Глен Голд - Картер побеждает дьявола

• Название: Картер побеждает дьявола
• Автор: Глен Голд
• Издательство: ACT, ACT МОСКВА, Транзит-книга
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006

«Ревущие двадцатые», описанные в удивительной интеллектуальной манере…»

«Восхитительный коктейль из «Регтайма, «Дж. Ф. К.» – и абсолютно оригинального авторского стиля…»

Вот лишь немногое из восторженных отзывов на роман Глена Дэвида Голда «Картер побеждает дьявола», в котором причудливо и изысканно переплетаются история расследования обстоятельств загадочной смерти президента США Хардинга, история «золотого века» американского цирка и своеобразная летопись веселых, безумных и богемных 20-х гг. прошлого века.

---

Джеймс, продолжая вести паровозик, сказал задумчиво:

– Кто-нибудь заметил, как жизнь переменилась в последнее время? После войны, наверное. Всякий раз, возвращаясь из-за границы, я пытаюсь понять, что такое висит в воздухе, и прихожу в недоумение.

Ледок продолжал читать. Картер подошел к окну. Несмотря на духоту, шторы были задернуты; Картер не стал их отодвигать, понимая, что на фоне освещенной комнаты будет отличной мишенью. «Да, всё изменилось», – подумал он и, опершись на один из верстаков – здесь у Ледока размещалась маленькая стеклодувная мастерская, – принялся выстукивать мелодию на разных понтиях, клещах, щипчиках и зажимах.

– Я вот о чем, – продолжал Джеймс. – Вы читаете газеты; может быть, всё началось с горчичного газа? Никто бы не подумал, что возможен такой кошмар, а теперь каждый день появляются всё более ужасные газы. Люди пытаются перещеголять друг друга в подлости, а потом другие люди говорят: «Ах да, я знал, так и будет». Мир катится к чертям собачьим, так почему бы не убить президента? Почему не убить изобретателя?

– Это еще не всё, – заметил Картер. – Люди к тому же Удивительно наивны.

– Может быть, были году так в 1910-м, – ответил Джеймс.

– Давно ли последний раз в гостях вас с Томом усаживали напротив двух обворожительных девушек?

Джеймс вздохнул.

– Ладно, согласен. Но я всё равно настаиваю на своих словах. Наверное, это парадокс.

– Это ваш национальный характер, – сказал Ледок, на минуту откладывая листки.

– Наш? – переспросил Картер, подняв бровь.

– Бельгийцы верят в праздность и в прогресс, больше ни во что. Однако американцы, все и каждый, говорят: «Я всё видел, меня не проведешь», и через две минуты мы показываем им автомат, играющий в шахматы, и они верят, как дурачки. «Потрясающий автомат», – говорят они, нимало не интересуясь, как он работает. – Он снова разгладил листки. – Наивные всезнайки – это наша публика, ребята, наш хлеб.

Картер улыбнулся.

– Я думал, это объяснимое и необъяснимое.

– Различие точно то же. А теперь помолчите минут пять.

Ледок углубился в диаграммы. У него был поразительный талант: видеть простое в сложном. В углу стоял граммофон. Сейчас он молчал, но как-то Картер слышал, как на нем звучала кошмарнейшая грамзапись: звуки пилы, молотка и бормотания, записанные самим Ледоком. Ледок включал ее по вечерам, изображая, будто работает, чтобы миссис Ледок не пришла и не попросила его, скажем, починить кран на кухне. Ледок сказал:

– Управление потоком электронов… ясно… магнитная катушка рядом с… отверстием анода? Jamais…[37]

– Ой! Здорово! – воскликнул Джеймс. Поезд проехал по мосту и благодаря хитро расположенным зеркалам как будто исчез. Что еще лучше – два тирольца в кожаных штанах одновременно завертели головами, словно не веря своим глазам.

Ледок проговорил:

– Диссектор, – и взглянул на братьев Картеров, словно они способны разделить его переживания. – Катодная пушка облучает… – Он отодвинул лупу. – Жуть. Просто жуть.

Джеймс, на которого последние слова явно произвели впечатление, сделал движение рукой, и Ледок протянул ему листки.

– Лучи смерти?

Ледок поправил очки, потянул себя за бородку. Прочистил горло.

– Нет. Не лучи смерти.

– Мы сможем это использовать?

– Где Фарнсуорт? – спросил Ледок.

– Где-то неподалеку, – пробормотал Картер.

– Где именно? – спросил Джеймс.

– Можно позвонить по твоему телефону?

Ледок оживился.

– Да! – Он порылся в мусоре и, сияя, вытащил черную телефонную трубку, в которую можно одновременно говорить и слушать. – Смотри, что у меня есть. Новехонькая.

Поскольку для Ледока важно было первым заполучить любую новинку, Картер не стал говорить, что у него в Оклендеком особняке это чудо техники уже есть.

– Классная штука, – сказал он, набирая номер. Потом, в телефон: – Алло, цветочный магазин? Это Картер. Как мой заказ?

