Николай Павленко - Меншиков

• Название: Меншиков
• Автор: Николай Павленко
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-235-02320-Х

Вниманию читателей предлагается биография Александра Даниловича Меншикова (1673–1729), знаменитого сподвижника Петра I, человека, совершившего, пожалуй, самую головокружительную карьеру в истории России: бывший «пирожник», промышлявший продажей снеди на улицах Москвы, он не только превратился в «светлейшего князя», генералиссимуса, но после смерти Петра стал некоронованным правителем огромной Империи. Столь же внезапным оказалось и падение «полудержавного властелина», со стойкостью и мужеством встретившего свою ссылку в далекий Березов.

Увлекательно написанная книга принадлежит перу известного историка Николая Ивановича Павленко, признанного знатока русской истории XVIII века.

---

За время пребывания в Батурине Мазепа посвятил в тайну еще несколько человек: сердюцкого полковника Дмитрия Чечеля и начальника артиллерии крепости Фридриха Кенигсена. Тому и другому гетман велел не впускать в город русские войска и сопротивляться им до прибытия шведской помощи.

24 октября Мазепа выехал из Батурина, в тот же день остановился в Коропе, а 25 октября переправился через Десну, причем его сопровождала уже не свита, а несколько тысяч казаков.

На правом берегу Десны он наконец решил раскрыться и всех ввести в тайну своего замысла. 26 октября Мазепа выступил перед казаками с речью, полной клеветы в адрес России и Петра, а также злобных выпадов против воссоединения двух братских народов.

Бывший гетман не сомневался сам и пытался рассеять сомнения у своих слушателей, что победителем в жестокой схватке России со Швецией станет Карл XII.

Речь гетмана никого не убедила, она оставила слушателей с тяжкими думами о том, куда и зачем их завел изменник-гетман. Отряд таял на глазах. По одним сведениям, в неприятельский стан гетман привел сотню, по другим – несколько сотен, по третьим – до полутора тысяч человек. Впрочем, любая из этих цифр далека от той, которую обещал Мазепа шведскому королю – он, как уже упоминалось, сулил привести под шведские знамена по крайней мере 20—30-тысячную армию, а привел, в лучшем случае, в десять крат меньше. 29 октября он представился королю. В глазах Карла XII престиж его нового союзника пал, как только он узнал, что получил вместо армии несколько сотен обманом приведенных казаков. Медоточивая речь Мазепы, произнесенная на латинском языке, не могла заменить обещанного подкрепления. Но король, как и Мазепа, в первые дни не унывал – оба они рассчитывали на поддержку украинского народа, на его готовность служить изменнику и его покровителям, но, как хорошо известно, просчитались.[127]

Оставим Мазепу в ставке шведского короля и обратимся к событиям, развернувшимся в русском лагере.

Первым известил царя об измене Мазепы Меншиков. Как мы уже знаем, он собрался ехать в Борзну, где находился «больной» Мазепа. Не доезжая до нее, Меншиков был извещен полковником Анненковым, что гетмана там нет и что он находится в Батурине. Князь почувствовал что-то неладное, но все же отправился туда. Чем ближе подъезжал князь к Батурину, тем больше появлялось у него оснований для тревоги. В дороге удалось захватить гонца прилуцкого полковника Дмитрия Горленко с извещением о прибытии казаков в шведский лагерь.

Продвигаясь к Батурину, Меншиков получил еще один тревожный сигнал. На полпути к гетманской резиденции к нему явился некто Соболевский, объявивший за собою слово и дело. Он сказал, что Мазепа, уходя к шведскому королю, распорядился не впускать русские войска в Батурин.

К полудню 25 октября Меншиков прибыл к Батурину, но в крепость его не впустили – ворота были засыпаны землей, пушки приведены в боевую готовность, а на стенах маячили фигуры мазепинских сердюков. На вопрос, где находится гетман, со стен выкрикнули, что он отбыл в Короп. Меншиков в сопровождении прибывшего к нему киевского воеводы Дмитрия Михайловича Голицына отправился в Короп, но Мазепы и там не оказалось – к тому времени он успел переправиться через Десну. Это известие развеяло все сомнения князя.

26 октября светлейший извещает об этом царя: «Истинно мы признавали, что конечно он изменил и поехал до короля швецкого».

Новость потрясла царя. Он получил ее на следующий день после рокового шага Мазепы – 27 октября – и в тот же день ответил князю. В ответе сквозит и минутная растерянность, и некоторое недоверие к полученному известию. «Письмо ваше, – писал царь, – о нечаянном некогда злом случае измены гетманской мы получили с великим удивлением».

Следы недоверия к известию Меншикова отражены в царском указе, адресованном войску запорожскому, а также духовным иерархам Украины. У царя, видимо, теплилась надежда, что светлейший ошибся, что с часу на час будут получены известия, опровергающие сведения князя. Поэтому царь проявил осторожность. «Известно нам, великому государю, учинилось, – читаем в указе от 27 октября, – что гетман Мазепа безвестно пропал, и сумневаемся мы того для, не по факциям ли каким неприятельским». На всякий случай Петр велел «всей генеральной старшине», и полковникам, и прочим прибыть в обоз «для советов», а если подтвердится факт измены Мазепы, то и для избрания нового гетмана.[128]

Через сутки после получения известия от князя все сомнения развеялись и у царя – к нему явился убежавший из Батурина канцелярист с подтверждением измены Мазепы.

