Петра Хаммесфар - Сестра

• Название: Сестра
• Автор: Петра Хаммесфар
• Жанр: Триллер

Первое издание в 1992 году, ориг. название — «Geschwisterbande».

Новое издание, переработанное — «Roberts Schwester» в 2002 году.

Русский перевод взят с сайта журнала «Млечный путь» (milkywaycenter.com/hammesfar.html).

---

Серж постучал себя по лбу. «Что за чепуха! И что я ему потом должен сказать? Ты знаешь вообще, кто такой этот Биллер?»

«Это я как раз и хочу выяснить», — сказала я.

Я помотала головой, чтобы уголок одеяла упал обратно. Я не хотела этого ни видеть, ни слышать. Волберт, очевидно, принял мое мотание головой за отрицательный ответ в том, что касалось узнавания голоса, и поначалу этим удовлетворился. Он запустил пленку снова, и на этот раз я должна была обратить внимание на звуковой фон.

Мне было трудно вообще на чем-либо сконцентрироваться. Но я как-то справилась с этим. Мне даже удалось микшировать голос. «Привет, Роб, жаль, что я…»

Позади голоса был почти равномерный гул. Ну да, в ту ночь шел дождь. Я принимала душ, после того, как Серж отказался… А когда я вышла из ванной, он сказал: «Так, одолжение я тебе сделал. И что теперь?» Если бы я только знала.

Волберт смотрел на меня настолько спокойно и невозмутимо, как будто дело шло только о том, чтобы разобраться, предпочитаю я к завтраку чай или кофе.

«Я так понимаю, — объяснил он, — что этот мужчина хотел предложить встречу. Но это он мог потом лично сказать вашему брату. И, по-видимому, для вашего брата это было настолько важным, что он предпочел еще в ту же ночь встретиться с этим человеком. А вы хотели это предотвратить, фрау Бонгартц».

Теперь он, вероятно, вернулся назад к своей гипотезе. В моей голове был полнейший сумбур. Возможно, он был прав, возможно, я хотела предотвратить, чтобы Роберт еще раз уехал из дома. Потому, что я точно знала, что это было излишним, что не было никакого Биллера, по крайней мере, никакого, который где-то снаружи хотел с Робертом встретиться.

Техник возился с кнопками на своих устройствах. Я все еще ожидала, что Волберт спросит меня, узнала ли я голос. Но на это он больше не тратил времени. Он листал свою записную книжку.

«Господин Торховен утверждает, что он отчетливо слышал, как вы кричали вашему брату — ты останешься здесь или случится несчастье».

Да, конечно, почему бы и нет! Если Йонас это отчетливо слышал! Несчастье тоже тогда случилось. Теперь мы, по крайней мере, говорили открытым текстом. Это мне нравилось больше, чем утреннее лицемерное жеманство.

Ему и не нужно было больше меня спрашивать, узнала ли я голос. Он ведь это уже знал. Возможно, Серж признался, возможно, Волберт уже давно нашел всему этому объяснение. Полностью и абсолютно положился на то, что презентовали ему Изабель с Йонасом.

Йонас объяснил полиции то же, что и мне. Будто бы он проснулся от моих криков и пришел в ужас от страха за свою младшую сестру, с трудом перебрался в инвалидное кресло, чтобы ее защитить, посылал одну за другой молитвы к небесам, чтобы Изабель оставалась на галерее и не чувствовала бы себя обязанной подстраховать в зале своего мужа. В противном случае, должен был бедный Йонас беспомощно наблюдать сверху, как бы я их обоих прикончила. С одной рукой это было бы для меня парой пустяков. Идиот!

Волберт не был больше дружелюбным, готовым помочь полицейским. «Вы хотели предотвратить, что ваш брат уедет еще раз из дома, — повторил он. — Почему, фрау Бонгартц? Разве вы не хотели, чтобы он избавился от проблемы?»

Что пришло на ум этому тупице по имени Серж, чтобы нести такую чушь? Да еще и по рабочей линии, где это все для потомков оставалось. Я ему совсем другой текст давала. Теперь я снова об этом помнила.

Он должен был представить это так, как будто он Биллер, но он должен был попросить ему перезвонить. Перезвонить в определенное время, когда я была дома и могла тоже послушать. Мне же хотелось только узнать, что Роберт скрывал от меня. Был ли Биллер маклером или психиатром.

Волберт дал мне две секунды на то, чтобы ответить и когда ответа не последовало, он спросил: «Часто ли вы употребляете алкоголь в больших количествах?»

«Это имеет значение для ваших расследований?»

Он немного пожеманничал. «В известном смысле, да, фрау Бонгартц, так как в семье это может привести к проблемам, если один человек невоздержанно пьет и теряет потом над собой контроль. Просил ли ваш брат вас в последнее время, чтобы вы пошли на лечение?»

Пауза. Вопросительный, насквозь дружелюбный взгляд. Этому взгляду я попыталась воспротивиться, причем помотала одновременно головой.

