, а вчера разгромил в пух и прах своего бывшего однокашника, который сейчас работает в ЦРУ. Тони рассказывает нам и об этом своем мачте (удар с лета — наповал!), и о неожиданном результате в мужском чемпионате США, где Кен Роузволл здорово обыграл Лью Хоуда — 4:6, 6:3, 6:3. Подождав, пока мы это осмыслим, Тони убегает покупать теннисные мячи.

Мании Шварц не слушает этих рассказов. Манни закончил Беркли, он самый толковый и способный из нас и любит болтать всякую чушь — в стиле, который десять лет спустя получил название «кэмп». Все это время он листает какой-то светский журнальчик — по-моему, «Конфиденшиел» — и тихонько посмеивается. Иногда он делится с нами кое-чем из прочитанного.

— Нет, что бы вы думали? Принцесса Грейс и принц Райнер отдыхают в поместье ее родителей в Нью-Джерси. Это особенно пикантно, потому что она беременна и в феврале должна родить.

Или:

— Бинг Кросби говорит, что его решение окончательно. Он устал от всех этих слухов и заявляет, что на Кэти Грант не женится.

Или:

— Я так рад за Лиз Тейлор. Она, вообще-то, всегда была равнодушна к Майклу Уайлдингу, а теперь, по словам их друзей, они разводятся, потому что Лиз влюблена в Майка Тодда.

Или:

— Отличная пара — Мэрилин Монро и Артур Миллер. Он зовет ее «кисик-мисик», а она его «котик-мотик». В свадебное путешествие они поехали в Лондон; стоило им показаться на улице, как тут же возникли автомобильные пробки. Сейчас Артур уехал домой, а Мэрилин осталась сниматься с Лоуренсом Оливье. Надеюсь, Артур скоро вернется: ей, наверно, так плохо без него.

Эд Остин обращается ко мне:

— Слушай, Хэм, не могу понять, куда это ты ходишь по вечерам. Все у тебя не как у людей.

Меня зовут Хэмилтон Дэйвис. Следователи-американцы называют меня Хэм, а для всех остальных я Дэйвис. Вообще-то Эд в чем-то прав. По вечерам я редко вижусь с товарищами.

— В Восточный Берлин, — отвечаю я, — с докладом к Вальтеру Ульбрихту.

Даже мне самому это не кажется остроумным, и, не давая никому рассмеяться, я добавляю:

— Хожу на свидания с одной девушкой из Зелендорфа.

— А чем она занимается?

— В смысле — где работает?

— Ну да, где работает?

Я боялся этого вопроса. Внешность у Эда — самая подходящая, чтобы рекламировать мужские купальные принадлежности, и в Берлине он подцепил уже столько девушек, что не знает, что с ними делать, причем девушек классных, красивых — из тех, что и не смотрят на военных. Я тоже нашел себе девушку и вполне ею доволен. Правда, в ней нет того шика, который так привлекает Эда, и поэтому, чтобы не ударить в грязь лицом, я решаюсь соврать.

— Она учится, — говорю я.

— Где? — спрашивает Эд.

Я отчаянно пытаюсь вспомнить какой-нибудь институт, до которого Эд, может быть, еще не добрался, и, наконец, говорю:

— В музыкальном училище.

— Как раз на днях познакомился с одной девицей оттуда, — говорит Эд. Он чувствует, что я попался, но решает пощадить меня. — Если твоя тебе надоест, у Аннальезе есть подружка. Славная девочка из Вюрцбурга, совсем одна в большом городе.

— Спасибо, буду иметь ее в виду.

Но я не буду иметь в виду — я предпочитаю делать все по-своему, а не полагаться на помощь Эда. Глупо, конечно, но ведь я молод.

Мы возвращаемся в наш дом, где меня уже поджидает еще один перебежчик. Этот сделан совсем из другого теста, чем утренний парнишка: вид у него такой, будто он только что вернулся с парада. Перешел он к нам два дня назад, а хоть сейчас на смотр. Он вежливо отказывается от пива и в течение всего допроса выкуривает только три сигареты. Этот мальчик был курсантом в офицерском артиллерийском училище, и его прямо-таки распирает от желания проявить свои знания. Начав, как обычно, с карт и с личного состава, мы затем переходим к вооружению. "Jetzt geht's los",[3] — произнес он, радостно улыбаясь. Артиллерия — его конек. Мы говорим о 122-миллиметровых орудиях, чья дальнобойность возросла до 25 000 ярдов, о новых 152-миллиметровых — улучшенном варианте полевых орудий, применявшихся во время войны, о 203-миллиметровых орудиях, которые стреляют на 28 000 ярдов и которые теперь прицепляют к тягачам, о 240-миллиметровых минометах, о четырех-, двенадцати- и шестнадцатидюймовых ракетных установках. Мы беседуем об учениях на стрельбище, о порядке их проведения, о маневрах, причем мальчик получает такое удовольствие, что я никак не могу понять, почему он бросил все это и перебежал к нам.