Карл Роджерс - О становлении личностью

• Название: О становлении личностью
• Автор: Карл Роджерс
• Жанр: Психология

В одном из своих самых значительных трудов выдающийся психолог, психотерапевт, мыслитель К.Роджерс описывает свой уникальный и богатейший опыт помощи людям в поиске их пути к развитию и личностному росту через понимание собственных возможностей и ограничений. Для учащихся психологических, педагогических, психиатрических факультетов, профессиональных психологов, педагогов, воспитателей и всех, кто по роду своих занятий сталкиваются с человеческими проблемами, а также широкого круга читателей, интересующихся вопросами развития и самосовершенствования.

---

Также мне помогало то, что я писал эту работу вдалеке от своих коллег, проводя зиму в Такско. Я написал там бoльшую ее часть. Годом позже на карибском острове Гренада я дописал статью, закончив последний ее раздел.

Как и несколько других работ этого тома, я размножил ее для моих коллег и студентов. Через несколько лет мне предложили представить ее к публикации, и, к моему удивлению, она была принята в "American Psychologist". Я поместил эту работу сюда, так как мне кажется, что она лучше других выражает контекст, в котором я вижу исследование психотерапии; статья также проясняет причину моей "двойной жизни", субъективного и объективного.

Введение

Эта работа отражает мои личные взгляды, которые я выразил в первую очередь для самого себя, чтобы прояснить проблему, ставившую меня в тупик. Для других она будет интересна лишь в той мере, в какой эта проблема для них существует. Поэтому во вступлении я опишу, как возникла настоящая статья.

В то время как я приобретал опыт терапевта, продолжая волнующее благодатное занятие психотерапией, и работал как научный исследователь с целью найти объективную суть психотерапии, я стал все более сознавать глубокие расхождения между этими двумя ролями. Чем более хорошим терапевтом я становился (а я полагаю, так оно и было), тем более сознавал свою полную субъективность, в тех случаях, когда мне лучше всего удавалась эта роль. А по мере того, как я становился более опытным исследователем, знающим и нацеленным на решение научных проблем (а я полагаю, так оно и было), то чувствовал возрастающее неудобство от контраста между строгой объективностью меня-ученого и почти мистической субъективностью меня-терапевта. Данная работа возникла в результате осмысления этого конфликта.

Первое, что я сделал, – разрешил себе быть терапевтом и наилучшим образом кратко описал сущность природы психотерапии, мнение о которой разделяли со мной многие клиенты. Я бы выделил тот факт, что это очень свободное описание, отражающее мои личные взгляды. Если бы оно было написано другим человеком или даже мною два года назад, оно в некоторых отношениях отличалось бы от настоящего. Затем я встал на позицию ученого – упорного искателя объективных фактов в этой области психологии – и попытался обрисовать тот смысл, который имеет психотерапия для науки. После чего я провел возникшую во мне дискуссию, поднимая законные вопросы, относящиеся к этим двум разным точкам зрения.

Когда я зашел так далеко, то обнаружил, что только обострил противоречия. Эти две точки зрения показались мне несовместимыми более, чем когда-либо. Я обсудил этот материал на семинаре со студентами и преподавателями факультета, и их замечания мне очень помогли. Весь следующий год я продолжал размышлять над этой проблемой, пока не почувствовал возникающее во мне объединение этих двух точек зрения. Прошло более года после написания первых разделов, когда я сделал попытку выразить словами их вероятное и, возможно, временное объединение.

Таким образом, читатель, желающий проследить за моей борьбой в этом вопросе, обнаружит, что совершенно бессознательно она приняла форму драмы, причем все персонажи этой драмы находятся во мне самом: Первый Протагонист[48], Второй Протагонист, Противоречие и, наконец, Решение. Позвольте мне без дальнейших церемоний ввести Первого Протагониста, меня-терапевта, который, как сумел, изобразил то, что, вероятно, есть опытом психотерапии.

Сущность психотерапии с точки зрения опыта

Я вхожу в отношения с человеком, имея гипотезу или веру в то, что моя приязнь, мое доверие и мое понимание внутреннего мира другого приведут к существенному процессу его становления. Я вхожу в отношения не как ученый, не как врач, который может правильно поставить диагноз и лечить, а как человек, вступающий в отношения с другим человеком. Чем больше я буду рассматривать клиента только как объект, тем в более в нем будет расти тенденция становиться только объектом.

Сам я иду на риск, потому что когда отношения становятся более глубокими, возможна неудача, возвращение клиента в прежнее состояние, отказ от меня и от отношений со мной, – после этого я чувствую, что могу потерять себя или какую-то часть себя. Временами этот риск очень реален и остро переживается.

Я даю себе возможность вступать в непосредственные отношения, за которые отвечает не просто мое сознание, но весь мой организм, восприимчивый к этим отношениям. Когда ко мне обращаются, я откликаюсь, не спланировав и не проанализировав все сознательно, а просто, не раздумывая, реагирую на другого индивида, причем моя реакция основана на общей организмической чувствительности к этому человеку без участия сознания. Я существую в отношениях именно на этой основе.

