Юрий Баранов - Позывные дальних глубин

• Название: Позывные дальних глубин
• Автор: Юрий Баранов
• Издательство: Голос-Пресс
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2004
• ISBN: 5-7117-0495-8

Роман Юрия Баранова «Позывные дальних глубин» является продолжением его ранее вышедшего произведения «Обитель подводных мореходов». Автор прослеживает судьбы современных моряков-подводников, показывая их на берегу и в море в самых неожиданных, порой драматичных ситуациях. В основе обоих романов лежит идея самоотверженного служения Отечеству, преданности Российскому Флоту и его вековым традициям.

---

— И много ж ты, Вадимыч, с его помощью баб на Югах охмурил? — с подвохом полюбопытствовал Кузьма.

— Пошля-як, — незлобиво отреагировал Обрезков. — Так и норовишь «вмазать» стакан, а потом — под чужую юбку…

— Это уж как придётся, Вадимыч. Я ведь ни в монахи, ни в замполиты не записывался. Мне и согрешить можно.

При этом Кузьма игриво подтолкнул Егора, как бы приглашая к себе в союзники. Однако Непрядов дипломатично промолчал.

— А ведь и вправду тошно, — продолжал куражиться Кузьма, — как только представлю, что где-то сейчас всё же есть и теплое море, и высокие пальмы, и женщины на пляже с загорелыми ягодицами. А тут… — Кузьма горестно вздохнул, — замполит со своими советами, как замшелой старухе девственность не потерять.

— Кузьма, ты без кучи кирпичей, как тот рядовой Гогоберидзе из анекдота, ну никак не можешь… Оторвут тебе однажды бабы твоё «мужское достоинство» вместе с яйцами. Так и помрёшь ни за что.

— Так по геройски всё ж погибну, — крепился Обрезков. — А ты, Вадимыч, наверное, уж и не помнишь, когда последний раз на этот счёт «оскоромился»?

— Не беспокойся, помню, — заверил Вадим. — Только трепаться про это не люблю.

— Не-ет, так дело не пойдёт, — заинтриговано напирал Кузьма. — Какие же здесь от друзей могут быть секреты? — и решительно потребовал. — А ну, колись до конца, непорочный ты наш батюшка: кого и сколько раз «усладить» сподобился?

— Это уж моё дело, — заупрямился Вадим. — А вообще, порядочный ты кобель, Кузя. Но, по большей части, заочник.

— Почему же заочник?! — вскипел Обрезков, задетый за живое.

— Да потому как в море «на сторону» от Регины Яновны своей всё равно не сбегаешь. Вот и не остаётся ничего другого, как языком попусту молоть.

«Ещё петушатся, — подумал командир про дружков, пряча грустную улыбку. — Потом так на вахте «ухайдакаются», что совсем не до женщин станет».

Конечно же, знал Егор про неудавшийся отпускной роман Вадимыча. Вроде бы что-то получалось у него с одной экстравагантной модельершей. Вместе они провели в Цхалтубо целый месяц, собирались было пожениться, но потом всё расстроилось. То ли модельерша та была чересчур привередливой, то ли сам Вадимыч слишком разборчивым, только перед дверями в ЗАГС разошлись несостоявшиеся молодожёны в разные стороны, пожелав друг другу всего хорошего. Самому Непрядову это очень даже было знакомо… Безоглядно жениться позволительно в двадцать лет, сознавая себя бесконечно счастливым, а когда самому слегка за сорок, то сорок раз отмеришь, да не всегда отрежешь… Егор не осуждал дружка за упущенную им возможность жениться и наладить семейную жизнь, потому что был по этой части таким же неудачником. А потому позволительно было лишь поплакаться в душе самому себе и постараться не вспоминать того, что было у него с Лерочкой.

Коротким был перекур на мостике, да и личная меланхолия длилась у командира недолго. Снова дал он команду, и хлопнула над головой крышка верхнего рубочного люка, втугую обжимая кремальеру. Лодка пошла на глубину, вдоволь глотнув кингстонами студёной океанской водицы.

— Товарищ командир, до кромки поля три кабельтова, — доложил капитан-лейтенант Скиба, оторвавшись на мгновенье от курсопрокладчика.

— Добро, штурман, — принял Егор доклад. — Включить эхоледомер.

В центральном отсеке почувствовалось повышенное напряжение, какое неизменно наступает, когда усложняется обстановка. Зачастили доклады с боевых постов. Непрядов еле успевал на них отвечать. Впрочем, особых оснований для беспокойства не было. Его лодке не впервой совершать такой манёвр. Но всё равно командир волновался всякий раз как мичман перед вручением лейтенантских погон. Кончалось одно жизненное измерение и начиналось другое, в котором предстояло заново утверждать себя. Кому же не известно, что океан ошибок не прощает, а вечные паковые льды уж тем более — они вдвойне безжалостны. Потому что они как бы авансом заполучали лодку вместе с её экипажем, не оставляя людям шансов на спасенье в случае малейшего их промаха. В аварийной ситуации на чистой воде можно как-то попытаться всплыть, но куда денешься под многометровым ледяным панцирем, когда лодка становится подобием гроба, засыпанного могильной землёй. Теперь же требовались решительные усилия всего экипажа, чтобы нащупать в океанской бездне свой верный путь и выйти из этой преисподней на свет Божий. А командир лодки — он как поводырь своему экипажу, на него возлагается последняя надежда, когда совсем станет невмоготу.

