Александр Зиновьев - Постсоветизм (лекция)

• Название: Постсоветизм (лекция)
• Автор: Александр Зиновьев
• Жанр: Политика

Мы публикуем полную расшифровку лекции философа, логика, социального мыслителя, профессора МГУ Александра Зиновьева, прочитанной 16 сентября 2005 года в клубе "Улица ОГИ" в рамках проекта “Публичные лекции “Полит.ру”.

Александр Александрович Зиновьев – один из крупнейших отечественных мыслителей ХХ века, автор социальных бестселлеров "Зияющие высоты", "Homo Soveticus". Александр Зиновьев родился в 1922 году в Костромской области в многодетной крестьянской семье. В 1939 году поступил в московский Институт философии, литературы и истории. Там, по своему признанию, вступил в студенческую "террористическую группу", которая ставила целью убийство Иосифа Сталина. Был арестован, однако из-под следствия сбежал, скрывался от органов. От повторного ареста его спасла служба в армии, куда он ушел в 1940 году. Прошел Великую Отечественную войну – начал в танковом полку, завершил в штурмовой авиации, за боевые заслуги награжден орденами медалями. После войны окончил философский факультет МГУ, одновременно учась на мехмате. В 1954 г. в рамках дискуссии по проблемам логики на философском факультете МГУ Александр Зиновьев вместе с Георгием Щедровицким, Борисом Грушиным и Мерабом Мамардашвили основали знаменитый Московский логический кружок (МЛК), давший начало сразу нескольким настоящим, недогматичным, мощным и оригинальным философским традициям.

В 1976 году Александр Зиновьев опубликовал на Западе книгу "Зияющие высоты", критическое исследование советского социального строя, выполненное в художественной форме. Он был исключен из партии, выгнан с работы, выслан из страны, лишен гражданства, всех научных степеней, званий, наград, в том числе военных. С 1978 по 1999 год Александр Зиновьев жил в Мюнхене, занимаясь научным и литературным трудом. На перестройку он, в отличие почти от всей отечественной и эмигрантской интеллигенции, откликнулся острой критикой (вскоре назвав ее “катастройка”), воспринимая этот процесс как попытку реализовать историческое поражение России, навязать ей вестернизацию, устаревшие социальные модели. В 1999 году Александр Зиновьев вернулся на постоянное жительство в Москву, где преподает на философском факультете МГУ. Сейчас он является одним из самых основательных критиков постсоветского социального устройства России, занимается логическими и социологическими исследованиями истории и идеологии.

Среди основных книг лектора: "Философские проблемы многозначной логики" (1960); "Логика высказываний и теория вывода" (1962); "Комплексная логика" (1970); "Логика науки" (1972); "Зияющие высоты" (1976); "Коммунизм как реальность" (1980), "Светлое будущее" (1978), "В преддверии рая" (1979); "Гомо советикус" (1982); "Пара беллум" (1982); "Нашей юности полет" (1983); "Иди на Голгофу" (1985); "Живи" (1989); "Запад" (1995) и "Глобальный человейник" (1997).

Изначально предполагалось, что лекция будет озаглавлена “Социальный строй постсоветской России”, но Александр Александрович сократил название до “Постсоветизм”, или, еще короче, “Псизм”. Возможно, одно из самых интересных мотивов лекции и обсуждения оказалось описание истории возникновения и крушения СССР как внутренней драмы европейской цивилизации:  "Слова “капитализм” и “демократия” — это идеологические пустышки. Реальный Запад совсем другой. И та социальная система, которая там сейчас существует, — это уже сверхобщество. Система такого типа, какая была в Советском Союзе, но в других условиях".

---

Откуда они все повылезали? Что ни фильм: благородные княжны, графини. Деться от них некуда.

Вот как сложилась постсоветская социальная система: как гибрид остатков советизма, реанимации дореволюционного феодализма и заимствования западнизма.

По законам гибридизации, которые плохо изучены в социальной науке (я впервые стал заниматься этими вопросами), они образуют единое целое — это не просто механическое соединение.

Это проявляется в каждом компоненте социальной организации: и в экономике, где не только образовались частные предприятия, но также сохранились советские предприятия; образовались также и феоды средневекового периода. Думаю, они вполне очевидны.

