Владимир Фалеев - Фантастика 1990 год

• Название: Фантастика 1990 год
• Автор: Владимир Фалеев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1990

Традиционный сборник научно-фантастических произведений современных писателей обращает внимание на загадки истории, на такие удивительные явления жизни, как гипноз, НЛО, сновидения, левитация и т. д., ставит сложные социально-нравственные проблемы бытия.

Антология "Фантастика 1990". Составитель: Владимир Фалеев. Молодая гвардия, 1990 год. Серия: Фантастика. Тираж: 155000 экз. Страниц: 416

Художник Роберт Авотин.

Содержание:

* ПОВЕСТИ И РАССКАЗЫ

o Лев Теплов. Юмала. Документальная повесть - с.4-15

o Артём Гай. Рефлектор: Исповедь бывшего обывателя - с.15-45

o Александр Трофимов. И аз воздам - с.45-52

o Элеонора Мандалян. И я сказал себе: нет! [с сокращениями] - с.52-109

o Олег Лукьянов. Покушение на планету - с.110-153

o Лидия Белова. Сны экстрасенса [Сокращенный вариант повести] - с.153-169

o Махкам Махмудов. Я - ваша мечта - с.169-183

o Михаил Фырнин. Сновидения (Записки сновидца) - с.184-211

o Валерий Губин. Взгляд из вечности - с.212-219

o Александр Левин. Наваждение - с.219-236

o Юрий Кириллов. Шаг в сторону - с.236-244

o Михаил Беляев. Дуб-семизуб - с.244-254

o Владимир Михановский. Случайные помехи [Главы из повести] - с.254-273

o Виталий Пищенко. Рекламный проспект [Фантастическая пародия в семи частях с прологом и эпилогом] - с.274-280

o Мирча Оприцэ. Восковые фигуры (перевод Г. Игнатенко) - с.280-298

* ГОЛОСА МОЛОДЫХ

o Игорь Евстратов. Эпидемия - с.300-306

o Нина Вадченко. Дар природы - с.306-331

o Михаил Новиков. Внук гения - с.331-351

o Валерий Лисин. Обрыв - с.352-356

* НЕВЕДОМОЕ: БОРЬБА И ПОИСК

o Анатолий Карташкин. Алхимик Раймунд Луллий - с.358-370

o Юрий Росциус. Колдун в полете - с.370-374

o Ходжиакбар Шайхов. НЛО в Узбекистане - с.374-384

o Руслан Лынев. Год змеи… - с.384-391

o Елена Колесникова. Загадочные явления - с.392-398

* ШКОЛА МАСТЕРОВ

o Иван Шмелёв. Почему так случилось - с.399-411

o Павел Горелов. Таинственная встреча: [Об И. Шмелеве] - с.411

---

Крайне удивленный, я, позабыв об осторожности, бросился к кораблю. Бесспорно, это был мой корабль, я признал его сразу же, все было на месте. Чтобы добраться до выходного люка, контуры которого слегка вырисовывались на побуревшей от прохождения сквозь атмосферу оболочке, не требовалась лесенка.

Корабль стоял на опорах, высота которых доходила мне примерно до плеча. Я попытался открыть люк, нажав на автоматическую кнопку. Люк не открывался, даже не дрогнул, намертво застыв в своей рамке. Помню, что, обозлившись, я принялся колотить кулаками по люку. Было странно и непонятно, почему не действовала автоматическая кнопка, которая, казалось, служила простым украшением, бесполезным атрибутом оболочки корабля. Не понимал я, не понимал, почему не действовала кнопка, почему не открывался люк, составлявший, по-видимому, единое монолитное целое с оболочкой! Немного позднее все разъяснилось, но в тот момент я верил, что вижу свой корабль. Под воздействием мрачной перспективы навсегда остаться снаружи я продолжал ломиться в люк или, скажем теперь, подобие люка. Так я и ломился, пока, решив найти подходящий булыжник, не стал оглядывать опоры, влипшие в склизкую почву, а потом, подняв голову, ошеломленный почти до безумия, увидел, честно говорю, еще один космический корабль!

