Максим Горький - Зыковы

• Название: Зыковы
• Автор: Максим Горький
• Жанр: Русская классическая проза

---

М у р а т о в. Вы - ошибаетесь... как всегда...

С о ф ь я. В вашем лесничестве за семь лет ваши Шохины убили и изувечили несколько десятков человек...

М у р а т о в. Ну, не так много...

С о ф ь я. А сколько посажено в тюрьмы, сколько разорено семей из-за вязанки хвороста! Вы это считали?

М у р а т о в. Нет, конечно. И какое вам дело до этой статистики? Сударыня - всё это романтизм! Как бы вы приказали поступать с ворами?

С о ф ь я. Не знаю, но - не так! Ведь вот у нас - не воруют...

М у р а т о в. Н-но! Это - не факт, а только видимость, как говорит доктор, тоже романтик.

С о ф ь я. Нам нужно кончить этот разговор, - он возникает с каждой встречей...

М у р а т о в. Вы совершенно напрасно спорите со мною...

С о ф ь я (встала). Послушайте, Василий Павлович: да, вы для меня хуже Шохина, хуже любого пьяного мужика - мужика можно сделать человеком, - вы что-то безнадёжное... Мне не очень легко сказать вам это...

М у р а т о в. Не идёт к вам романтизм, хозяйка!..

С о ф ь я. Нелегко видеть вас таким, каков вы есть. Умный, образованный человек без любви к людям, без желания работать, - это меня отталкивает. Я видела, как вы гасли, как вы быстро теряли себя, развращали других.

М у р а т о в. Пять минут назад я слышал, как Анна Марковна мудро сказала: все хотят жить с удовольствиями! Это очень верно. Что стоят все эти якобы развращённые мною люди вместе с нашим племянником? Я раздавлю их, кто-то другой, или они сами медленно передавят друг друга - не всё ли равно?

С о ф ь я. Быть Мефистофелем в уездном городе - это очень легко, вы бы попробовали быть честным человеком!

М у р а т о в. Недурно сказано! Но что значит - честный человек?

С о ф ь я. Нам не о чём говорить.

М у р а т о в. То есть - вы не можете ответить. Ужасно одиноки вы... одиноки и бессильны!

С о ф ь я. Это неправда! Есть где-то люди, которые чувствуют жизнь так же, как я. Ведь ничего нельзя выдумать, можно только принять в душу свою то, что есть в жизни. В моей душе есть светлое - значит, оно есть и вне моей души; в моей душе есть вера в возможность иной жизни - значит, она есть в людях, эта благая вера! Я многого не понимаю, я плохо образованна, но я чувствую: жизнь - благо, и люди - хороши... А вы всегда лжёте на людей... и даже - на себя...

М у р а т о в. Я всегда говорю правду...

С о ф ь я. Это правда ленивых, самолюбивых, обиженных, что-то злое, гнилое. Это - издыхающая правда!

М у р а т о в. До сего дня она считалась бессмертной.

С о ф ь я. Нет, - живёт и растёт другая... Есть другая Русь, не та, от лица которой вы говорите! Мы - чужие люди... Не попутчица я вам, и - мы кончили, надеюсь?

М у р а т о в (взял с камина шляпу). Увы, но я уверен, что по пути к этой другой правде вы сломите себе шею, - pardоп! Бросьте-ка вы все эти фантазии и примите мою руку - руку человека интересного - э?

(Софья молчит, смотрит на него.)

М у р а т о в (отступая к двери). Подумайте! Мы поехали бы в Европу, в Париж - это гораздо забавнее города Мямлина. Вы - молодая, красивая, в Европе очень умеют ценить красивых женщин - сколько наслаждений ждёт вас! Я же - не ревнив, ваши маленькие шалости будут даже приятны мне... Мы бы прекрасно сожгли жизнь, э?

С о ф ь я (вздрогнув, тихо, с отвращением). Ступайте...

М у р а т о в. Это меня огорчает...

А н т и п а (сзади его, в дверях). Ну-ка, посторонись...

М у р а т о в. Н-ну-с? Прощайте...

А н т и п а. Прощай! (Сестре.) Уснул Михайло-то... Хорошо мы с ним поговорили... (Присматривается к ней, обернулся к двери.) Опять этот, бес зелёный, наплёл чего-нибудь? На что ты его привечаешь?..

С о ф ь я. Давно... лет шесть тому назад, человек этот нравился мне...

А н т и п а. Молода была... Уйти мне, что ли?

С о ф ь я. Подожди... Как хочешь...

А н т и п а (помолчав). Может, Михайло-то теперь меньше пить будет... а, Соня?

С о ф ь я. Что?

А н т и п а. Ну, ладно! Думай своё, я пойду...

С о ф ь я. Что ты спросил?

А н т и п а. Миша-то, мол, может, меньше пить станет...

С о ф ь я. Не думаю. Едва ли. Ты - не трогай его, оставь его мне...

А н т и п а. Я готов всё тебе оставить... А как же... с этой?

С о ф ь я. Отпусти её...

А н т и п а (тихо). Куда это?

С о ф ь я. Куда хочет...

(Антипа сел, молчит.)

С о ф ь я (подошла к нему). Что ты придумаешь иначе?

А н т и п а (угрюмо). Не в нашем это быту - с женами разводиться!

С о ф ь я. Какая она жена тебе? Ведь только мучиться будешь с ней...