В системе власти вы найдете все те же компоненты: и следы советизма — сколько угодно, и следы западнизма — выборы (президенты приходят к власти не по наследству — об этом в последнее время поговаривают, что было бы желательно, — а все-таки как-то выбираются, пусть выборы и липовые).

В итоге сложился такой социальный ублюдок, какого, по-моему, в истории человечества еще никогда не было. И его еще придется долго изучать.

Возникает следующий вопрос. Вот вы говорите, “ублюдок” — жизнеспособен он или нет, эффективен он или нет? Надо различать два вопроса.

Может ли он выжить? Может. И может просуществовать сколько угодно. Романовская монархия была таким же социальным ублюдком. Триста лет просуществовала.

В наше время, если взять просто биологическое измерение, больные люди живут до девяноста и больше лет. Суслов, секретарь по идеологии, дожил до девяноста лет, при том что с детства болел туберкулезом. И у социальных организмов так же.

Подавляющее большинство социальных организаций, социальных схем в современном мире — это социальные ублюдки. Мы вообще живем в такой интересный период, когда во многих странах происходит гибридизация и возникают такого рода чудовища.

Я назвал однажды постсоветскую систему выражением “рогатый заяц”: мы с дочерью однажды ходили в охотничий музей, и там есть разные чудовища, сделанные из охотничьих трофеев; в том числе там был заяц с оленьими рогами и копытами.

Он может существовать настолько долго, насколько ему позволят существовать те, кто управляет современной историей, кто планирует эволюционные процессы. Если сочтут сильные мира сего, что в этом мире есть что-то нехорошее, что это надо убрать, поломать те или иные рожки, это сделают, причем в кратчайшие сроки.

Другое дело, насколько эта социальная система эффективна, с точки зрения задач большого исторического значения и интересов страны. С этой точки зрения, я могу вам сказать следующее: эта социальная система специально сконструирована с таким расчетом, чтобы не дать России подняться и стать великой исторической державой, не допустить этого. Вот с этой задачей наша социальная система справляется прекрасно и будет справляться. Будущее нашей страны с такой социальной системой нетрудно предсказать.

Мы живем в XXI веке. Чтобы в этом веке страна выжила как социально значимое большое явление, достаточно суверенное, она должна иметь достаточно большое количество людей. Население же России сокращается, особенно русское население, которое составляет ядро страны и способно к эволюционному прогрессу. Это не мои расчеты, эти расчеты делают западные исследователи: к середине века число русского населения может сократиться до 50 миллионов, а то и того меньше. С таким человеческим материалом страна не может сохранить независимость и остаться суверенным государством. Это невозможно по социальным законам. Не случайно поэтому, что страны Западной Европы сегодня стремятся интегрироваться: ни Франция, ни Италия, ни Германия по отдельности не способны сохранить свой суверенитет в современном мире.

Чтобы страна выстояла и стала социально значимым явлением, необходима определенная идеология. С православной идеологией, с религиозной идеологией, с какими-то обломками западных и сектантских идей и такого прочего сохранить и поднять страну невозможно ни в коем случае.

Это важнейший фактор, я обращаю на него ваше внимание. Если сформируются благоприятные условия, можно за один год построить систему власти такого уровня, какая была в Советском союзе. Экономику можно исправить за пять-шесть, максимум, за десять лет. Чтобы исправить интеллектуальное состояние, в котором сейчас находится страна, психологическое и моральное состояние, на это нужно несколько поколений. На это нужны десятки лет.

Надо выработать новую идеологию, нужно ее каким-то образом пропагандировать, нужно менять систему образования, ведь она тоже разрушена.

Я приведу вам очень яркий пример. Чтобы страна в современных условиях могла обеспечивать себя питанием, одеждой, жильем, защищать себя от нападений внешних врагов, поддерживать внутренний порядок, она должна производить как минимум сто тысяч предметов — всяких инструментов, деталей и так далее — высокой технологии. Всего производится таких продуктов материальной культуры миллионы.

