Илья Эренбург - Воспоминания об Илье Эренбурге

• Название: Воспоминания об Илье Эренбурге
• Автор: Илья Эренбург
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

Жизнь Ильи Эренбурга тесно связана с крупнейшими событиями двадцатого столетия. Книга воспроизводит многие страницы этой замечательной биографии. Воспоминания писателей К. Федина, Н. Тихонова, А. Твардовского, К. Симонова, А. Суркова, К. Паустовского, Б. Полевого, М. Алигер, С. Наровчатова, Л. Мартынова и других, художников М. Сарьяна и А. Гончарова, маршала И. Баграмяна и генерал-майора Д. Ортенберга, деятелей искусства С. Образцова, Л. Вагаршяна воссоздают впечатляющий образ И. Эренбурга писателя и публициста, своеобразного поэта, видного общественного деятеля. Читатель видит И. Эренбурга в различных обстоятельствах — в годы создания первых книг стихов и романов, в республиканской Испании, на фронтах Великой Отечественной войны, в редакции газеты "Красная звезда", на международных форумах в защиту мира, в многочисленных зарубежных поездках.

Из свидетельств людей, близко знавших писателя, мы узнаем о его человеческих качествах, о его творческой работе.

Составители Г. Белая, Л. Лазарев.

На переплете помещен портрет И. Эренбурга работы Пикассо 1948 года.

---

Воспоминания Киреевой, сообщая ряд неизвестных до этого фактов и эпизодов начального периода парижской жизни Эренбурга, знакомя с первыми литературными опытами и замыслами писателя, позволяют живо представить юношу Эренбурга в городе, который так много значил в его судьбе.

Текст воспоминаний предоставлен М. Л. Полонским.

В конце 1908 года мы поселились вместе с Лизой М. 3 на улице Ги де ла Бросс, № 11. У Лизы была большая комната с камином, который иногда топился. У меня была маленькая комната без камина — все равно топить мне было не по средствам. Хозяйка — милая, ласковая нормандка мадам Обино — нас не притесняла, и мы жиля спокойно. По вечерам я часто заходила к Лизе погреться и поболтать о новостях дня.

1 Сим. Дрейден, В зрительном зале — Владимир Ильич, кн. 2, М., «Искусство», 1980, с. 13.

2 Личный архив Е. Полонской.

3 Имеется в виду Е. Полонская.

Однажды, зайдя к Лизе, я встретила у нее незнакомого юношу. Мы уже по некоторым мелким признакам научились тогда распознавать голодных и бездомных людей. Юноша сутулился, грел озябшие руки и от сладости тепла почти не обратил внимания на то, как знакомила его со мной Лиза. "Это товарищ Илья Эренбург, он работал в подпольной социал-демократической организации в Москве и в других городах, а еще раньше — в ученической организации. Так что у вас, Наташа, есть о чем поговорить с Ильей".

Мы действительно разговорились о нашем недавнем прошлом, и Илья несколько оживился. Оказалось, что он совсем недавно приехал из Москвы, привез материалы для В. И. Ленина, был ласково принят им и Надеждой Константиновной…

Мы стали встречаться часто. И не всегда говорили только о текущем моменте. Буквально через пару дней после того вечера Лиза вдруг продекламировала стихи Бодлера. Илья внимательно посмотрел на нее: "Это надо перевести на русский язык, вот так же — стихами. Вы сможете?" "Не знаю, — сказала Лиза, — но хочу попробовать…"

По вечерам наш кружок собирался у Лизы вокруг камина. Мы проводили там большую часть вечера, если не шли на Бульмиш. У Лизы было тепло — а это зимой самое главное. А иной раз бывал и роскошный ужин — мы выходили на улицу к соседнему углу, где стояла жаровня для каштанов, — на всех углах Парижа, в особенности в бедных районах, стояли по вечерам эти жаровни. Закутанные француженки, обычно старухи, жарили каштаны. Какое удовольствие было держать в озябших руках эти теплые пакеты и знать, что сейчас вернемся домой и горячие каштаны согреют в желудки…

В наш кружок входили Поль Студентский — скромный юноша, влюбленный в естественные науки и поглощавший огромное количество книг, он учился в Эколь Политекник; Виталий Элькин 1 — человек значительно старший нас по возрасту, как будто без определенных занятий, без профессии, любитель поэзии, к нему очень тепло относился Владимир Ильич (об отношении В. И. сужу по тому, как он обращался к нам при встречах на собраниях). Теперь постоянным гостем нашим стал и Илья Эренбург, которого Владимир Ильич звал "Илья Лохматый", — пылкий, неустоявшийся юноша, он бросался от науки к поэзии, потом к искусству, воспринимал все живо, но пока еще несколько поверхностно.

1 В. Элькин — большевик-политэмигрант, вскоре после описываемых событий покончил жизнь самоубийством. В наброске автобиографии Полонской, относящемся к 1924–1926 годам и сохранившемся в ее архиве, говорится: "В большевистской группе был эмигрант, профессиональный работник с Волги, бывший актер Виталий. Он недурно декламировал (для актера) и имел ум иронический. От него я в первый раз услышала о существовании новой поэзии".

В один из вечеров, передавая партийные новости, Виталий сообщил, что очень скоро ожидается лекция (или, как тогда говорили, — "реферат") Луначарского о французской поэзии. Илью это очень заинтересовало, и мы решили пойти все вместе на эту лекцию.

