Анна Котова - Сказания земли Ингесольской

• Название: Сказания земли Ингесольской
• Автор: Анна Котова
• Жанр: Фэнтези

Девочка из столицы поехала работать в глушь — и что из этого вышло. Мир почти наш, но все-таки немножко иной. Опять у меня получилось про любовь, ну что поделаешь…

---

Звезды погасли. Озеро исчезло. Небо еще слабо светилось само по себе, но потом потускнело и оно. Стало непонятно, где верх, где низ, где право и лево, где зад и перед. Черное ничто.

Потом где-то в черном ничто ударил барабан, и раздалось невнятное:

Ачаи. Ачаи.

Что за «ачаи», ничего не понимаю… сами собой стали подставляться слова — смысла в них не было, одна обманка, но так было легче.

Ачаи… турум-бурум… ачаи… бурум-шурум… печали… адум-тудум… качали… тудум-бурум… вначале молчали, кричали в печали, ворчали, урчали, торчали, мурчали… ачаи… ачаи… турум-дурум… турум-дурум…

Ирена не выдержала и закричала. Темнота засвистела в ушах, барабан, ускорившись до немыслимого, так что отдельные удары слились в равномерный рык, вдруг вскрикнул и замолк, а Ирена с размаху приложилась всем телом о дощатый пол.

Было уже светло, со двора слышался голос Аглаи, — кажется, она созывала кур, — на столе ждала миска сырников, накрытая белоснежным полотенцем, и плошки со сметаной и медом. В сенях раздался нарочито громкий топот ног, потом дверь приоткрылась, и голос Ерки спросил:

— Ирена, ты проснулась, да? Пора к заведующий и ехать. Далеко ехать, да. Вставай.

--

Серые мутноватые воды Солы катились к востоку. Моторка шла по течению, бойко тарахтел двигатель. По реке расходился клином волновой след, где-то далеко за спиной он захватывал всю ширину реки, и волна ударяла в берега, всплескивала, вымывала глину из-под корней травы. Солнце, наверное, стояло высоко, — уже второй час дня, — но видно этого не было: к полудню небо затянула серая хмарь, намекая, что возможен и дождь. Ерка, правда, уверенно заявил: до вечера не закапает. Пока погода была с ним согласна.

Мальчишка сидел рядом с Иреной на деревянной скамейке… нет, на банке, в лодке это так называется. На самом носу были сложены их вещи — Иренин рюкзак и здоровенная Еркина сумка. Бока ее раздувались, распертые изнутри свертками и пакетами. Раз уж парень поехал в город, заодно пусть привезет и того, и этого: вот дядька Лаус просил курева купить, а у тетки Мильды кончается чайная заварка, а Велке будет рада дешевым конфетам и подсолнечному маслу, в Тауркане его взять неоткуда, а Кунте нужно непременно привезти пряников, и хорошо бы забрать с почты посылку — нет сил дожидаться, пока почтари доставят ее сами. И Аглая же еще дала с собой гостинцев… Ерка еле дотащил сумку до причала.

Визит к "заведующий район", чиновнику, олицетворявшему здесь управление образованием и культурой, оказался бестолковым. Он вежливо поздоровался с Иреной, вручил ей кассовый бланк, по которому, как и было оговорено, ей действительно вернули деньги за поезд и автобус, но с лица его не сходило несколько обескураженное выражение, как будто он совершенно не ожидал появления в своем кабинете этого столичного птенца, не нюхавшего деревенской жизни. Он даже попытался отговорить Ирену от Тауркана и библиотеки, и намекнул, что — если она вдруг сейчас передумает, никто не обидится. Вторым слоем за его словами так и маячило: да передумай ты, в самом деле, пока не поздно, и катись обратно в цивилизацию по добру по здорову. Но когда девушка выразила вслух недоумение и поинтересовалась, зачем же ей тогда написали: приезжай, будем рады, — и кто именно это написал? — "заведующий район" ответил: "Моя, моя подпись, все верно. Приступайте. Документы мы сами оформим, вот тут распишитесь и можете ехать в свой Тауркан". Ирена вышла от него со странным чувством. Сами звали, никто за язык не тянул, а теперь нате вам. Как будто где-то за кулисами проворачивается какая-то интрига, о которой ей никто не сообщил, а ты изволь играть тут в пьесе, Ирена Звалич, и гадать, что происходит на самом деле. Можно подумать — местная администрация проделала некие телодвижения, полагая их пустой формальностью, и неожиданно для себя вызвала материальный эффект, на который вовсе не рассчитывала.

Ну и ладно. Вот она я, материальный эффект, и я так далеко забралась, что и не подумаю теперь, когда я почти у цели, поворачивать назад. Едем.