Чтобы эти сто тысяч производить самостоятельно, в стране должно быть как минимум десять тысяч типов профессий. А каждая профессия — это тысячи и миллионы людей. Чтобы такие ресурсы создавать, нужна система образования.

Советская система образования эти потребности покрывала полностью. Нынешняя система образования, в ее разрушенном состоянии, уже не способна покрывать даже одну десятую из тех потребностей, о которых я вам говорил. Так что вы можете судить о том, в какую ситуацию нас ввергли перестройщики, а затем реформаторы.

Меня обвиняют всегда в чрезмерном пессимизме, или же говорят, что критиковать умеет всякий, а вы скажите что-нибудь позитивное. Я, между прочим, не критикую. Я даже слова не сказал о том, что плохо и что хорошо. Я вам говорю только факты и объективные закономерности, а как к ним относиться — это другое дело. И потом, я всегда давал советы в высшей степени практические.

Приведу вам один пример. Когда Горбачев уже развернулся, началась перестройка, я тогда опубликовал книгу “Горбачевизм”, затем “Катастройка” — я ввел этот термин буквально через год после того, как, по западному выражению, они провели своего человека на русский престол. Мне тогда задавали вопрос: "Вы критикуете, а что позитивное вы можете предложить?"

Уж позитивнее не придумаешь. Предложение было такое: надо этих людей — Горбачева, Ельцина, Шеварднадзе и так далее — повесить в двадцать четыре часа как предателей. Китайцы потом извлекли урок и завоевали себе, по крайней мере, пятьдесят лет спокойной жизни. И вы будете иметь как минимум двадцать пять на преодоление кризиса и так далее. В какой-то газете, кажется, в “Известиях”, была статья — “Философ-вешатель”. Я-то еще никого не повесил, а меня уже, как какого-то царского чиновника, назвали вешателем.

Другой пример, 1993 год, октябрь. Речь шла о ликвидации остатка советизма в верховной власти, который сконцентрировали в одном месте. Они отказались переехать в Новосибирск, где с ними невозможно было бы справиться. Опять-таки, позитивный совет. Силы тех, которые громили остатки советизма, были ничтожными. Если бы на улицы вышли хотя бы двадцать тысяч простых обывателей, они могли бы босыми ногами втоптать в грязь Ельцина и всю эту банду. Без всякого оружия. Не сделали этого.

Когда Путин пришел к власти, у него был шанс — когда я писал об этом статью, я назвал ее “Последний шанс”. Кстати, Запад с этим примирился бы, на Западе ждали, что он это сделает. Очень простой шанс: пересмотреть результаты приватизации. Что он сделал? Он сказал: “Результаты приватизации пересматриваться не будут”.

Полностью национализировать все, что имеет стратегическое государственное значение: землю, ресурсы, электростанции. Этого не было сделано.

Все это чисто практические предложения.

Сейчас тоже передо мной встает вопрос. Время упущено, слишком далеко зашло гниение, нарушение. Что-то позитивное можно делать: теперь мы, Россия, русские люди, которые заинтересованы в сохранении своего народа и в сохранении страны, — все это можем сделать только одним путем.

Прежде всего, понять, что произошло. Почему произошло, как произошло. Что получилось и что ждет нашу страну. Понять с беспощадной ясностью. Тут нужно начинать с нуля. Основой нашей социальной организации сегодня — так бывает не всегда — становится фактор понимания, грубо говоря, фактор идеологический.

И это вполне позитивное предложение. Но вот опять: люди не вышли, Горбачева, Яковлева и Шеварднадзе не повесили. То же и сегодня. Ведь, казалось бы, люди должны быть заинтересованы в том, чтобы понимать реальность.

Я десятки лет работал в этом направлении, думаю, что я достаточно много сделал, но возможности доводить результаты моих исследований до моих соотечественников близки к нулю, они ничтожны. А тут, на этом пути, можно современными средствами быстро создать приличную систему власти, экономику. Но чтобы сделать мозги людей адекватными условиям двадцать первого века, нужно покончить с системой оглупления, которая сейчас стала тотальной. Буквально происходит тотальное помутнение умов. Необходимо разрабатывать фактор понимания, учить людей пониманию реальности. От этого зависит все.