Непрядов подошёл к курсопрокладчику и заглянул через плечо склонившегося над экраном штурмана. По стеклянному матовому полю, размеченному сеткой параллелей и меридианов, ярким солнечным зайчиком двигалась маленькая светящаяся точка, — будто откуда-то снизу гномик подсвечивал крошечным фонариком. За этой светящейся меткой тянулся прочерченный грифелем тонкий след, который показывал пройденный кораблём путь. Обозначавшая корабль точка медленно смещалась в сторону кривой ломаной линии, показывавшей кромку ледяного поля. Наконец, точка пересекла линию, и тотчас на индикаторе эхоледомера заплясал самописец, вычерчивая причудливую линию подкладки ледяного поля. Было видно, что отдельные торосы проседали вглубь метров на десять. И Егору с опаской подумалось: «Только бы не зацепиться за эти ощеренные ледяные клыки, а то, не дай Бог, рубку своротишь».

— Центральный, слышу шум винтов, — послышался в динамике встревоженный голос старшины второй статьи Чурикова, который нёс вахту в первом отсеке. — Похоже, что над нами проходит надводный корабль…

— Не препятствуйте, старшина, — с ухмылкой отвечал в микрофон минёр Дымарёв, принимавший в центральном доклады из своего подопечного отсека. — К счастью, это наши собственные шумы, которые отражаются ото льда. Вам понятно?

— Теперь понял, товарищ капитан-лейтенант.

Сидевшие за пультами офицеры снисходительно заулыбались. Такой обманчивый эффект здесь ни для кого уже не был новостью. А ведь было дело, когда экипаж впервые столкнулся с таким странным явлением, не понимая, что происходит. И в тот раз непонятные шумы возникали то слева, то справа за бортом, тогда как акустик молчал, не обнаруживая вокруг никаких целей. Потом поняли: «Это лёд так чудит». И стали дружно к его чудачествам привыкать.

Жизнь в отсеках пошла по обычному подлёдному расписанию. Плавание было долгим. Шли дни и недели. Вахты сменялись подвахтами, бдение — положенным сном и отдыхом. А в промежутках между всем этим одна за другой следовали учебно-боевые тревоги, тренировки. И тогда весь экипаж дружно боролся за живучесть с условным огнем или водой, в душе искренне желая, чтобы такого никогда бы не случилось. Ясно же, что теперь вся надежда была только на самих себя. Если что-то произойдет, то никто им уже не поможет. До кромки ледяного сплошняка далеко, а до родного берега — ещё дальше. Но Егор не сомневался в своём экипаже, искренне надеясь, что и ему люди так же верят. Тем и жили они в своей подводной обители, надеясь друг на друга и на «его величество» случай. Таков был извечный, потом и кровью писаный извечный морской закон.

Так уж получается, что у командира лодки свободного времени бывает куда меньше, чем у всех остальных членов экипажа. В походе всяких дел и забот сваливается на него гораздо больше, чем на берегу. Но там хотя бы домой можно вечерком наведаться. Хотя в пустой квартире никто и не ждал Егора, но всё же было где расслабиться и немного отдохнуть. А на лодке никогда такой возможности нет и не будет. Командир обязан постоянно находиться в центре происходящих на корабле событий, и потому доклады об изменчивой обстановке доставали его и в центральном, когда он сидел за своим командирским пультом, и в кают-компании, когда обедал, и в собственной каюте, когда спал. Находчивый Кузьма советовал Егору поставить телефон даже в персональном командирском гальюне, чтобы таким способом быть в курсе дел в любой «критический момент» личной жизни. Непрядов за совет вежливо поблагодарил, но при этом посулил на неопределенно долгое время запереть в гальюне самого Кузьму, дабы его «ценные мысли» тут же и сбрасывать по прямому назначению — через унитаз в фановую цистерну. Присутствовавший при этом Колбенев «трюмного юмора» дружков не оценил и потому обоим посоветовал срочно обратиться к доктору Целикову — на случай «умственного или желудочного расстройства».

Впрочем, на подводном атомоходе имелось всё же одно укромное местечко, где всем свободным от вахты предоставлялась возможность не надолго отвлечься от всех забот и немного отдохнуть. На этом проекте для личного состава предусматривался такой приятный сюрприз, как отсек живой природы. На обычной дизельной лодке, стеснённой в своих размерах, ничего подобного даже представить было невозможно. Зато здесь, на атомной…