Викентий Лиринский - О вероизложениях вообще, или об общем характере православной догматики

• Название: О вероизложениях вообще, или об общем характере православной догматики
• Автор: Викентий Лиринский
• Жанр: Религия

Cв. Викентий Лиринский (Vincentius Lirinensis) (ум. ок. 450), христианский церковный писатель, монах на острове Лерин. В сочинении «Первое предостережение, или трактат в защиту древней и вселенской кафолической веры против всех безбожных еретических новшеств» сформулировал критерий истинности церковного предания: «во что верили повсюду, всегда, все».

 Рассуждение о вере (434 г.)//Чельцов И.В. Собрание символов и вероизложений Православной Церкви от времен апостольских до наших дней//Христианское чтение. СПб.:1869. N 5(май). С. 152-160. СПб.:1869. N 6(июнь). С. 161-176. СПб.:1869. N 10(октябрь). С. 177-184. S. Vincentii Lirinensis Commonitoria I et II. PL 50, 637-686.

---

Или, может быть, анафематствовать тех, которые возвестили бы что-нибудь другое, кроме возвещенного сначала, повелевалось только тогда, а ныне уже не повелевается? Если так, то значит и следующее, что здесь же говорит Апостол: "Я говорю: поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти" (Гал. 5:16), повелевалось также только тогда, а теперь уже не повелевается! Но думать так нечестиво и вместе пагубно. А отсюда необходимо следует, что если последнее предписание должно быть соблюдаемо во все времена, то и узаконение касательно неизменности веры постановлено также для всех времен. Следовательно, возвещать христианам православным что-нибудь такое, чего они прежде не приняли, никогда не позволялось, никогда не позволяется, никогда не будет позволяться, и анафематствовать тех, которые возвещают что-либо кроме раз навсегда принятого, всегда должно было, всегда должно, и всегда будет должно.

Если же так, то кто будет так дерзок, чтобы осмелиться возвестить что-нибудь такое, чего прежде не было возвещено в Церкви, или так легкомыслен, что примет что-нибудь кроме того, что принял от Церкви? Сосуд избранный (Деян. 9:15), учитель язычников (Гал. 2:9), труба апостольская, провозвестник вселенной, таинник небесный, апостол Павел гласит в своих писаниях, гласит всем, гласит на все времена, на все места, и снова повторяет глас свой: кто бы ни возвестил новый догмат, да будет анафема! А с другой стороны какие-нибудь жабы, мошки, мухи издыхающие, вроде пелагиан, жужжат православным: мы учредители, мы установители, мы изъяснители,- осудите, что содержали, содержите, что осуждали, отвергните древнюю веру, отеческие постановления, завещания предков, и вместо них примите... а что примите?! страшно выговорить, потому что все это так высокомерно, что, кажется, не только утверждать, но и опровергать этого нельзя, некоторым образом не замарав себя.

Для чего же, спросит кто-нибудь, часто попускает Бог, что некоторые знаменитые в Церкви лица возвещали православным новое? Вопрос справедливый и заслуживающий того, чтобы рассмотреть его обстоятельнее и пространнее. Только решать его надобно не от своего ума, а по указанию закона Божия, образца учительства церковного. Итак, послушаем святого Моисея. Он вразумит нас, для чего попускается иногда мужам ученым, за благодать ведения называемым у Апостола даже пророками (1 Кор. 14:29), высказывать новые догматы, в Ветхом Завете иносказательно называемые обыкновенно "богами иными", по той, конечно, причине, что еретики почитают свои мнения точно так же, как язычники - богов своих.

Блаженный Моисей пишет во Второзаконии: "Если восстанет среди тебя пророк, или сновидец",- то есть поставленный в Церкви учитель, которого ученики или слушатели его считают учащим как бы по откровению свыше,- что потом?

"И представит тебе,- говорит,- знамение или чудо, и сбудется то знамение или чудо, о котором он говорил тебе",- указывается в некотором роде действительно великий и столько многосведущий учитель, что последователи его считают его не только познавшим человеческое, но могущим предузнавать и то, что выше человека, каковы были, как хвастают их ученики: Валентин, Донат, Фотин, Аполлинарий и другие им подобные,- что далее?

"И скажет притом,- говорит,- пойдем вслед богов иных, которых ты не знаешь, и будем служить им",- кто эти боги иные, если не заблуждения чуждые, тебе прежде неведомые, то есть, новые и неслыханные? "И будем служить им",- то есть, поверим им, последуем им,- что наконец?

"То не слушай,- говорит,- слов пророка сего, или сновидца сего".

Почему же, скажи, не воспрещается Богом учить тому, что Богом же воспрещается слушать? "Ибо,- говорит,- чрез сие искушает вас Господь, Бог ваш, чтобы узнать, любите ли вы Господа, Бога вашего,- или нет,- от всего сердца вашего и от всей души вашей" (Втор. 13:1-3). Вот яснее дня стало, почему промысл Божий попускает иногда некоторым учителям церковным проповедовать разного рода новые догматы: "искушает вас,- говорит,- Господь, Бог ваш"!..

Итак, все истинно православные должны знать, что их долг вслед за Церковью принимать ее учителей, а не вслед за учителями покидать веру Церкви...