«Ну, да вы же уже на лечении, — констатировал он и продолжал: — Когда нашли вашего брата, у него не было при себе ничего, что могло бы быть как-то связанным с этим звонком. Совершенно точно — никаких фотографий его жены и Хорста Фехнера».

Он улыбнулся мне почти так, как если б сочувствовал. «Таких фотографий и не могло быть, фрау Бонгартц. Детектив, которого вы наняли восемь месяцев назад, хорошо поработал. Хорст Фехнер удрал тогда за границу, мы это проверили».

«Я никогда не была проблемой для Роберта», — сказала я.

Он кивнул раз, коротко и рассеянно. Это, Бог свидетель, не было согласием.

«Вы были против брака вашего брата?!»

Это не прозвучало вопросом, а было, скорее, констатацией факта. И почему я должна была лгать? Я кивнула.

«И взяв вашу невестку под наблюдение, вы этим не ограничились. Вы стали давить на вашего брата, чтобы он расторг этот брак. Из-за этого в последнее время часто возникали ссоры между вами и вашим братом?!»

Заблуждение, между Робертом и мной никогда не происходило ссор. И совершенно точно не той ночью. Волберт почти не обратил внимания на мои возражения. Он снова стал добродушным. Это прозвучало почти, как вздох, когда он уступил: «Да, конечно, ваш провал памяти, как следствие затемнения сознания».

И еще во время своего вздоха, он вытащил из кармана брюк упаковку с лекарством. Она была помещена в прозрачную оболочку. Тем не менее, я узнала ее еще до того, как могла прочесть название — мои капсулы клирадона.

«Это мы нашли в машине вашего брата, — объяснил Волберт и протянул ко мне упаковку. — Он дал вам одну из этих капсул, верно?»

«Верно», — сказала я.

«Может быть, вы помните еще, сколько вы до того приняли алкоголя? Пол бутылки или меньше? Или больше?»

«Пару стаканов — пять или шесть. Но хватило бы и одного, хватило бы уже только одной из этих капсул, они содержат морфин»

Волберт скривил губы. «Нет, фрау Бонгартц. Вы могли бы принять три или четыре из этих капсул, ваше сознание от этого не стало бы затемненным. То, что я держу сейчас в руке, является мультивитаминным препаратом. На упаковке стоит, правда, клирадон; ваш брат с этим очень постарался. Он только из-за этой наклейки и вложенной инструкции по применению, сделал заказ одной типографии. А клирадон некоторое время назад был изъят из продажи, его теперь вообще нельзя больше купить».

Я думала, что задохнусь. А Волберт снова улыбался.

«Тогда остается пара „специальных“ напитков. Пять или шесть, сказали вы. Это могло бы быть семь или восемь. Господин Хойзер считает, что семь были выпиты в баре и еще один стакан — в квартире. Как часто вы уже садились за руль, после того, как выпивали восемь стаканов этой специальной смеси?»

Когда я ему не ответила, его улыбка исчезла. «Я спрашиваю вас не из-за пьянства за рулем, — сказал он. — Я спрашиваю вас, потому что пытаюсь раскрыть убийство вашего брата».

Они снова очень обстоятельно разговаривали с Сержем. От того, что он мне подавал в последние недели, не опьянел бы и ребенок. Три недели назад, Роберт попросил Сержа, не давать мне больше ни капли алкоголя.

Мои специальные напитки состояли из изысканной смеси различных соков и специй. Волберт сам попробовал. На вкус это казалось по-настоящему крепким и насыщенным, сказал он. Нужно иметь уж очень чувствительные вкусовые нервные окончания и точно знать, что тебе подают, чтобы понять, что не хватает решающей субстанции.

«Когда вы приезжали в бар, — сказал он, — чаще всего вы находились в плохом душевном и физическом состоянии. У вас были сильные боли, от которых вы уже были оглушены, так что господин Хойзер мог рискнуть попробовать, и это сработало. Правда, на всякий случай, у него всегда было под рукой легкое успокоительное. Он признается, что в интересующую нас ночь, он дал вам несколько капель валерианки».

«Я выпила дома уже несколько стаканов водки, прежде чем поехала в бар», — сказала я.

Волберт покачал головой. «Это не были несколько стаканов, фрау Бонгартц. С наперсток, может быть. Остальное была вода. Ваш брат был очень основательным».

Он смотрел на меня выжидающе, техник тоже. А в моей голове снова нашептывал Пиль о механизмах вытеснения. Я вытесняла ненависть к Роберту. Я вытесняла признаки того, что определенно не нравилась Роберту и вытесняла его критику своему поведению. Я вытесняла все, что мне не подходило, просто отпихивала в сторону, чтобы на этом больше не спотыкаться. Я создавала себе бесчисленные черные дыры и забивала их полностью тем, что могло поколебать хрупкую структуру моего мира.