Носсрат Пезешкян - Торговец и попугай. (Восточные истории и психотерапия).

• Название: Торговец и попугай. (Восточные истории и психотерапия).
• Автор: Носсрат Пезешкян
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Психология
• Год: 1992

В книге немецкого врача-психотерапевта Н. Пезешкяна собрано около ста восточных историй, которые иллюстрируются примерами из психотерапевтической практики. Наряду с необычайной занимательностью, поэтичностью и яркостью изложения восточные истории содержат нечто неожиданное и непредвиденное. Читатель увидит, что иной образ мыслей, казавшийся до этого непривычным, становится вдруг близким и понятным. Это изменение позиции автор считает самой важной функцией восточных историй и надеется, что читатели смогут понять, как увлекательно бывает по-иному взглянуть на привычные и знакомые вещи.

---

(Баха-Улла. Сбор колосьев, с. 103)

Иногда отчаяние дает нам шанс

Расскажу вам, как один любящий человек страдал долгие годы от разлуки с возлюбленной и как его пожирал огонь этих мучений. Могучая сила любви лишила его сердце терпения, а тело его устало от жизни. Жизнь без любимой казалась ему пустой, лишенной смысла, и чем дальше, тем больше он угасал. Сколько дней и бессонных ночей юноша провел в тревоге и тоске, с болью в сердце думая о ней. Он весь превратился в тень, а раненое сердце – в горестный стон. Он готов был отдать тысячу жизней только за то, чтобы на один миг испытать упоение от ее присутствия. Но ему это не было суждено. Ни один врач не мог исцелить больного, а друзья стали избегать его. У врачей нет средств, чтобы излечить от любви, только прикосновение руки возлюбленной смогло бы ему помочь.

В конце концов древо его тоски породило плод отчаяния, а пламя его надежды погасло, превратившись в пепел. И вот однажды вечером несчастный влюбленный, уставший от жизни, покинул свой дом и отправился в путь. Вдруг он заметил, что его догоняет ночная стража. Он попытался спастись бегством, но стражники преследовали его по пятам, их становилось все больше и больше, и наконец все пути для спасения были отрезаны. В отчаянии он простонал: «Все ясно, стража – это Израиль, мой ангел смерти, он спешит поймать меня, это палач, который вот-вот схватит меня». Измученный, едва чувствуя под собой ноги, с бьющимся сердцем он подбежал к стене, окружавшей сад, и с великим трудом взобрался на нее. Оказавшись наверху, он увидел ее головокружительную высоту, но, забыв об опасности, бросился вниз, в сад.

И какое же зрелище предстало его взору! Там была его возлюбленная с лампой в руке. Она искала потерянное кольцо. И когда он, потерявший свое сердце, увидел ту, которая похитила его, вздох облегчения вырвался из груди юноши, и он воскликнул, подняв руки к небу: «О господи, пошли моим преследователям славу, богатство и долгую жизнь, потому что теперь я понял, что стража была для меня ангелом Габриэлем, который вел меня; или Израфилем, ангелом жизни, который мне, измученному, придавал свежие силы».

Этот человек был прав, ибо сколько справедливости и милосердия скрывалось за кажущейся жестокостью стражи. Преследуя его, она привела страждущего в пустыне страдания к морю любви и развеяла мрак разлуки светом свидания. Она направила томившегося в одиночестве в сад близости и страждущую душу к врачевателю сердца.

Если бы наш влюбленный знал наперед исход всего этого, он благословил бы стражу и молился за нее, поняв, что за ее непреклонностью скрывается справедливость; но так как он но предвидел конца, то стал жаловаться и плакать. Однако странствующие в садах познания видят уже конец в начале, мир в войне и приветливость в гневе.

Это состояние тех, кто находится в этой долине. Что же касается странников долин, расположенных выше, то они не делают различия между началом и концом, они не видят ни начала, ни конца.

(Баха-Улла. Семь долин, с. 20)

Семь долин сами по себе являются иносказанием, символом: семь ступеней ведут странника из его земной обители к божественной родине. Одни называют их «семь долин», другие «семь городов». А это означает, что путник достигнет моря близости и единения и сможет испить чашу несравненного вина только тогда, когда отречется от своего «Я» и завершит свой путь.

(Там же, с. 12)

Соломоново решение

Тогда пришли две женщины-блудницы к царю и стали пред ним. И сказала одна женщина: -О господин мой! Я и эта женщина живем в одном доме; и я родила при ней в этом доме. На третий день после того, как я родила, родила и эта женщина; и были мы вместе, и в доме никого постороннего с нами не было; только мы две были в доме. И умер сын этой женщины ничью; ибо она заспала его. И встала она ночью, и взяла сына моего от меня, когда я, раба твоя, спала, и положила его к своей груди, а своего мертвого сына положила к моей груди. Утром я встала, чтобы покормить сына моего, и вот он был мертвый, а когда я всмотрелась в него утром, то это был не мой сын, которого я родила».

