Дмитрий Мамичев - Преступники и преступления с древности до наших дней. Гангстеры, разбойники, бандиты

• Название: Преступники и преступления с древности до наших дней. Гангстеры, разбойники, бандиты
• Автор: Дмитрий Мамичев
• Издательство: Сталкер
• Жанр: Энциклопедии
• Год: 1997
• ISBN: 966-7104-25-7

Эта книга открывает серию книг, посвященных преступности — спутнику человеческой цивилизации.

Перед вами предстанет целая галерея преступников — убийц, грабителей, мошенников, террористов, заговорщиков и т. п. — от седой древности до настоящего времени. На ее страницах вы встретитесь как с римскими разбойниками, рыцарями-грабителями, так и крестными отцами мафии.

Знакомство с некоторыми персонажами удивит читателя, так как истинное лицо Степана Разина, предводителей Жакерии и некоторых других не соответствует нашим представлениям.

Откройте эту книгу, и вы не пожалеете, ведь ничто так не обогащает человека, как знания, тем более знания, основанные на исторической правдивости, а потому во многом неожиданные и ошеломляющие.

Издание рассчитано на самый широкий круг читателей.

---

— Ах ты, Волга-матушка, река великая! Много ты дала мне и злата, и серебра, и всякого добра, славою и честью меня наделила, а я тебя еще ничем не поблагодарил! На ж тебе, возьми!

При этом Стенька схватил княжну одной рукой за горло, а другой за ноги и кинул в реку.

По народному поверью, после удачного плавания по морю или реке следовало бросить в воду что-либо ценное в знак благодарности. Поверье это возникло, конечно, из древнего языческого обычая приносить жертвы водным божествам… Стенька в зверском порыве принес человеческую жертву Волге-матушке.

Разин, несмотря на свое обещание оставить лихие дела, отправляясь на Дон со своей шайкой, продолжал по-прежнему буйствовать и чинить повсюду дикое самоуправство. Когда же от него потребовали, чтоб он вернул от себя приставших к нему нескольких стрельцов, он с гневом ответил:

— У нас, у вольных казаков, этого не водится, чтобы беглых выдавать. Кто к нам придет, тот волен. Мы никого не силуем, а хочет — путь уходит!

Когда Стенька прибыл в Царицын и толпа донских казаков явилась к нему жаловаться на притеснения и лихоимство воеводы — суровый атаман потребовал, чтобы все обиженные были удовлетворены, — воевода исполнил это требование.

— Смотри мне, — пригрозил ему Стенька, — если я услышу, что ты будешь притеснять казаков… я тебя живого не оставлю!..

Воеводе пришлось молча выслушать эту угрозу воровского атамана, который, очевидно, своим заступничеством хотел расположить к себе простой люд и казаков.

Перешли на Дон, Разин устроил на небольшом острове городок Кагальник (между станицами Кагальницкою и Ведерниковскою) — наподобие Запорожской Сечи, — велел обнести его земляным валом; казаки устроили себе здесь землянки.

Молва об удаче Разина, о его «казне несметной» широко разносилась по степной Украине. Со всех сторон сбегалась к нему голытьба: гулящие и лихие люди находили у него пристанище, даже с Украины, из Сечи, приходили к нему казаки. Домовитые, зажиточные казаки, понятно, чуждались голутвенных, воровских казаков; а Разин действовал совершенно иначе: он братался с ними, ловко выставлял на вид, что он заботится об их выгодах, держался с ними на равной, товарищеской ноге. Это, конечно, очень было по душе всяким беглецам, бежавшим от тяжкой нужды или от наказаний. Толпы всякого сброду собирались около него и готовы были идти за ним всюду, куда он их поведет. Зато домовитые донские казаки, бывшие под начальством Корнидия Яковлева, враждебно смотрели на Разина и его шайку, быстро растушую; но Стеньке бояться домовитых было нечего: у него силы было больше, чем у них. Простой народ видел в нем необыкновенного человека: ходила молва, что он — чародей; что его не берут ии вода, ни огонь; что он может заговаривать всякое оружие. «Ваши пушки, — говорит Стенька в одной песне, меня не возьмут, легки ружьеца не проймут». Не только народ, но и царские служилые люди признавали в нем какую-то чудодейственную силу; воеводы даже в своих донесениях царю писали об этом. По народным преданиям, нельзя было и поймать его: случалось, ловили его, но он тряхнет кандалами, и они летят у него с рук и ног; выстрелят в него из ружья — пуля отскакивает… Эти слухи, суровый, мрачный вид Стеньки, проницательный взгляд — все это усиливало его обаяние на простой народ, его товарищей…

Толпы всякой голи, собравшиеся в Кагальнике, только и ждали знака своего атамана, чтобы начать «свою работу», да и Разин уже скучал в бездействии. Он дал казацкое устройство свей ватаге и, прикидываясь верным слугою царя, на сходках постоянно кричал, что пора идти против бояр.

В мае 1670 года Стенька с воровской своей ватагой поднялся по Лону вверх, переволокся на Волгу.

Жители Царицына сдали ему город; воевода был утоплен мятежниками. В городе Разин ввел казацкий строй: разделил жителей на десятки и сотни, назначил атамана. Отсюда Стенька разослал по всему Поволжью своих посланцев подбивать народ и служилых людей к мятежу..

