Александр Верт - Россия в войне 1941-1945

• Название: Россия в войне 1941-1945
• Автор: Александр Верт
• Издательство: Воениздат
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-203-01911-8

Корреспондент газеты «Санди таймс» и радиокомпании ВВС (Би-би-си) А. Верт находился в СССР с июля 1941 по 1946 год, а потом по собственным впечатлениям, документам и другим первоисточникам написал эту, по его словам, «человеческую историю». Впервые книга вышла в США в 1964 г., затем в Англии, Франции, ФРГ и других странах. Как там считали, она «открыла глаза» западным читателям на подлинные события, происходившие на Восточном фронте и в России. «Я делал все, что было в моих силах, чтобы рассказать Западу о военных усилиях советского народа», - отмечал Верт, имея в виду свою корреспондентскую деятельность. Эти слова можно отнести и к его книге.

На русском языке она выходила в 1967 г, небольшим тиражом и с того времени не переиздавалась, стала библиографической редкостью.

Авторизованный перевод с английского.

---

И в городе и на фронте все говорили о том, что Крым скоро будет освобожден и осада Севастополя будет снята.

Но пришло трагическое известие о сдаче Керчи, и Севастополь приготовился теперь к худшему. Началась несколько беспорядочная эвакуация детей и стариков. Сообщение с Большой землей по морю стало весьма ненадежным. Половина севастопольских комсомольцев (среди них много девушек) записалась в армию, остальные остались в городе, чтобы работать по две смены на севастопольских оборонных предприятиях. Снова пришлось переселять людей из домов в убежища и штольни.

И вот наступило последнее испытание. Около 20 мая из донесений разведки и из сообщений, поступавших от действовавших в Крымских горах партизан, стало известно, что к Севастополю движутся с разных направлений многочисленные немецкие войска. 2 июня сотни немецких самолетов начали усиленно бомбить Севастополь, и в городе стали ежедневно разрываться сотни тяжелых снарядов. За шесть дней немцы сбросили на Севастополь 50 тыс. фугасных и зажигательных бомб и выпустили по нему многие тысячи снарядов. Разрушения были чудовищны, потери в людях очень большие. Немцы использовали здесь гигантскую осадную пушку «Дору», сделанную для того, чтобы крушить мощнейшие укрепления линии Мажино.

7 июня началось решающее наступление на Севастополь немецко-румынских войск. В связи с огромным превосходством немцев в воздухе советские аэродромы вокруг Севастополя теперь почти полностью вышли из строя; немецкая авиация практически перерезала также и морские коммуникации между Севастополем и Кавказом. Те незначительные количества продовольствия, сырья и бензина, которые все еще поступали в Севастополь с Большой земли, обычно подвозились на подводных лодках или катерах. Подводные лодки использовались также для эвакуации раненых. Ясно, что они могли взять лишь очень незначительное число людей и что большинство раненых продолжало оставаться в севастопольском пекле. Местная оборонная промышленность не могла уже больше удовлетворять все нужды войск; непрерывная бомбежка и обстрел делали доставку продовольствия и воды в переполненные людьми штольни и другие убежища почти невозможной.

После трехдневных тяжелых боев, которые затем велись еще в течение двух-трех дней на улицах Севастополя, немцы заняли то, что еще оставалось от города. Стояла июльская жара, и бесчисленное множество незахороненных трупов источало настолько сильное зловоние, что последние защитники оказались вынужденными сражаться в противогазах. Тем временем была предпринята попытка организовать хотя бы какую-то эвакуацию раненых с Херсонесского мыса, находящегося километрах в двенадцати к западу от Севастополя. Одному самолету удалось приземлиться здесь ночью и взять нескольких раненых, подошедшая подводная лодка забрала вице-адмирала Октябрьского, генерала Петрова, генерала Крылова и других представителей высшего командования армии и партийного руководства.

Борисов рисует замечательные портреты некоторых руководителей севастопольского комсомола. Все эти юноши и девушки, отличавшиеся беспредельным патриотизмом, стойкостью и преданностью своему долгу, либо были убиты в боях на подступах к Севастополю, либо погибли или попали в плен после того, как немцы вошли в город. Борисов останавливается, в частности, на трагической судьбе двух комсомольцев - Саши Багрия и Нади Краевой. Подобно другим, они напрасно ждали на Херсонесском мысу прибытия самолета или катера: один самолет действительно приземлился здесь глубокой ночью, но смог захватить только нескольких раненых. На рассвете обстрел аэродрома возобновился, и теперь о посадке самолетов не могло быть и речи. Не могли подойти к Херсонесу также и катера. Обнаружив большое скопление у Херсонесского мыса солдат и гражданских лиц, немцы начали их обстреливать.

