» » » » Георгий Адамович - Литературные беседы. Книга первая ("Звено": 1923-1926)


Авторские права

Георгий Адамович - Литературные беседы. Книга первая ("Звено": 1923-1926)

Здесь можно скачать бесплатно "Георгий Адамович - Литературные беседы. Книга первая ("Звено": 1923-1926)" в формате fb2, epub, txt, doc, pdf. Жанр: Публицистика, издательство Алетейя, год 1998. Так же Вы можете читать книгу онлайн без регистрации и SMS на сайте LibFox.Ru (ЛибФокс) или прочесть описание и ознакомиться с отзывами.
Георгий Адамович - Литературные беседы. Книга первая (
Рейтинг:
Название:
Литературные беседы. Книга первая ("Звено": 1923-1926)
Издательство:
Алетейя
Год:
1998
ISBN:
5-89329-103-4
Скачать:

99Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания...

Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.

Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.

Как получить книгу?
Оплатили, но не знаете что делать дальше? Инструкция.

Описание книги "Литературные беседы. Книга первая ("Звено": 1923-1926)"

Описание и краткое содержание "Литературные беседы. Книга первая ("Звено": 1923-1926)" читать бесплатно онлайн.



В двухтомнике впервые собраны все ранние работ известного эмигрантского поэта, эссеиста и критика Георгия Викторовича Адамовича (1892-1972), публиковавшиеся в парижском журнале «Звено» с 1923 по 1928 год под рубрикой  «Литературные беседы».

Этот особый, неповторимый жанр блистательной критической прозы Адамовича составил целую эпоху в истории литературы русского зарубежья и сразу же задал ей тон, создал атмосферу для ее существования. Собранные вместе, «Литературные беседы» дают широкую панораму как русской литературы по обе стороны баррикад, так и иностранных литератур в отражении тонкого, глубокого и непредвзятого критика.

Книга снабжена вступительной статьей, обстоятельными комментариями, именным указателем и приложениями.

Для самого широкого круга читателей.






Он и у других очень ценил «дар вовремя замолчать», умение остановиться там, где нужно, наполняя образовавшуюся паузу новым смыслом, заставляя в полную силу работать читательские ум и воображение. Например, Лермонтов восхищал его едва ли не более всего тем, что у него «есть паузы, есть молчание, которое выразительнее всего, что он в силах был бы сказать».[19]

Сам Адамович обладал редким умением, даже искусством, не разжевывать мысли до конца, не договаривать их, но так, чтобы «отблеск оставшегося за словами заливал всю страницу» и возникала убежденность, что речь идет не только и не столько о литературе, сколько о жизни, о «самом главном» в ней. Адамович всегда был склонен рассматривать литературу не просто как ремесло, профессию, но видеть за ней нечто большее и соответственно к этому относиться, — способность в наши дни почти полностью утраченная. Архиепископ Сан-Францисский Иоанн (Шаховской) в статье «Поэт критики» довольно точно сказал об Адамовиче: «Строки не подкреплены ничем и мысль их не выявлена. Автор хочет, однако, чтобы ему поверили на слово <…> В этих именно разговорах весь Адамович — критик, поэт и эссеист <…> Замены стилю Адамовича в русской критике нет»[20].

Интонация «Литературных бесед» заставляет вспомнить критическую прозу И. Анненского, Розанова и Блока. С. Маковский как-то заметил, что «у Анненского на все — свой взгляд, ни для кого не обязательный, конечно, но всегда искушающий новым глубочайшим смыслом, каким бы неожиданным и надуманным он ни казался на первое впечатление».[21] То же можно было бы сказать и об Адамовиче. Когда он о ком-нибудь говорит, важна не оценка, которая может быть и не очень объективной, важно, что он часто говорит такие вещи, которых кроме него не оказал бы никто.