Мне кажется, что сущность некоторых наиболее глубоких основ психотерапии заключается в полноте переживания. Клиент способен свободно переживать свое чувство во всей его силе и первозданности, без интеллектуального торможения и предосторожностей, не будучи связан знанием о противоречащих чувствах. Я также способен с равной свободой прочувствовать мое понимание этого чувства, без какой-либо осознанной мысли о нем, без какого-либо опасения или беспокойства по поводу того, куда это чувство приведет, без какого-либо диагностического или аналитического обдумывания, без каких-либо когнитивных или эмоциональных барьеров на пути полного допущения этого чувства в понимание. Когда имеет место эта целостность, искренность, полнота переживания в отношениях, оно приобретает "потустороннее" качество, о котором упоминали многие терапевты, – возникает как бы транс в отношениях, из которого оба – клиент и я – выходят к концу часа психотерапии как из глубокого колодца или тоннеля. Во всех этих моментах наблюдается, говоря словами Бубера, "подлинное отношение Я-Ты", безграничное существование в опыте переживания, возникающего между клиентом и мною. Этот опыт – полная противоположность восприятию клиента в качестве объекта наблюдения и изменения. Это – самый пик личной субъективности.

Я часто думаю о том, что я не знаю, куда ведут эти непосредственные отношения. Будто мы оба – я и клиент – без страха разрешаем себе соскользнуть в поток становления, поток процесса, который несет нас вперед. Тот факт, что терапевт ранее разрешил себе плыть в этом потоке опыта жизни и нашел это стоящим, заставляет его каждый раз все более бесстрашно делать решительный шаг. Именно моя уверенность облегчает клиенту задачу вхождения в поток со своей стороны, хотя бы непродолжительного. Часто кажется, будто этот поток переживаний ведет к какой-то цели. Возможно, более правильным будет сказать, что вознаграждением есть сам процесс, и главное вознаграждение состоит в том, что он позже дает возможность и клиенту, и мне независимо друг от друга позволять себе входить в процесс становления.

Что касается клиента, то по мере продвижения психотерапии он осмеливается становиться самим собою, несмотря на все то ужасное, что, как он уверен, произойдет с ним, если он позволит себе это. Что значит это становление "самим собою"? Мне кажется, это значит – испытывать меньше страха перед организмическими, нерефлексивными реакциями, которые имеются у человека; постепенный рост веры и даже привязанности к сложным, разнообразным и богатым чувствам и стремлениям, которые существуют в нем на органическом или организмическом уровне. Сознание, вместо того чтобы быть сторожем опасной непредсказуемой массы побуждений, из которой лишь немногим можно разрешить увидеть свет, становится удобным жильцом среди разнообразнейшего общества побуждений, чувств и мыслей, которые, оказывается, могут прекрасно самоуправляться, когда нет бдительного и полного страхов надсмотрщика.

В этот процесс становления самим собою вовлечен глубокий опыт личного выбора. Человек понимает, что может или продолжать прятаться за фасадом, или рискнуть быть самим собой; что он свободный деятель, во власти которого как разрушить себя или другого, так и сделать себя и другого более сильным. Сталкиваясь с этой обнажившейся реальностью выбора, он выбирает движение, ведущее его к тому, чтобы стать самим собой.

Но бытие самим собой не решает проблем. Оно просто открывает новый путь существования, в котором больше глубины и силы переживаний чувств, больше широты и разнообразия. Человек чувствует себя более уникальным и отсюда – более одиноким, но гораздо более подлинным, так как его отношения с другими теряют свою искусственность, становятся более глубокими, удовлетворяющими его и выявляют сущность другого человека.

На этот процесс и на эти отношения можно посмотреть, и по-другому – как на приобретение знаний клиентом (и в меньшей степени – терапевтом). Но это довольно странное знание. Эти знания не отличаются сложностью, а самые глубокие из них почти невозможно выразить словами. Часто новое знание облечено в такую простую форму, как "Я отличаюсь от других", "В действительности я испытываю к нему (ней) ненависть", "Я боюсь чувствовать себя зависимым", "На самом деле я жалею себя", "Я эгоцентричен", "Во мне действительно есть чувства любви и нежности", "Я могу быть тем, кем хочу" и т.д. Но несмотря на кажущуюся простоту, эти знания крайне важны в каком-то новом отношении, которое трудно определить. Мы можем понимать их по-разному. С одной стороны, это знания, которые становятся частью "меня" и основаны на переживаниях, а не символах. Эти знания аналогичны знаниям ребенка, который выучил, что дважды два – четыре, но однажды, играя с двумя парами предметов, вдруг сознает, обретая совершенно новое знание, что дважды два – на самом деле четыре.