Нина Горланова - Афророссиянка

• Название: Афророссиянка
• Автор: Нина Горланова
• Жанр: Русская классическая проза

---

Цепочки на "Инолтру" не хватило - продала школьному завхозу задешево, пришлось добавить из отпускных. И плотно сели с бабушкой на каши. Только сиамцу своему покупали рыбу - очень уж он был ласковый, даже повадился обниматься. Нельзя его без рыбы оставить такого!

Зато "Инолтра" помогала! Нельзя сказать, что баба-мама расцвела, но одной ногой она вообще бодро стала вышагивать, а другую меньше волочила, чем раньше. И даже пару раз забывала внизу на скамейке свою палочку! А главное: перестала злобно поглядывать в сторону машиностроительного завода, который только авиадвигатели выпускает, а взамен забирает все суставы.

Кирилл же, чтобы спасти свою жизнь (он стал чахнуть вне Нюры), принес коробку конфет величиною со стол, английскую сумку - на застежке милый вензель АВ (Анна Верхнекамцева), сам выгравировал. Да еще в придачу почти ящик консервов "Печень трески", которые любила Нюра (все бы ели!). А вдобавок себя

дал - такого Кирилла она еще не видела. За те дни, пока его жена и теща прессовали, он стал худой, чуткий, нервный - ну просто французский пианист!

Когда Нюра узнала, что он живет с тещей в одной квартире, она присвистнула даже:

- Теща - это тысячелетний ужас! Я читала: при раскопках находят таблички с записями о злых тещах...

Однако он отвечал, что его теща - вполне ничего. А теперь, видимо, понял, что чего?!

И Нюра (так хотелось сладкого!) все это приняла, сразу же начала есть конфеты, пообещала поехать с ним на курорт в Железноводск.

Но тут с нею сделался этот ужас: боязнь открытого пространства. Не могла никуда выйти, не то что поехать в отпуск с Кириллом! Даже когда она приходила к нам, то три сестры ее провожали до самых дверей квартиры. И между делом заметили, что надо идти покаяться, тогда, может, болезнь пройдет.

Нюра так бурно исповедовалась, рыдая и заходясь словами, что отец Николай даже испугался: не умрет ли здесь она?

- Эпитимью наложить, что ли? - как-то безотносительно к Нюре спросил отец Николай, весело глядя вверх (так, бывает, веселый сын спрашивает веселого отца о чем-нибудь, и Нюра вдруг подумала: да, не все же время Отец строгий, бывает и другой).

- Конечно, батюшка, наложите!

- Ну три дня на хлебе и воде выдержишь? И неделю читай Покаянный канон!

Три дня на хлебе и воде - это она легко выдержала, а с Покаянным каноном один раз осеклась: не рассчитала время (когда еще есть силы, но в голове уже нет кручения забот). Но отец Николай в следующее воскресенье отпустил ей грехи. Нюра причастилась. А поскольку водила ее в храм наша младшая дочь, то она еще подсказала заказать сорокоуст во здравие за рабу Божью Анну. И Нюра снова стала прежней. Теперь любой свой выход из дому она воспринимала как подарок судьбы, как радость.

Однажды у нас она познакомилась с молодым поэтом.

Где-то там, где распределяют поэтов, произошла ошибка, и к нашей семье их приписали очень много: Матвея Заволжского, Фрола Бертеньева, Егора Хомутяна, Максима Лебядыню... Поэтессы почему-то не прививались, отсыхали. Как говорил самодовольно сын: не выдерживали страшной радиации мужского начала.

Всех их Нюра отлично знала. Но вот появился новый: красавец, умница, талант - в общем, подлец! Каша во рту аристократическая, как у известного телеведущего... Нюре он понравился, и очень!

Однако вскоре их подкараулил Кирилл, загородил дорогу и заявил Левандовскому: мол, так и так, парень, ты хотя бы знаешь, что она была со мной за деньги?!

Поэт помолчал и сказал так:

- Мужчины так себя не ведут. Или вы не мужчина?

Тут Кирилл исчез навсегда, а Нюра стала звать Левандовского по имени: Александр. Хотя до этого имя ей не очень... сами понимаете! Но уже через месяц она у нас говорила:

- Ай да Сашка, ай да сукин сын, халявщик такой, межпостельный перелетчик! Каждый вечер ужинает, так это ладно, слопал "треску" Кирилла... Я ее видеть не могу! Но он при этом воркует, что я его ангел, его Муза. Думала: Пушкин - не то, а этот еще хуже Пушкина!

Потом Нюра спохватывалась: он не виноват, его мама из психосоматики не вылазит, у него наследственность. Я ведь не виновата, что такая... горячая. Тоже папенька во мне сидит...

Но вскоре мама поэта вышла из больницы, и им стало негде встречаться. Нюра пошла к отцу Николаю:

- Может, мне в монастырь уйти? Отец Николай?

- Замуж тебе надо!

Нюра шла и думала: замуж... А кто предложит руку и сердце? Кстати, почему просят руку и сердце, хотя имеют в виду совсем другие органы?

И тут... приезжает мамочка Нюры! Из Германии. Оказалось, бабушка родила ее от соликамского немца Майера, и вот, пожалуйста, она уже зовет ехать всех туда, в Ганновер! Нюра взмолилась:

- Зачем?!

- Ты что, всю жизнь в этой грязи хочешь прожить, Нюра?! Посмотри: грязь такая неопрятная, вот-вот заматерится... Грязь тебя здесь держит?

- Ну почему?.. Я здесь все люблю.

- Нюра! Не надо. Кого ты любишь?

- Пушкина...

- Пушкина она любит! Пушкин, он и в Ганновере Пушкин.

- Нюра хоть и афро, но россиянка! - гордо и звонко заявила бабушка.Чего ты к ней пристаешь? Мы с нею остаемся на пермской это... почве.

- Да-да, еще на улицу Пушкина переехать, а с нее сразу на улицу Революции (там в Перми дурдом).

Мать Нюры еще с неделю покричала, все больше и больше тормозя (потому что между словами мысленно произносила некоторые матерные слова). И уехала назад. Даже денег не оставила. Но зато рядом с домом Нюры (и нашим) открылся магазин комиссионный, там почти все книги по три рубля. Нюра зашла и впервые в жизни купила томик Александра Сергеича.

г. Пермь