В своей критической прозе Адамович раскрывался не меньше, чем в стихах, это тоже была исповедь. Нет, он не говорил вещей автобиографичных, как Розанов, в этом смысле он всегда был слишком застегнут на все пуговицы, но раскрывался в гораздо более глубинных вещах – его всегда интересовала скрытая сущность писателей, и говоря о ней, высказывая о ней суждение, он тем самым говорил и о себе. Здесь уместно привести одну фразу С. Маковского, сказанную об Анненском, вновь переадресовывая ее Адамовичу: «Ищет-то он в глубинах чужого сознания не столько влюбленность в красоту, сколько — молитвенное сострадание к человеку»[22].

У Блока Адамович в критической прозе перенял едва ли не одно только: «Никаких схем, никаких отвлеченных теорий» («Катилина», 1918) «не лучше ли "без догмата” опираться на бездну – ответственность больше, зато вернее» (дневник, 22 марта 1902). Только это, да отчасти из этого вытекающее отношение к критике как к искусству, а не только как к журнальной работе.

Он был убежден, как и многие последователи Бергсона в начале века, что целое надо постигать непосредственно, определять его терминами – значит убивать и препарировать в интеллекте. Язык может быть средством познания искусства лишь при условии, что он сам становится искусством.

Не всем такой тип критики нравится, О. Мандельштам называл его «лирикой о лирике». Если вдуматься, не такое уж плохое определение. Все же в литературной иерархии чаще всего именно лирика занимает главенствующее положение. В ней человек раскрывается наиболее полно. А Адамович не уставал повторять, извиняясь за банальность: «Имеет смысл только та литература, в которой нет или, вернее, не осталось "литературщины", и где за словом чувствуется человек».[23] По его мнению, и «критика, в сущности, оправдана лишь тогда, когда пишущему удается сквозь чужой вымысел сказать что-то свое, т. е. когда по природному своему складу он вспыхивает, касаясь чужого огня, а затем горит и светится сам».[24]

Стареют теории, забываются модные имена и бестселлеры, меняется литературная иерархия, но что-то остается неизменным, и Адамович пытался уловить и запечатлеть именно это. Для этого, по его мнению, критику не обязательно сочинять схемы, выдавать оценки, создавать и крушить репутации. Требуется только одно: «надо слушать голос книги, то, что за словами, после слов и что переоценке не подлежит»[25].

В большинстве своем отзывы сложившихся критиков о чем бы то ни было хорошо предсказуемы. Предсказать, как отреагирует Адамович на то или иное явление, было весьма затруднительно. Его за это называли субъективным, капризным критиком с семью пятницами на неделе. Но это не была непредсказуемость ради непредсказуемости, из желания эпатировать, пижонства или «духовного озорства»[26], как отозвался Г. Струве о Святополке-Мирском. Она вообще не была литературным приемом, хотя нередко и вызывала дополнительный интерес читателей. Адамович не делал этого нарочно, рассчитывая удивить. Он считал необходимым взглянуть на явление с разных точек зрения, увидеть в нем неожиданные стороны и показать их. Но стороны, во-первых, должны были быть на самом деле, а во–вторых, быть существенными. Противоречия, считал Адамович, заложены в самой глубине мысли. Источником мысли, ее внутренним двигателем является сомнение, поэтому для писателя самое главное «разговор с самим собой. Не монолог, а именно разговор, в котором вопросы бывают важнее ответов, а мысль неразлучна с сомнением, ее оживляющим и оттачивающим»[27]. Здесь он был абсолютно солидарен с И. Анненским, считавшим, что в «идее, пока она жива, то есть пока она — идея, неизменно вибрирует и взрастившее ее сомнение — возражения осилены, но они не убиты»[28].

Рядом с идеей Адамовичу казалось необходимым видеть и учитывать «бесчисленные контридейки, брызгами возникающие тут же, будто от брошенного в воду камня»[29]. Кроме смелости доводить мысль до логического конца, есть еще смелость признать к концу рассуждения, что в истоках мысли было заложено определенное допущение, вполне правомерное на каком-то уровне, но разросшееся по ходу мысли настолько, что опровергает уже общую истинность всего рассуждения. Адамович был убежден, что зачастую «логика как бы издевается над рассудком и уводит его от желанного, чувствуемого заключения»[30], и стремился быть верным не логике, но истине.

