Геннадий Гор - Скиталец Ларвеф

• Название: Скиталец Ларвеф
• Автор: Геннадий Гор
• Жанр: Научная Фантастика

---

Хымокесан был категоричен. Это я за ним заметил давно. Это был его главный, а может, единственный недостаток.

Но этот недостаток мог погубить всех нас.

- Откуда вы можете это знать, чтобы говорить так уверенно? - сказал я.-Для столь смелого обобщения у вас не так уж много материала.

- Я доверяю приборам больше, чем своим чувствам, Ларвеф. Ни химики, ни физики, ни биологи не нашли на Планете сюрпризов ничего такого, что могло воздействовать, как гипноз, на наши чувства. Мне нужна истина, Ларвеф. Нельзя вести корабль в космических просторах, не зная явления, которое стоит на вашем пути. Я почти уверен в том, что психолог Хым ради интересов своей науки решил пожертвовать спокойным состоянием наших нервов.

- Откуда у вас такая уверенность, Хымокесан?

- Прежде всего из знания всех сильных и слабых сторон своих спутников. Прежде чем пустить на корабль каждого из вас, не исключая автоматов, я тщательно изучил характер каждого. Прошлое Хыма заставило меня долго сомневаться. Я об этом, кажетс o, уже говорил. Мне было известно, что это страстный экспериментатор, ради познания готовый пожертвовать собой...

-Собой-не сомневаюсь, - прервал я своего разгневанного собеседника, - но не вами, не мною.

- Вы в этом уверены?

- Почти уверен. Я с ним говорил. Я ему доверяю.

- Я тоже с ним говорил. Так вы отказываетесь быть судьей?

- Мне легче судить самого себя, чем этого дильнейца. Ведь его подозревают в проступке, которого он не совершал.

- Ларвеф! Вы уклоняетесь от общественного долга...

- Нет. Я против всякого суда. Мы слишком мало пробыли на Планете сюрпризов, чтобы быть в чем-либо абсолютно уверенными. Нужно забыть о том, что случилось, и спокойно лететь дальше.

Ларвеф прервал свой рассказ, не закончив его. Наступил тот час, когда не оставалось времени на разговоры, час неотложных занятий и дел.

Двое слушателей и одна слушательница с нетерпением ждали продолжения рассказа. Но были дела поважнее всяких рассказов и историй. Этими делами и занялся Ларвеф.

Он проверял приборы летательного аппарата, который принес его из бесконечности в этот малый и тихий мир. Уж не собирался ли он в самом деле улететь отсюда?

Наконец, потрудившись вволю, утомившись и желая чуточку отдохнуть, он продолжил свою историю.

-На чем я остановился? - спросил он своих слушателей. - Да, на споре с Хымокесаном. Хымокесан был отличный астронавигатор, а значит, он обладал талантом не только замечать явления крупного порядка в их целом, но отмечать про себя детали, мелочи. Без этого нельзя управлять таким сложным хозяйством, как космический корабль, Но, по-видимому, гнев и пристрастие заставили его не заметить того, что заметил я. Психолог Хым целиком ушел в исследования. Он, в сущности, один на всем космолете теперь искал ответ на всех тревожащий вопрос. И физики, и химики, и биологи успокоились, поспешив уверить себя, что они изучили Планету сюрпризов. Он один не успокоился.

Зайдя к нему в лабораторию, я застал его в глубокой задумчивости.

- Ларвеф, - вдруг спросил он меня, - вам, разумеется, известно, что такое здравый смысл?

Наивность вопроса удивила меня. Я принял его за шутку.

- Еще бы! Здравый смысл есть здравый смысл.

- Да, в обычных и стабильных условиях, когда наш опыт и наши чувства дома. Но здесь...

- Уж не считаете ли вы, - сказал я, смеясь, - что здесь он мешает?

- Да, Ларвеф. На Планете сюрпризов он нам помешал. Столкнувшись со странным и алогичным явлением, мы все стали рассуждать, как рассуждали бы у себя на Дильнее. Все, впрочем кроме автомата, который оказался объективнее нас, а значит, и разумнее.

- Вы думаете, что планета сыграла с нами в эту недозволенную игру?

- А кто же еще? - Он посмотрел мне прямо в глаза. - Или вы думаете, что это сделал я?

- Нет, я этого не думаю.

- Но если не я, то кто? Кто же? Почему вы молчите?

- Не знаю. Ни за что не поручусь.

- А я готов поручиться. Я в этом убежден. Мы поторопились улететь с планеты, не изучив ее так, как она того заслуживает. Еще за несколько дней до посадки, когда мы только приближались к ней, я, как психолог и врач, не мог не обратить внимания на одно крайне странное обстоятельство. В сознании каждого как бы пробудилось прошлое, проснулись воспоминания. Этого никогда не бывает в том случае, если космолет приближается к новому неизвестному месту.