30 октября в ставку Петра в Погребках прибыл Меншиков. На военном совете было решено добывать Батурин. Внимание Петра I и Карла XII было приковано к резиденции гетмана не случайно – там находились обещанные шведскому королю запасы продовольствия, снаряжения, артиллерии и боеприпасов, то есть всего того, в чем нуждалась шведская армия после утраты обоза в битве у Лесной. Если запасы попадут к неприятелю, то он станет намного сильнее и обстановка осложнится настолько, что поставит под угрозу успех всей кампании. Кто раньше проникнет в Батурин, тот окажется в выигрыше, стоившем и риска, и перенапряжения сил. Именно поэтому к Батурину одновременно спешили шведы с мазепинцами и русские войска, командование которыми царь поручил Меншикову. Время исчислялось не сутками, а часами. Князь понимал, что успех его операции зависит от быстроты и натиска.

Как только в полдень 31 октября русские войска подошли к Батурину, Меншиков отправил в крепость парламентера. Поскольку крепость изготовили к обороне и все выходы и входы в нее были накрепко забиты, парламентера втащили веревками. На уговоры сдаться, на слова, что гетман изменил, мазепинцы твердили, что этому они не верят. Князь приступил к подготовке к штурму, ибо, как он доложил царю, – «ни малой склонности к добру в них не является и так говорят, что хотят до последнего человека все держатца». Впрочем, ночью к Меншикову прибыли посланцы Чечеля с заявлением, что хотя гетман, возможно, и изменил, но сами они остаются верноподданными царя и готовы впустить войска в замок, но на размышление запросили трое суток.

Разгадать тактику батуринцев не представляло большого труда – ясно, что они в ожидании шведской подмоги тянули время. Меншиков резонно им ответил: «Довольно с вами времени намыслиться одной ночи, до утра». Утром 1 ноября мазепинцы открыли огонь из пушек, дав таким образом понять, что переговорам пришел конец и настало время действовать.

Не все казаки, засевшие в Батурине, были сторонниками Мазепы. Старшина Прилуцкого полка Иван Нос, как и часть казаков этого полка, остался верным подданным России. По преданию, Нос незамеченным прибыл в стан Меншикова с сообщением о существовании тайной калитки, через которую можно было скрытно проникнуть в Батуринский замок. Светлейший тут же воспользовался полученными сведениями: он организовал ложный штурм крепости, отвлек внимание осажденных, чем воспользовалась группа солдат, просочившаяся в замок через калитку.

Обреченные мазепинцы оказали упорное сопротивление, но устоять не смогли. «По двучасном огне», как доносил Меншиков царю, русские войска овладели крепостью. В Глухов Меншиков доставил всю захваченную в Батурине артиллерию, кроме тяжелых пушек, которые пришлось взорвать. Доставил он в Глухов и атрибуты гетманской власти – булаву, бунчук и знамена, понадобившиеся царю для намечавшегося здесь избрания нового гетмана.

Петр получил известие от Меншикова в тот же день, 2 ноября, и отправил ему поздравления: «Сего моменту получил я ваше зело радостное писание, за которое вам зело благодарны, паче же Бог мздовоздаятель»[129] – царь пожаловал князю принадлежавшее Мазепе село Ивановское с деревнями.

Разгром Батурина имел огромные военно-политические последствия. Во-первых, это была резиденция гетмана-изменника, и разгром изменничьего гнезда символизировал крах гетманской затеи. Кажется, это понимал и Мазепа, который при виде пепла и щебня, оставшегося от Батурина, произнес: «О, злые и несчастные наши початки. Вижу, что Бог не благословил мое намерение».

Во-вторых, овладение Батурином лишило шведскую армию необходимых ей материальных ресурсов, впрок заготовленных Мазепой. Сорок пушек и припасы к ним, вывезенные из Батурина, если бы достались Карлу XII, то, возможно, изменили бы судьбу Полтавы, которой шведский король не мог овладеть, испытывая недостаток в артиллерии и порохе; сложнее и с большими жертвами для русской армии могло протекать и генеральное сражение Северной войны, состоявшееся 27 июня 1709 года.

ПРЕСЛАВНАЯ ВИКТОРИЯ

Измена Мазепы добавила забот Петру. В ставке царя известие об измене вызвало чувство растерянности и тревоги, ибо никто не знал, сколь глубоко в толщу народа проникли предательские замыслы украинского гетмана и какой отклик они найдут среди старшин и рядовых казаков. Но прошло несколько дней, и все стало на свои места. Известия сообщали, что король не получил ни обещанных подкреплений в живой силе, ни продовольствия, ни снаряжения. Не сулило радужных перспектив будущее и Мазепе – выяснилось, что народ не поддержал изменника, и он не мог рассчитывать на пополнение рядов мазепинцев.