Кроме того, если пристально всмотреться во все им написанное, становится очевидным, что своим главным, затаенным мыслям Адамович никогда не изменял, какому бы испытанию на прочность ни подвергал их. Разумеется, он менялся со временем, с возрастом стал более осмотрителен, несколько изменились и его взгляды.

Позже, уже после войны, Адамович, к примеру» куда менее резко стал отзываться о славянофильских воззрениях, чем делал это в эпоху «Звена», и стал куда более скептичен по отношению к иностранным литературам. Но упрекают его обычно не за это, а за противоречия, встречающиеся буквально рядом, нередко в одной и той же статье.

Начало этому положила Цветаева своим «Цветником», и на этот факт принято было ссылаться как на окончательное доказательство, разоблачающее Адамовича, все последние несколько десятков лет. Между тем, число людей, действительно читавших «Цветник», до недавнего времени можно было пересчитать по пальцам: он был впервые переиздав лишь в 1994 году, в семитомнике Цветаевой. Тексты же, откуда Цветаева брала примеры, то бишь «Литературные беседы», тем более никогда не издавались в более или менее полном виде до настоящего собрания. Скандал, вызванный «Цветником», правда, привлекал внимание литературоведов, преимущественно биографов Цветаевой (о нем писали С. Карлинский, И. Кудрова, А. Саакянц и др., наиболее подробно Л. Мнухин), но почти все они в этом конфликте заведомо и безоговорочно принимали сторону Цветаевой, что для биографов вполне естественно. Между тем здесь все не так просто.

Во-первых, примеры, отобранные Цветаевой в «Цветник», трудно назвать самыми удачными. При внимательном чтении можно было подобрать и более разительные противоречия, что не изменило бы сути дела. Во-вторых, из литературоведов только Л. Мнухин учитывал внелитературные взаимоотношения двух поэтов, а они в этом конфликте сыграли не последнюю роль. В-третьих, многочисленные отклики эмигрантских литераторов на конфликт рассматривались исключительно с одной точки зрения — цветаевской, тон которой задала она сама в письмах к знакомым.

Тщательно вчитавшись в «Цветник», сравнив цитаты из него с оригиналом, ознакомившись с предысторией конфликта и откликами на него, оценив исходные посылы всех сторон, участвовавших в нем, приходишь к выводу, что в данном случае Марина Цветаева оказалась целиком и полностью не права, как это с ней нередко случалось, не в обиду будь сказано большому поэту.

Все эмигрантские критики почувствовали ее неправоту, и пусть не все толком сумели сформулировать свои претензии, но отозвались вполне адекватно, и шквал негодования, полученный Цветаевой в ответ на «Цветник», трудно не признать закономерным. Справедливости ради надо сказать, что и сам Адамович бывал по отношению к Цветаевой не прав, но не в данном случае. Здесь он оказался на высоте, и его ответ Цветаевой на несправедливые нападки был в высшей степени корректным, если сравнить с откликами на скандал других эмигрантских критиков, то можно без преувеличения сказать: самым корректным из всех.


На Facebook В Твиттере В Instagram В Одноклассниках Мы Вконтакте
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!

Похожие книги на "Литературные беседы. Книга первая ("Звено": 1923-1926)"

Книги похожие на "Литературные беседы. Книга первая ("Звено": 1923-1926)" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.


Понравилась книга? Оставьте Ваш комментарий, поделитесь впечатлениями или расскажите друзьям

Все книги автора Георгий Адамович

Георгий Адамович - все книги автора в одном месте на сайте онлайн библиотеки LibFox.

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

Отзывы о "Георгий Адамович - Литературные беседы. Книга первая ("Звено": 1923-1926)"

Отзывы читателей о книге "Литературные беседы. Книга первая ("Звено": 1923-1926)", комментарии и мнения людей о произведении.

А что Вы думаете о книге? Оставьте Ваш отзыв.