Всего их было шесть, сделавших посадку на голом, неровном плато, на краю которого начиналась извилистая долина. “Сделавших посадку!” Я выразился неточно. Они просто-напросто были “посажены”, воткнуты в желатинообразную почву планеты. Все шесть выглядели точь-в-точь как мой корабль. На мгновение я растерялся. Кто знает, что произошло? Может, вслед за мной космическая эскадра произвела посадку на Бактриане.

Но кто и зачем мог ее послать? Я с трудом приходил в себя, но, кажется, уже тогда сообразил кое-что. Все космические корабли были наглухо закрыты, не чувствовалось ни малейшего признака жизни. Я терялся в догадках, не будучи в состоянии объяснить их появление, их присутствие, если Бактриана действительно была необитаемой, а я - единственным живым существом, землянином, прилетевшим сюда.

Между тем мглистое марево поползло обратно к озерам и остановилось над ними (впоследствии я убедился, что существовала определенная периодичность “дыхания” глубин планеты, причем почва и вязкая жидкость озер в одинаковой мере, повидимому, способствовали этому явлению). Обернувшись назад, я увидел в рассеянном свете карликового солнца мой, настоящий корабль. Однако около него стояли еще два, и лесенки у них были спущены, немного не доходя до поверхности. Я помчался туда, страшась какой-нибудь беды. И особенно пугала меня мысль, что если я опоздаю, то легко потеряюсь среди одинаковых кораблей и не смогу отыскать свой собственный. Наконец, тяжело дыша, я добрался до корабля, нажал кнопку: люк мгновенно открылся. Помню, что, очутившись внутри, я тщательно задраил люк и изнеможенно упал в пилотское кресло.

Прошло немало времени, прежде чем охвативший меня страх исчез. Я успокоился и принялся размышлять обо всем случившемся, постепенно приближаясь к истине. Приходилось согласиться с невероятным и невозможным на Земле явлением, а именно, что Бактриана, скучная, неинтересная планета, на которую никто не горел желанием лететь, обладала необъяснимым свойством воспроизводить и размножать предметы, с которыми она вступала в контакт.

– Ты с ума сошел?! Хочешь скомпрометировать весь институт?! - орал шеф, когда по возвращении я изложил ему подробности и высказал гипотезу, которая, кстати, была гипотезой только на Земле. Для меня же это была кошмарная реальность, пережитая мною на Бактриане. В просторный, светлый, с огромными окнами кабинет шефа воспроизведенные и размноженные космические корабли, как, впрочем, и другие “творения”, не могли попасть. Что бы я ни отдал тогда, когда моя правдивость вызвала недоверчивое сомнение, что бы я ни отдал, лишь бы иметь в руках один-единственный экземпляр, воспроизведенный согласно моим восковым фигурам-образцам! Но я привез достаточно приборных записей и фильмов, которые сотрудники института анализировали, прочитывали, прокручивали с ошарашенным видом. В конце концов они были вынуждены признать мою правоту, убедительно доказанную привезенным мною материалом. Даже шеф при всей своей упрямости согласился - последним - с существованием удивительных свойств Бактрианы, хотя какая-то нерешительность проглядывала в нем; он подписывал мой доклад и отправлял его в информационное хранилище института. “Ты малость разыгрался там!” - с упреком сказал он, но все же подписал. А вскоре по неизвестным для меня соображениям Бактриана была вычеркнута из списка текущих исследовательских работ. Шеф ждал громких протестов с моей стороны (о чем я узнал позднее), но мне и в голову это не приходило. Я облегченно вздохнул, поскольку не требовалось возвращаться туда, откуда я еле-еле унес ноги.