На корме возле мотора сидел хозяин лодки, хмурый бородатый мужик, краснолицый, русый и голубоглазый, нисколько не похожий на большинство местных, и излучал раздражение. Взялся довезти и принял в уплату жирного зайца — пришлось выходить на реку, а погода противная, и переть теперь до самого Ингеролу, и неохота, и надо, раз обещал… Да тем более оннегирам. Ну их, еще накличут пакость какую на голову… Загорелось им, вишь, библиотекаря, да немедленно. Два года у них в библиотеке работать некому, а тут прикатила пигалица из несусветной дали, аж из столицы, и вези ее вот прям щас, не дожидаясь погоды. Ладно бы дождь, оно противно, конечно, но терпимо, а если поднимется ветер? Тьфу-тьфу, не накликать бы. Все знают, какие ветры дуют на оннегирских озерах.

Разумеется, ничего этого он не сказал вслух. Только смотрел угрюмо.

— Что это он, сердится? — тихо спросила Ирена у парнишки.

— Сердится, — кивнул Ерка. — И боится. Варак он.

— Кто? — удивилась Ирена. Почувствовала себя неловко: нехорошо обсуждать человека вот так. Добавила поспешно: — Ты мне сейчас не объясняй, потом расскажешь. Обидится еще.

— Объясню, — ответил Ерка. — Это надо. Но да, потом. На озере.

Замолчали.

Слева сплошной хвойный лес вдруг прервался, а лодка, приблизившись к этому просвету, замедлила ход.

— Соленга, — сказал Ерка. — Теперь по ней до Ингеролу.

Моторка вошла в приток и прибавила газу. Соленга, узкая, быстрая, прозрачная, пыталась выпихнуть лодку обратно в Солу, судно сопротивлялось и, упрямо подвывая, лезло против течения. По обоим берегам — кустарник, макающий в воду ветви, а за ним — деревья, деревья, деревья, и над головой серая полоса низкого пасмурного неба. Из-под кустов высовывались крупные замшелые валуны. Река бурлила, резко поворачивала, на поворотах хозяин правил под внешний высокий берег, подальше от внутреннего, опасаясь каменистых мелей.

Петляли довольно долго. Наконец бородач ткнул лодку в отмель и вырубил мотор. Стоило тому замолчать, и стало слышно, как говорит река. Выше по течению она просто бранилась.

— Пороги, — пояснил Ерка. — Их обойдем. Туда. — И показал рукой на широкую утоптанную тропу между камней.

Вытащили на берег сумку и рюкзак.

— Спасибо, — сказала Ирена бородатому.

— Угу, — буркнул тот, доставая из-под борта шест. Оттолкнулся с мелководья, дернул трос на моторе, двигатель взвыл. Лодка развернулась по короткой крутой дуге и моментально исчезла за поворотом. По течению куда быстрее, чем против, конечно.

Взвалили на спины поклажу.

— Тут близко, — сказал Ерка извиняющимся тоном. — Пять минут.

Оказалось все двадцать.

--

Тропа петляла среди деревьев, огибала валуны, на некоторые взбиралась, чтобы потом скатиться с другой стороны, но в целом поднималась все выше, потом вильнула влево, к реке, и вывела пешеходов на вершину крутого скального лба. Ели и пихты тут были редки и худосочны, вниз к воде обрывался крутой каменный склон, изрезанный трещинами и испятнанный рыжим мхом. Внизу грохотала Соленга, злая, вся белая от бурунов, и над ней висела мелкая водяная пыль. Ирена замедлила шаг, потом и вовсе остановилась, глядя вниз.

— Ого, — сказала она с уважением, — ничего себе…

— Порог, — пожал плечами Ерка. — Пойдем, Ирена Звалич. Смотри, там блестит. Это Ингеролу.

Тропа, все так же изгибаясь и карабкаясь по камням, теперь неуклонно стремилась вниз и выкатилась, наконец, к болотистому озерному берегу, поросшему осокой и местной разновидностью камыша. Шум порога остался позади, здесь царил шорох травы и тихий плеск. Со стороны открытой воды на берег набежал ветер, зашуршали ветви в лесу.

На границе леса и болота стоял одиноко бревенчатый дом, непривычно высокий, окруженный плотным частоколом из ошкуренного горбыля. По болотине в сторону дома вела почти что мостовая — в три доски шириной. А от калитки далеко в озеро протянулись деревянные мостки. Доски под ногами прогибались, хлюпая, и на каждом шагу к самым подошвам выплескивалась клякса черной жидкой грязи.

У калитки Ерка остановился и крикнул:

— Дядь Карич, ты дома? Эй! Это Теверен!

Залаяла собака.

— Цыть, Угуй, — послышался со двора женский голос. — Заходи, Теверен.

— Орей, Нали, — сказал Ерка, толкнув калитку. — Я вам пирожков привез от Аглаи. А дядька Карич надолго ушел? Нам в Тауркан надо.

— Орей, Теверен, — ответила хозяйка. — Карич пошел силки проверять, не скоро будет. Погодишь чуток — сама отвезу.

Ирена шагнула во двор вслед за мальчиком. Старая женщина в выцветших до бледной синевы спортивных штанах и клетчатой рубахе с закатанными рукавами сидела на низкой скамейке и чистила рыбу. Взблескивал длинный острый нож, прямо на землю летела крупная серая чешуя.