А н т и п а. Нет, это не годится... Лучше я сам уйду. Брошу всё на тебя и уйду куда глаза глядят... Не для чего теперь жить мне... Эх, горько, что ты бездетна!

С о ф ь я (отошла, сурово). Кто меня за умирающего замуж выдал?

А н т и п а. Ну - я! Ладно уж. Зато - богатая ты, первая в уезде. Сильнее всех дворянишек... А дети... они не только от мужей бывают...

С о ф ь я. Милостив ты, да - поздно!

А н т и п а. Эх, Соня, Соня...

С о ф ь я. Что - эх? Никуда ты не уйдёшь, вздор это!

А н т и п а (задумчиво). Стыдно стало мне. Не так всё... не то! Греха - не боюсь; печаль - не люблю я... А меня - печаль одолевает, с ней - не жить, не работать...

С о ф ь я. Мне - не легче твоего, и печаль моя горше твоей, а я - не прячусь... Знал бы ты, как мучительно потерять уважение к человеку, как от этого сердце болит.. Знал бы ты, как я искала хороших людей, как верила найду! Не нашла... Поищу ещё... да...

А н т и п а. Несчастливы мы с тобой, Софья. Враги всё около нас.

С о ф ь я. Кабы - умные! Умный враг - всегда хороший учитель...

А н т и п а. Чему - учитель?

С о ф ь я. Сопротивлению. Вот - муж мой враг был мне, - а я его уважаю... многому он научил меня!.. (Подошла к брату, положила руку на голову его.) Ну, довольно! Остались мы с тобой одни, и будем жить - одни. А может, придут хорошие люди, поучат, помогут! Ведь есть же хорошие люди?..

А н т и п а (задумчиво). Коли себя хорошим не покажешь - не найдёшь хорошего. Это - твои же слова...

С о ф ь я. Вот и покажи! Ты - встряхнись. Вспомни: когда ты уступал, кому? Надо ли горю уступать? Не надо уступать!

А н т и п а (встал, расправил плечи, смотрит на сестру, усмехаясь). Просто всё у тебя, Софья, откуда это у тебя, господь с тобой? Давай-ка, обнимемся, единая ты моя... спасибо тебе!

(Обнялись, Антипа смахивает слёзы.)

А н т и п а. Ну, давай жить, давай спорить! Эх, начну теперь делами ворочать - земля поколеблется...

С о ф ь я. Вот это - больше на тебя похоже! Теперь ты - уйди... Мне надобно побыть одной... иди, милый! Мы с тобой - друзья, это хорошо!

А н т и п а. Не говори - зареву...

Ш о х и н (в двери). Исправник приехал с понятыми.

А н т и п а (сердито). Что? Зачем?

С о ф ь я. Кто звал?

Ш о х и н. Анна Марковна Василья посылала...

А н т и п а. Ну, я ж её...

С о ф ь я. Стой, я сама устрою всё! Не вмешивайся в это - не ходи туда...

А н т и п а (порываясь). Нет, я её - в окошко выкину, с дочкой вместе...

(Шохин широко улыбается.)

С о ф ь я. Шохин, не пускайте его. Слышишь? Сиди спокойно...

А н т и п а (мечется по комнате). Полицию позвали... на-ко вот, а? Ты чего рожу растянул?

Ш о х и н. Ничего...

А н т и п а. То-то! Думаешь, я и вправду пойду с тобой? Нет, уж пускай другие отступят, а я останусь на своём месте... Полицией пугают!.. (Остановился против Шохина.) И тебе идти некуда - брось это! За тобой грех пред людьми, на людях и оправдай его...

Ш о х и н. Да ведь теперь я тоже останусь... Теперь, чай, не мне уходить...

А н т и п а. Ну, вот... Шататься - стыдно! Вон - хозяйка-то наша, Софья-то Ивановна, как себя держит... а ведь - женщина!

П а в л а (вбегает). Антипа Иванович, там пришли...

А н т и п а (жестом останавливая её). Знаю! Полиция там... Ты - иди, с богом! Тебе бояться нечего, это твоя же мать позвала полицию. Ты - иди себе!.. Уходи...

П а в л а (с тревогой). Куда?

А н т и п а (отвернулся). Это - твоё дело... Прощай...

П а в л а. Куда же?..

А н т и п а. Мать - укажет... Прощай...

(Павла медленно уходит, Шохин уступает ей дорогу, наклонив голову, Антипа идёт к двери на террасу, остановился там, прислонясь лбом к стеклу. Шохин тяжело вздохнул.)

А н т и п а (не оборачиваясь, глухо). Прощай!

Занавес

ПРИМЕЧАНИЯ

Впервые напечатано в 1913 или 1914 году отдельной книгой в издательстве И.П.Ладыжникова, Берлин (без обозначения года издания); в России до Октябрьской революции было опубликовано только первое действие пьесы в журнале "Современник", 1915, No 1, январь.

Пьеса написана, как явствует из переписки М.Горького с И.П.Ладыжниковым, не позднее лета 1913 года. Дата цензурного разрешения пьесы к представлению на сцене - 30 октября 1913 года.

Начиная с 1923 года, пьеса включалась во все собрания сочинений; печаталась по тексту издания И.П.Ладыжникова.

После опубликования "Зыковых" издательством И.П.Ладыжникова М.Горький вновь отредактировал текст пьесы.

Печатается по тексту машинописной копии, заново отредактированному автором и сверенному с рукописью (Архив А.М.Горького).