В новом неизвестном месте чувства не ищут встречи с прошлым. Это бывает только тогда, когда вы возвращаетесь домой и близка ваша родная планета. Многие признавались в удивительном самообмане, в надежде встретиться с тем, что они покинули несколько лет назад. Да, вопреки здравому смыслу, вопреки рассудку, многие рассчитывали на невозможное.

- И даже Хымокесан?

- Думаю, что и он тоже. Но разве он когда-нибудь признается в слабости даже самому себе? Такие сильные и закаленные навигаторы, как Хымокесан, побороли свое настроение. Но менее сильные и волевые признавались мне в этой странной слабости. Они искали у меня поддержки, как у врача. А у меня не хватало знаний, чтобы объяснить это психическое явление.

- А сейчас у вас хватает знаний? - спросил я,

Он усмехнулся, выражением своего лица намекая на то, что мой вопрос был недостоин ни меня, ни обстоятельств, о которых шла речь.

- Как вы думаете, - сказал он, - могу я дать исчерпывающий ответ, находясь здесь, а летящем космолете, далеко от Планеты сюрпризов? Нужно возвратиться туда, возвратиться, пока не поздно.

- Хымокесан не согласится. Он и так упрекал экспедицию, что было потеряно зря столько времени. Планета ведь никого не заинтересовала. Кажется, кроме вас.

- Постарайтесь переубедить его, сделайте все, что возможно ради самого великого из того, что существует, ради истины, ради знания, ради интересов общества, которому мы служим.

Я дал согласие. И мне в конце концов удалось переубедить Хымокесана. Хым, на этот раз поддержанный биологом Карегом и одним из химиков, предъявил несколько неоспоримых доказательств того, что мы столкнулись с неразгаданным явлением.

Участники экспедиции много говорили о направлении времени, о необратимости его, о памяти, единственном аппарате в природе, который противится однонаправленности времени, и о странном явлении, с которым мы столкнулись.

И вот корабль снова начал сближаться с планетой. И снова всех охватило чувство, хорошо знакомое всем, кто хоть раз в жизни возвращался домой после долгих странствий, предчувствие встречи с прошлым. Казалось бы, сейчас здравому смыслу было легче побороть смутное чувство приближения к прошлому, мы уже имели представление о планете, однажды побывав на ней. И все же ощущение, что прошлое возвратится, было сильнее нас.

Хымокесан после совещания со своими помощниками решил спуститься в другой части планеты. Он уменьшил скорость движения корабля. На этот раз и командир, и главный штурман заинтересовались спутниками планеты.

Хымокесан вызвал меня в отсек управления кораблем.

На его обычно спокойном лице я заметил следы тревоги.

- Вот что, Ларвеф, - сказал он, - мой выбор пал на вас. Зная ваш характер, не думаю, что вы будете этим недовольны. Я поручаю вам обследовать спутники планеты. Одноместный летательный аппарат в вашем распоряжении. О результатах обследования вы доложите мне уже на Планете сюрпризов. Мы раньше вас попадем туда.

Перед вылетом он обнял меня. Я простился с ним с легким сердцем, не думая, что вижу его в последний раз.

Наступила пауза. Слишком долгая пауза. Ларвеф молчал.

- Ну, а что же было дальше? - спросила Эроя.-Вы же не кончили свой рассказ.

- Я его кончаю. Это случилось... Возвращаясь со спутников и держа курс на планету, я услышал последнее донесение. Кванттелеграф принес мне слова Хымокесана:

"Не приближайтесь к планете, Ларвеф. Я вам приказываю. Случилась катастрофа. Мы гибнем. Постарайтесь добраться до космической станции Уэра. Мы..."

Это были последние его слова,.

- И вы выполнили его приказ не приближаться? - спросил Туаф.

- Только отчасти. Я приблизился к планете и, не спускаясь, облетел вокруг нее, используя специальные оптические приборы. Но ни космолета, ни его экипажа я не нашел...

ЭТО Я! Я! АРИД!

Электронный Эрудит молчал полтора года. Физа Фи, Математик и все другие сотрудники и сотрудницы сочли, что он устарел, занимает много места и что его нужно за ненадобностью убрать из лаборатории. Но Эроя не разрешила его трогать.

- Пусть пока стоит, - сказала она. - В этом механическом старце есть что-то трогательное. Особенно его не хочется убирать сейчас, когда некоторые нескромные и живые старцы, спеша расстаться со старостью, занимают очереди у пунктов обновления клеток. Он хорош хотя бы тем, что не торопится обновляться. Включи его, Физа. Я хочу услышать его голос.

- Но он устарел. Он не в состоянии сказать ничего нового. Его знания одряхлели сразу после того, как нашли способ обновлять клеточную "память". Опять будет плести всякую чушь о бренности жизни. А ведь жизнь стала практически почти бесконечной. У всех теперь другой взгляд на мир. Только он один видит мир так, как видели его полтора года назад. А эти полтора года больше, чем все тысячелетия истории общества.