«Багрий и Надя… примкнули к одному из воинских подразделений… Они взяли у убитых краснофлотцев винтовки и патроны и вместе с другими… решили пробиться в горы, к партизанам… На них обрушился смерч огня… На поле боя осталась половина смельчаков… Вскоре была сделана вторая попытка, но и она не увенчалась успехом. А на рассвете… гитлеровские войска перешли в наступление. Ответные выстрелы советских бойцов были слышны реже и реже… Краснофлотцы и красноармейцы нередко отражали атаки в рукопашной схватке… Нади не стало… А через несколько дней, еле-еле передвигая ноги, в колонне пленных брел Саша… Его видели еле живым, харкающим кровью и тяжело раненным в Бахчисарае, потом в Симферополе… Нашлись предатели, которые выдали Багрия. Гитлеровцы не простили ему того, что он сделал для своей Родины, для Севастополя»[125].

Мне удалось увидеть Севастополь в мае 1944 г., после того как он был освобожден русскими войсками. Я услышал тогда много еще более волнующих рассказов о последних днях севастопольской страды в июне и июле 1942 г. В июле 1942 г. в Москве знали лишь то, что только очень немногим защитникам Севастополя удалось выйти из него. Говорили, что в руки немцев попало 26 тыс. солдат и офицеров, преимущественно раненых. Немцы утверждали, что захватили 90 тыс. человек[126].

В Москве отдавали себе ясный отчет лишь в одном: после победы немцев на Керченском полуострове в мае судьба Севастополя была предрешена; не известно было лишь, сколько времени он еще продержится. Севастополь продержался дольше, чем можно было предполагать, и его героическую оборону не без сарказма противопоставляли - это сделал прежде всего Эренбург - «бесславной» сдаче Тобрука всего за неделю до этого.

О близком падении Севастополя было сообщено с максимальной осторожностью. В сообщениях о положении в Севастополе в последние две недели сопротивления города все чаще стало употребляться выражение «тяжелые бои», которое означало, что дела идут очень скверно. 28 июня «Правда» заговорила уже о «неувядаемой славе» Севастополя. 30 июня Эренбург писал в «Красной звезде»:

«Немцы… хвастали: «Пятнадцатого июня мы будем пить шампанское на Графской набережной»… Военные обозреватели предсказывали: «Вопрос трех дней, может быть, одной недели»… Они знали, сколько у них самолетов, они знали, как трудно защищать город, отрезанный от всех дорог. Они забывали об одном: Севастополь не просто город. Севастополь - это слава России и это гордость Советского Союза…

Мы видели капитуляции городов, прославленных крепостей, государств. Но Севастополь не сдается. Наши бойцы не играют в войну - они дерутся насмерть. Они не говорят «я сдаюсь», когда на шахматном поле у противника вдвое, втрое больше фигур».

Это было явным кивком в сторону Тобрука. Однако все видели, что конец Севастополя уже близок. 1 июля в сообщениях Совинформбюро говорилось:

«Сотни фашистских самолетов сбрасывали бомбы на передний край обороны и на город. В течение дня враг совершил более тысячи самолето-вылетов… Каждый защитник Севастополя старается истребить как можно больше гитлеровцев».

А 4 июля Совинформбюро сообщило, что по приказу Верховного Главнокомандования Красной Армии 3 июля советские войска после 250 дней осады оставили город Севастополь.

Три дня спустя вице-адмирал Октябрьский опубликовал в «Правде» подробный рассказ о Севастопольской битве.

Глава IV. Новое немецкое наступление

Xотя Севастополь пал только в начале июля, судьба его была предрешена уже тогда, когда Верховный Совет coбрался 18 июня, чтобы ратифицировать англо-советский договор. В мае произошли к тому же катастрофы в Керчи и Харькове. Тем не менее 21 июня газета «Красная звезда» утверждала, что «о наступлении германской армии, подобном тому, какое было в летние месяцы прошлого года, - не может быть и речи. Перед немцами теперь… стоит вопрос не о завоевании СССР, а о том, чтобы как-нибудь продержаться… Наступательные действия неприятеля не могут выйти за рамки ограниченных целей».

Как показали последующие события, такая оценка обстановки была далека от действительной, так же как и опубликованные Совинформбюро 23 июня «Политические и военные итоги года Отечественной войны»; в них приводились цифры потерь, призванные подтвердить заявление о том, будто Красная Армия настолько ослабила военную машину Германии, что уже создалась почва для разгрома германской армии в 1942 г. Германия якобы потеряла убитыми, ранеными и пленными 10 млн. человек, в то время как СССР - 4,5 млн.; таково же примерно было соотношение потерь в технике. Эти цифры были, мягко выражаясь, маловероятными и никогда не перепечатывались в советских материалах послевоенного периода. Заслуживают внимания цифры людских потерь (исключая больных) Германии, приводимые в дневнике генерала Гальдера: по его данным, к концу зимней кампании немецкие потери составляли почти миллион человек; затем, после относительного затишья в феврале - мае (когда они потеряли тем не менее около 200 тыс. человек), потери немцев снова возросли и в период между началом майских операций и началом Сталинградской битвы составили полмиллиона человек. Таким образом, даже на досталинградском этапе кампании 1942 г. победы доставались немцам нелегко.