Сидя, подогнув колени, в пилотском кресле и постепенно обретая спокойствие, я начинал догадываться о сути странных явлений, происходящих на Бактриане. Однако догадка была слишком необычной, и чересчур незначительной была аргументация, составленная мной по аналогии с земными явлениями, так что в своих размышлениях я не дошел до четкого объяснения механизма, порождавшего все это, зато установил несомненную связь между мглистым маревом, надвинувшимся с озер, и возникновением последних двух “копий” космического корабля после отступления мутного грязного облака, которое фактически было насыщенной, непрозрачной, слизистой суспензией, судя по скользкому слою, оставленному на поверхности.

Все произошло примерно так: я покинул корабль и пошел в рекогносцировку, неизменно придерживаясь одного направления и примечая, запоминая малейшие особенности окружающей местности, которые впоследствии могли бы служить мне надежными ориентирами. В это же время мутное облако, клубившееся над самой поверхностью озер (по этой причине и из-за слабого света карликового солнца странные озера всегда виделись неясно, и я не мог определить их очертания), продвигалось к месту, оставленному мною позади, и достигло космического корабля, а я, если бы столь неожиданно не натолкнулся на “копию”, продолжал бы считать, что его окутал обычный туман. Но суспензия “проглотила” корабль и, говоря попросту, тщательно ощупывала поверхность, форму моего корабля, анализировала и запоминала их, чтобы затем воспроизвести рядом с подлинником две точные копии. Безусловно, и подобное объяснение не совсем верно, поскольку я по привычке считал эти действия сознательными, хотя среда Бактрианы со всеми ее приводящими в недоумение причудливыми странностями не внушала мне убеждения, что я имею дело с проявлениями разума, интеллекта.

Наоборот, среда планеты, по-видимому, действовала спонтанно, бессознательно, используя миметические ресурсы, содержавшиеся в самой внутренней структуре ее материи. Но, во всяком случае, речь не шла о бессознательной материализации объектов хрупких, быстро распадающихся, каковые случайность может создать и в другой обстановке, другой среде. Опусы Бактрианы были безукоризненным и прочным воспроизведением объекто, с которыми соприкасалась суспензия.

“Невозможно!” - восклицал я бесчисленное множество раз.

И чтобы убедиться, что все это мне пригрезилось, что где-то я допустил ошибку, я еще раз вышел из корабля для проверочного исследования. Моя гипотеза полностью порывала со стройной системой знаний Земли, но взамен позволяла проникнуть по самому надежному пути в мир Бактрианы, хотя у меня и мелькнула мысль, что было бы слишком невероятно предполагать, что среда планеты абсолютно идентично копирует все, с чем на короткое время соприкасается суспензия. Я спустился по лесенке и направился к стоящим поблизости кораблям. Вначале я просто обошел их и внимательно рассмотрел при несколько усилившемся свете карликового солнца. У обоих лесенка-трап была спущена, поскольку полчаса назад суспензия именно в таком положении застала мой корабль и воспроизвела две безукоризненно точные копии. Тогда-то я и понял, что все остальные недавно увиденные мною космические корабли, высившиеся на плато, у входа в долину, на склоне, ведущем к болотистым, грязным озерам (по моим позднейшим наблюдениям, их насчитывалось около двадцати), были моделированы до того, как я вышел из корабля, в тот промежуток времени, когда я постепенно просыпался от гипнотического сна. Ни одна из копий - исключая две последние,- не имела спущенной лесенки, и таким образом, я убедился, что они были результатом предшествовавших “визитов” суспензии. Более того, я понял, что суспензия, посредством которой среда осуществляла присущую ей миметическую способность, была ограниченной, хотя на первый взгляд возможности планеты, выражавшиеся в моделировании, совершенно непонятном для разума землянина, казались фантастическими. И именно это было определяющим моментом в решении, которое я принял: попытаться стать хозяином чуждой силы, канализировать ее в направлении, диктуемом моей волей.