Под Черным Яром Разин встретил ратный отряд, плывший по Волге на стругах против него. Как только стрельцы увидали Стеньку, — закричали:

— Здравствуй, наш батюшка! Смиритель всех наших лиходеев!

Затем перевязали своих начальников и выдали их казакам.

— Будут ли в Астрахани драться против меня? — спрашивал Разин у них.

— В Астрахани — свои люди, — отвечали ему, — только ты придешь, тут же тебе город и сдадут…

В половине июня Разин расположил свое полчище станом под Астраханью. Воевода князь Прозоровский приготовился к обороне, осмотрел укрепления, распределил боевые силы… Митрополит совершил крестный ход по укреплениям и молебствия. Но угрюмые лица стрельцов не предвещали ничего доброго.

Вечером 21 июня раздался всполошный набат, зазвонили на астраханских башнях: казаки с лестницами шли на приступ. Воевода выехал со своего двора в панцире на боевом коне; ударили в тулунбасы (литавры), затрубили в трубы. Это был знак к сражению. Около воеводы собрались стрелецкие головы, дворяне. Он обратился к ратным людям с ободрительной речью. Ночная тень уже спускалась на землю… Казаки Разина делали вид, будто хотят ударить на главные городские ворота; сюда и сосредоточили свои силы осажденные, но в то же время с другой стороны разинцы лезли по лестницам на стену, а астраханцы-изменники подавали им руки, помогали взбираться… Воевода и опомниться не успел, как раздался за ним крик казаков, и толпы их с астраханскими союзниками с яростным воплем кинулись на служилых людей и стали избивать их; сам князь Прозоровский, раненный копьем, упал с коня. Верному слуге князя удалось снести раненого господина своего в собор. Здесь многие искали спасения; но разбойники не остановились и пред святынею храма; выломали дверь, бросились на беззащитных людей, били, вытаскивали их из церкви и вязали…

На следующее утро Стенька явился «суд править». Он начал с кн. Прозоровского, повел его на башню. Все видели, что атаман сказал князю что-то на ухо, но тот покачал отрицательно головой. Тогда Стенька столкнул его с высоты головою вниз… За гибелью воеводы последовала смерть других. Суд Разина был короток: он приказал всех побить. Стрельцы, казаки и чернь одних рубили мечами, других бердышами, иных били кольями… По выражению летописца, «кровь человеческая текла, яко река». Всех убитых насчитали четыреста сорок человек.

Затем Стенька велел вытащить из приказной палаты все дела и всенародно сжечь их на площади.

— Вот так, — хвалился он, — я сожгу все дела и наверху (т. е. в Москве)!

Три недели Стенька после того пробыл в Астрахани и предавался разгулу и пьянству; в угоду черни он обрекал на смерть всех, кто хоть чем-нибудь был неприятен ей, одних резали, других топили, третьих калечили, рубили ноги и руки…

В Астрахани Разин также установил казацкий строй: жители разделены были на тысячи, сотни и десятки, дела должны были решаться кругом, т. е. общей сходкой; для управления избирались атаманы, есаулы, сотники и десятники.

Оставив в Астрахани атаманом Ваську Уса. Разин с ватагой своей поплыл вверх по Волге на двухстах стругах: по берегу шла конница… Саратов сдался без обороны. Стенька велел утопить саратовского воеводу, перебить всех дворян и приказных людей, а в городе введено было казацкое управление, как в Астрахани Самара занята была после непродолжительной борьбы сторонников Разина в городе с противниками. И здесь воевода был утоплен, дворяне и приказные беспощадно истреблены и водворен казацкий строй.

В первых числах сентября Разин дошел уже до Симбирска. Чем дальше шел он, тем больше росли его силы к полчищу его присоединялись ратные люди попутных городов и шайки беглых холопов и воров, охочих, по казацкому выражению, «дуван дуванить» (добычу делить) с удачливым атаманом. Разин рассылал своих посланцев во все стороны по Московской земле возмущать народ. Особенно успешно действовали воровские посланцы в Приволжье, в нынешних губерниях Нижегородской, Тамбовской и Пензенской, проникали даже до Новгородской земли, до берегов Белого моря, пробирались и в самую Москву. В своих воззваниях Стенька извещал, что «идет уничтожить бояр, дворян и приказных людей»… Зная, как русский народ глубоко предан своему государю и как высоко чтит церковь, Разин заявлял, что он идет главным образом против бояр и приказных, даже распространял слух, что с ним — царевич Алексей (умерший в том году), бежавший будто бы от суровости отиа и злобы бояр, и патриарх Никон… Лля многих крестьян, обратившихся после Уложения совсем в подневольных людей и терпевших насилия и неправды, и для закабаленных холопов воровские воззвания Стеньки были сильной приманкой: «вольное казацкое житье», о котором давно уже шла молва и песни пелись, слишком уж было привлекательно для многих, и толпы народа шли к Разину… Посланцы его поднимали православных за низверженного патриарха, староверов возбуждали против новшеств, инородцев (мордву, черемису) — против русских, магометан вооружали на христиан и, наоборот, служилых людей — на начальников, холопов — на господ. Все было пушено в ход, лишь бы как-нибудь замутить Русскую землю… Недовольных было тогда очень много, и агенты Разина да «прелестные» письма его имели большой успех. Подымался всюду недовольный и невежественный люд в чаянии всяких благ и казацких вольностей… Стенька Разин искал помощи и на стороне, сносился даже с крымским ханом, пытался и его орды поднять на Москву, заводил переговоры и с Персией…