Подлинно и истинно православен тот, кто к Церкви, кто к телу Христову, кто к истине Божией привержен всей душой, кто выше Божественной религии, выше вселенской веры ничего не ставит: ни авторитета, ни любви, ни дарований, ни красноречия, ни философии какого-нибудь человека, но, презирая все это и пребывая в вере твердым, постоянным, непоколебимым, считает долгом своим содержать только то и верить только тому, о чем известно, что это с древности согласно содержала вся Церковь вселенская, а о чем узнает, что оно после вводится кем-нибудь одним помимо всех, или вопреки всем святым, как новое и неслыханное, то признает относящимся не к религии, но больше к искушению, внимая также в особенности изречению блаженного апостола Павла, который в Первом послании к коринфянам пишет: "надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные" (1 Кор. 11:19). Как бы так говорит Апостол: виновники ересей для того не тотчас искореняются Богом, "дабы открылись искусные", то есть, чтобы видно было, как крепко, как верно и непоколебимо любит каждый веру вселенскую.

И действительно, как только покажется какая-нибудь новизна, сейчас видна делается тяжесть зерен и легкость мякины. Тогда без большого усилия сметается с гумна все, что не тяготело к нему никакой тяжестью. Одни совсем улетают неизвестно куда. Другие так встревожены, что и бежать боятся, и оставаться стыдятся,- растерялись, полумертвые, полуживые... То, с усилением заблуждения, несутся они, куда ветер гонит, то, пришедши в себя, отбиваются как волны назад. То с слепой отвагой бросаются на то, что очевидно им неизвестно, то с неразумным страхом пугаются совершенно известного, и совсем не знают, куда идти, куда вернуться, чего искать, чего бежать, чего держаться, что оставить. Впрочем, это смятение колеблющегося и нерешительного чувства, если бы только они захотели вникнуть, есть врачество, подаваемое им Божиим милосердием. Вне безопаснейшей пристани вселенской веры они для того мучатся, казнятся и почти совсем изнывают от разных бурных помыслов, чтобы опустили поднятые вверх паруса возносливого ума, некстати распущенные ими под ветер новизны, воротились и снова стали в надежнейшее пристанище безмятежной и благой матери Церкви; изрыгнув горькие и тревожные волны заблуждений, чтобы пить затем животворные потоки ключевой воды. Пусть изучат они хорошо, чего не знали хорошо, и что во всем содержании догматического учения Церкви можно постигнуть, то пусть постигнут, а чего нельзя, в то пусть верят.

А когда так, то снова и снова размышляя и продумывая про себя об этом предмете, не могу довольно надивиться такому безумству некоторых людей, такому нечестию ослепленного ума, такой, наконец, страсти к заблуждению, что не довольствуются они однажды преданным и издревле принятым правилом веры, но каждый день ищут нового да нового, и всегда жаждут что-нибудь прибавить к религии, изменить в ней, убавить от нее, как будто она не небесный догмат, которому достаточно быть однажды открыту, а земное учреждение, могущее усовершаться только постоянными поправками или опровержениями! Между тем божественные вещания гласят: "не передвигай границы давней, которую провели отцы твои (Притч. 22:28), "выше Судии не суди" (Сир. 8:17); "кто разрушает ограду, того ужалит змей" (Еккл. 10:8).

То же самое внушает и следующее изречение Апостола, которым, как бы мечем каким духовным, много раз обсекаемы были и всегда должны быть обсекаемы все преступные новизны всех ересей: "О Тимофей! храни преданное тебе, отвращаясь скверных суесловий и прекословий лжеименного разума, которому предавшись, некоторые уклонились от веры" (1 Тим. 6:20-21). Находятся же после того люди, до такой степени зачерствевшие как глыба, неподатливые как наковальня, упорные как кремень, что не поддаются такому гнету глаголов небесных, не разбиваются такими тяжестями, не сокрушаются такими молотами, не истлевают, наконец, под такими молниями! "Отвращайся,- говорит Апостол,- скверных суесловий", то есть новшеств. Не сказал "древностей", не сказал "старины", напротив, противоположением ясно показал, чему следовать. Если уклоняться надо новизны, то держаться должно древности; если новизна непотребна, то старина священна. "И прекословий,- говорит,- лжеименного разума". Действительно, в еретических учениях наименования лживы: невежество там называется разумом, туман - ясностью, мрак - светом. "Которому предавшись,- говорит,- некоторые уклонились от веры". Чем же хвалясь погрешили они, как не новым каким бы то ни было и неведомым учением? Послушай кого-нибудь из них, что они говорят: "Идите,- говорят,- жалкие несмысли, обыкновенно называющиеся православными, и научитесь истинной вере, которой кроме нас никто не понимает, которая прежде много веков скрывалась, а недавно открыта и стала явна; но учитесь украдкой и тайком,- это вам доставит удовольствие". И еще: "когда научитесь, то учите скрытно, чтобы ни мiр не слыхал, ни Церковь не знала, потому что понять такую непостижимую тайну дано немногим".- Не голос ли это блудницы, зовущей к себе, в Притчах Соломоновых, прохожих, идущих своей дорогой! Вот ее слова: "кто глуп, обратись сюда!" И глупцов уговаривает она: "воды краденые сладки, и утаенный хлеб приятен". Что далее? "Он,- говорит Премудрый,- не знает, что мертвецы там, и что в глубине преисподней зазванные ею" (Притч. 9:16-18). Кто эти мертвецы, поясняет Апостол. Это те, говорит он, которые уклонились от веры.