И сказала другая женщина: «Нет, мой сын живой, а твой сын мертвый». А та говорила ей: «Нет, твой сын мертвый, а мой живой». И говорили они так пред царем.

И сказал царь: «Эта говорит: мой сын живой, а твой сын мертвый; а та говорит: нет, твой сын мертвый, а мой сын живой». И сказал царь: «Подайте мне меч!» И принесли меч царю. И сказал царь: «Рассеките живое дитя надвое и отдайте половину одной и половину другой».

И отвечала та женщина, сын которой был живой, царю, ибо взволновалась вся внутренность ее от жалости к сыну своему: «О господин мой! Отдайте ей этого ребенка живого и не умерщвляйте его!» А другая говорила: «Пусть же не будет ни мне, ни тебе, рубите».

И отвечал царь, и сказал: «Отдайте этой живое дитя и не умерщвляйте его; она его мать».

И услышал весь Израиль о суде, как рассудил царь; и все стали бояться царя; ибо увидели, что мудрость Божия в нем, чтобы производить суд.

(Третья книга Царств, 3; 16 - 28)

Ветхий завет, священное писание иудеев, на первый взгляд представляется генеалогией праотцев древнего Израиля и занимательной книгой по истории. Он содержит наряду с описанием событий притчи и иносказания, выходящие за пределы чисто исторического повествования илиперечислениянравственныхзаповедей.

Каждое из сказаний и легенд не потеряло своего нравоучительного значения для современного человека и может успешно использоваться в народной психотерапии. Примером является соломоново решение, вполне актуальное для сегодняшнего дня, как прецедент для выяснения судебных решений по делам разводов и опеки. Не тот, кто настаивает на формальном, слепом соблюдении закона, а тот, кто может чем-то пожертвовать в пользу ребенка или партнера, правомочен взять на себя осуществление права опеки.

Бертольт Брехт дал современное понимание темы соломонова решения. Но решение это произносит не библейский царь Соломон*, а хитрый и умный судья Аздак*. Он не использует для решения конфликта меч, а заставляет обеих матерей бороться за ребенка, учитывая то, что каждая будет стараться привлечь его на свою сторону.

Если в соломоновом решении рассечение ребенка только предлагается как способ разрешения конфликта между двумя сторонами и осуществлению чего материнская любовь и доброта одной из спорящих женщин оказывает сопротивление, то во всем, что связано с бракоразводными делами, нередко это «рассечение» в переживаниях и чувствах детей уже произошло. Дети – это всегда одно сердце и одна душа с матерью, но часто, влекомые потребностью в справедливости или мучающиеся сознанием вины, они вступаются за отца. Душа ребенка как бы разрывается на две части. Он испытывает внутренний разлад. Эти наблюдения наводят нас на размышления, и невольно хочется спросить себя: пусть соломоново решение было вынесено и отменено в соответствии с велением материнского сердца и способностью к самоотречению одной из женщин, но как повел бы себя Соломон сегодня, если бы обе стороны продолжали настаивать на своих правах, не проявляя уступчивости, не учитывая блага того, из-за кого ведется спор?

Справедливость на том свете

Мулла проповедовал со своего возвышения: «Блаженны те, кто живет в бедности. Кто здесь на земле гол как сокол, оттого что ему не на что купить одежды, будет носить на том свете драгоценнейшие ткани». Сказав это, он обратился к одному бедняку, одетому в лохмотья, который уставился на него голодными глазами: «Ты, дорогой друг, мой сосед. Говорю тебе, на том свете ты будешь одеваться в такие ткани, до каких ты отродясь не касался, и будешь есть такие кушанья, каких ты не нюхал даже издалека. Но обещаю тебе это только при одном условии. Если я приду к тебе на том свете и если мне что-нибудь понадобится, не забудь, что я был твоим соседом!»

Бедняку, претерпевающему одну несправедливость за другой, обещают справедливость на том свете. Но и это обещание не лишено своекорыстного интереса.

Надежда, которую хочет пробудить в бедняке мулла, похожа на милостыню нищему, которую подают не для того, чтобы ему помочь, а скорее для того, чтобы заглушить чувство собственной вины и позаботиться о спасении своей души. Ведь мулла не дает бедняку ни куска хлеба, ни денег, чтобы тот мог утолить свой голод, вместо этого он говорит только слова, которые должны пробудить надежду.

Что отличает врача от пророка

Однажды к Авиценне* пришел ученик, который его очень почитал, и сказал: «Великий господин! Ты мудрее всех наших ученых. Ты философ, врач, поэт, астролог и знаешь гораздо больше, чем того требует наука. Почему ты не стремишься стать пророком? Я уверен, что тысячи и тысячи людей последуют за тобой и будут послушны тебе. Подумай только, Мухаммед был всего лишь погонщиком верблюдов, он был несведущ в науках, однако слово его доходило до сердца каждого и было услышано миллионами людей». «При случае я тебе это объясню, – ответил Авиценна, – имей только терпение».