Мне думается, что эта лекция сыграла большую роль в писательском «становлении» Ильи. Мы все слушали Луначарского впервые, и на вас его лекция произвела совершенно потрясающее впечатление. Читал он о французских и бельгийских поэтах начала XX века. Неожиданно было слышать, что он, марксист, нашел много интересного и заслуживающего внимания у такого мрачного поэта, как Жюль Лафорг 1. Мы очень любили его, с увлечением декламировали его похоронный марш уснувшей навеки земле, но как-то боялись и не особенно могли сами разобраться в том, декадентский это пессимизм или искренний крик боли и отчаяния, крик человека, болеющего за род людской…

1 Жюль Лафорг (1860–1887) — французский поэт-символист.

Как и все мы, Илья ушел совершенно потрясенный целым миром новых идей, которые раскрыл лектор. "Что может быть выше поэзии, — говорил он, — какая еще сила может потрясать так сердца людей…" Думается, что в этот вечер он уже почувствовал в себе силу "носителя слова".

Луначарский тогда прочитал еще две или три лекции (кажется, о Верлене, Метерлинке и др.). Цикл этих лекций был, собственно говоря, пробным шаром как для самого лектора, так и для этой формы ознакомления широких масс русской эмиграции с современной литературой Франции. Анатолий Васильевич незадолго до того приехал из Швейцарии, где он пробыл несколько месяцев проездом с Капри. Покончив со своими неудачными «богостроительскими» настроениями, он явился с повинной к Владимиру Ильичу, и тот порекомендовал ему по-марксистски осмыслить весь большой собранный Луначарским литературный материал в прочитать цикл лекций, сначала в Париже для узкой аудитории социал-демократической колонии, а затем и перед политэмигрантами всех партийных оттенков в Париже и в Брюсселе. Надо помнить, что в то время нигде не было ни книг, ни статей, которые бы давали глубокий, по-настоящему марксистский анализ материала, и потому лекции Луначарского должны были (да так оно и оказалось на самом деле) высоко поднять авторитет социал-демократической эмиграции. Широкие публичные лекции были платные, и это пополняло партийную кассу, что тогда также было крайне необходимо.

Пробные лекции мы все посещали неукоснительно, а Илья сидел как завороженный, но впечатлениями своими делился мало в неохотно — он все это переживал в себе.

Но вот Анатолий Васильевич ушел в "большой свет", а в русской библиотеке на бульваре Арраго появилось объявление о том, что вот тогда-то в зале кафе возле Орлеанского вокзала состоится «реферат» В. И. Ленина на тему об эмпириомонистах.

Мечтая занять места, мы спозаранку двинулись туда. Придя в кафе, надо было подняться на второй этаж, где и происходило собрание. Почему лекция происходит в зале кафе? Потому, что оплачивать аренду концертных или театральных залов партийной кассе было не по средствам, а за ресторанный зал или зал кафе ничего не платили, только обязательно было каждому взять «консомасьон» (угощение, что ли). Кто позажиточнее — брали более дорогие вещи, а мы ограничивались чашкой черного кофе, который пили весь вечер.

Секретарь нашей группы тов. Ильин 1 объявил, что В. И. ознакомит нас с первыми главами своей книги о «богдановщине» 2. Лекция Ленина произвела на всех исключительное впечатление. Хотя лектор вначале немного волновался, однако вскоре он овладел собой. Прежде чем подойти к философским концепциям Богданова, Ленив развернул перед нами широкую историческую картину борьбы идеализма и материализма в философии. Против его глубокого знания материала и железной логики спорить было невозможно. Вот почему, когда с нескрываемым задором попробовал выступить в прениях Ваня Залкинд 3, ярый защитник Богданова, было очень неприятно. Он исключительно пошло и манерно закончил свое выступление: "Так полагают Мах, Богданов и ваш покорный слуга!" Владимир Ильич спокойно разобрался в возражениях и так разбил все доводы, что стало ясно — покорному слуге предстоит хорошо поработать и привести в порядок свои идеи…

1 Ф. Н. Ильин (1876–1944) — член РСДРП с 1897 года, находился в эмиграции во Франции с 1907 года.

2 Имеется в виду книга В. И. Ленина "Материализм и эмпириокритицизм".

3 И. А. Залкинд (1885–1928) — большевик с 1903 года; находясь в эмиграции в Париже, учился на юридическом факультете Сорбонны; с ноября 1917 года работал в Наркоминделе РСФСР, впоследствии сотрудник НКИД.

Мы вышли во влажный, холодный вечер. Виталий первый пришел в себя и начал изумляться эрудиции Ленина в вопросах истории философии… И вдруг обычно довольно молчаливый Илья стал говорить, правда, несколько сбивчиво, но очень горячо и с большим, я бы сказала, интуитивным проникновением в характер человека. Он говорил, что здесь Ленин не только ученый-философ, а и политик, глубоко смотрящий в будущее, вот почему его лекция так захватила всех. Илья шел быстро, почти бежал, размахивал руками, обнажая потрепанные рукава легкого пальтишка, не приспособленного даже к такой легкой зиме, как в Париже… Он говорил о том, что Ленина надо слушать как можно чаще и больше — как же сразу можно понять всю глубину такого человека. Он убежал вперед, продолжая говорить что-то, очевидно, уже для себя, а мы как-то притихли и не захотели его догонять…