Меньше чем через минуту он положил трубку и, сложив руки на груди, произнес:

– Может быть, его здесь и нет. Мои агенты проверили все гостиницы, все пансионы, все склады, все магазины, где торгуют научным оборудованием. Не нашли. – Картер поднял глаза. – Но по крайней мере никто больше его не ищет. Гардинг сказал, что никому, кроме меня, не называл имени изобретателя, и я ему верю. По крайней мере, если какие-то люди и замышляют недоброе, я опережаю их на шаг. – Он сунул Руки в карманы. За окном одиноко завыла сирена. – Я его найду.

– Ты что-то нам не сказал, Чарли? – с легкой тревогой спросил Джеймс.

– Гардинг договорился с юным Фарнсуортом о встрече. Туда же он пригласил единственного капиталиста, которому доверяет. Они собирались встретиться завтра в полдень.

Джеймс хлопнул в ладоши.

– Отлично. Ты знаешь, где они должны встретиться и когда. А значит…

Он осекся, видя, что брат трет подбородок, покрытый шершавой, как наждачная бумага, щетиной.

– Всё не так просто, – сказал Картер, не чувствуя и капли гордости оттого, что Джеймс и Ледок, которых не так легко заворожить, ловят каждое его слово. – Этот капиталист – Бура.

Глава 12

Пем Фарнсуорт лежала рядом с мужем под импортной хлопковой простыней в номере «Палас-отеля», мятое бархатное покрывало валялось в ногах. В номере стояла влажная августовская духота, и Пем, слушая, как в темноте за открытым окном проносятся автомобили, подумала, что туман почему-то пахнет розами. Никогда ей не было так хорошо.

– Говори, я слушаю, – сказала она.

– Мне казалось, я тебя утомил.

– Мне приятно слышать твой голос, муж.

– Жена. – Он поцеловал ее, и они еще несколько раз назвали друг друга «мужем» и «женой». Они поженились четыре дня назад в Прово, штат Огайо.

– Ладно. – Обнимая ее за плечи левой рукой, он правой принялся рисовать в воздухе. – Когда ты закрываешь глаза, то видишь цветные пятна.

– Они похожи на светлячков.

– Это связано с палочками и колбочками…

Пем слушала, не вникая в смысл, – ей нравилась страстность, с которой он говорит. В темноте она могла, вглядываясь, различить, как движется его кадык, и мысленно представляла его руки и ноги, покрытые светлым пушком, который почти нельзя увидеть, но можно почувствовать. Как быстро работает его мозг! Так быстро, что кажется, скоро пар пойдет из ушей. В поезде по дороге из Прово в Сан-Франциско он показывал ей наброски «привязных аэростатов», которые, по его словам, будут висеть в сотне миль от земли и заменят телеграфные провода.

– Знаешь, – сказала она, когда он наконец замолчал, – если я смотрю в темноту и вижу круги, то думаю, что они – мои. Показывают представление лично для меня.

– Здорово. – Фило приподнялся на локте и включил лампу.

– А еще я хочу остановить время.

Он рассмеялся – эти слова звучали не в первый раз. Пем была так счастлива, что мечтала остановить время, и когда сказала об этом впервые, он прочел целую лекцию о теории относительности и возможности влиять на ход времени, прежде чем понял, что она, собственно, имела в виду. Теперь это была их маленькая шутка.

– Ну, милая, если ты так хочешь, я что-нибудь сконструирую.

– Только, пожалуйста, чтобы шло к моей прическе.

Он тронул ее щеку.

– Мне хотелось видеть твое лицо, когда я это скажу.

У него были светлые непослушные волосы и нос картошкой. Они встретились два года назад в колледже на занятиях по химии. Пем слушала курс лекций, Фило – хотя ему было всего пятнадцать – читал. Его родители не разрешали им встречаться после школы, потому что Фило должен был выполнять разную работу по дому. Три ночи кряду он не спал и построил мотор для автоматической стиральной машины и вакуумную доилку для коров. Неделю они с Пем гуляли, держась за руки и разговаривая, потом белье в машине загорелось, и Фило снова пришлось стирать самому. Однако теперь он был взрослее – семнадцать лет, хотя в минуты волнения всё еще «пускал петуха». Им даже отказались сдавать номер в гостинице – потребовалось нотариально заверенное разрешение от матери Пем, – и в итоге их зарегистрировали на фамилию ее родителей.

– Тебе нравится наш медовый месяц?

– Ой, Фило, конечно. Здесь так замечательно.

– Может, ты бы предпочла Париж? Или Лондон?

Она со смехом погладила его лицо.

– Здесь тоже шикарно. У нас нет денег, чтобы ехать за границу.

– Вообще-то, Пем, если честно, на этот номер у нас тоже нет денег.

– В каком смысле? – упавшим голосом спросила она. – Ты ведь не у своих родителей взял?

– Ой, конечно, нет! Я бы не стал тебя расстраивать. По правде сказать, это небольшой кредит. Я подумал, что в Сан-Франциско легче найти инвесторов, и выбрал Сан-Франциско. Но если бы ты захотела, мы могли бы поехать в Париж.

Пем села и закуталась в простыню. Они никогда не спорили, и ей не хотелось сейчас затевать ссору, но что-то в тоне мужа ее насторожило.

– Каких инвесторов? Для чего?