Марина Алексеева - Мистерия, именуемая Жизнь

• Название: Мистерия, именуемая Жизнь
• Автор: Марина Алексеева
• Жанр: Исторические приключения

Действие происходит на острове Бель-Иль. Молодой испанец, Энрике де Кастильо приезжает на остров, чтобы предложить Арамису и Портосу убежище на Мальте. Энрике появляется в конце второй части романа "Пираты Короля-Солнца" — он отдает Атосу в Тулоне эликсир Мишеля. Повесть связана с романом "Святое дело" — судьба друзей Атоса очень беспокоит. В последней части он узнает об аресте Фуке. И в то же время Энрике посылает ему сообщение, что едет на Бель-Иль с тайной миссией от Мальтийского Ордена. И тогда Атос со спокойной душой занимается освобождением принца. Но на Бель-Иле не так все просто. Амбиции Арамиса не позволяют ему принять предложение Мальтийского Ордена… Есть фанфик по Дюма, так называемый "Сын Портоса", который даже издан под именем А. Дюма. Но авторство Дюма нереально. В этом романе Арамис выведен как мелкий интриган и злодей. За Арамиса обидно. Конечно, он далеко не ангел, но и не так «деградировал» на закате своих лет!

---

— А конкретнее? Мы — это…

— Мы — это вот!

Энрике де Кастильо нарисовал геральдическую лилию, восьмиконечный крест Мальтийского Ордена, льва и замок — эмблему Испании.

— Сколько в вас еще детского пафоса и романтики, дон Энрике! Лилии Франции… Львы и замки Леона и Кастилии, крест Мальтийского Ордена… Украсьте этими дорогими вам символами вот эту афишку.

— Люди умирают за эти символы, епископ.

— Новобранцев Бофора приглашают умирать не за символы, а за сокровища, — Арамис щелкнул ногтем по сундуку с золотом на заставке, — В соответствии с нравами эпохи. За лилии! Держите карман, сир. Таких дураков нынче нет.

— Такие дураки еще остались. И я один из них. На протяжении столетий мой Орден воевал с исламом, — сказал дон Энрике, — Из этого не делали шума, это была наша работа. Наша повседневная жизнь. Беспрерывная война. Но во Франции экспедицию Бофора провозгласили Девятым Крестовым Походом, и вся эта экзотика моментально вошла в моду. Мы присоединимся к Бофору. Но все то, что предшествовало этой войне, напоминало разрекламированную премьеру модной пьесы — жанр определить затрудняюсь, ваше преосвященство.

— Жанр определит время, — заметил Арамис.

— И вот: зрители ждут! Зрителям нужно нечто экстраординарное!

— Бофор зрителей не разочарует, — улыбнулся Арамис, — Значит, с Людовиком мир и дружба. А мой протеже… Я о принце говорю — будет гнить в тюрьме?

— Знает кошка, чье мясо съела, — фыркнул дон Энрике.

— А это вы к чему?

— Что же вы его в Во-ле-Виконте бросили на произвол судьбы?

— Так сложились обстоятельства. Но принц жив, я уверен, что Людовик не осмелится казнить брата. Боюсь только, бедный юноша попал из огня в полымя. И сейчас камера Бастилии показалась бы дворцом по сравнению с нынешним местом его заключения. Я склонен это предполагать потому, что после побега или неудачного похищения из тюрьмы за узником обычно ужесточают надзор. Это грустно, но приходится смотреть правде в глаза.

— Это тайна и для нас, епископ. О судьбе принца и нам ничего не известно. Но можно и нужно добиваться его освобождения законным дипломатическим путем. Такова точка зрения моих руководителей. Упомянутые вами европейские державы могут морально осудить Людовика и требовать восстановления нарушенных прав его брата, французского принца и испанского инфанта. Для Англии и Испании Филипп не чужой — мы говорили об этом. А вам мы готовы предоставить убежище. И не сравнивайте себя с освобожденным пленником мусульман. И к вам и к вашему другу будут относиться как к представителям принца, как к его ближайшим сторонникам, словом — как к важным персонам.

— Это равносильно признанию вины — искать убежища в Ла Валетте.

— Чтобы продолжить борьбу за права принца, но законными методами и организовать коалицию в его защиту! Чего вы тут ждете на Бель-Иле? Уезжайте, пока не поздно.

— Благодарю, молодой человек. Меня никоим образом не устраивает предложенный вами мальтийский вариант.

— Я сделал все, что мог, — вздохнул Энрике де Кастильо.

— Да. Ваша совесть может быть спокойна.

— А ваша?

— Моя… Тоже… Пафос и возвышенные слова оставляю юным. Стреляного воробья на мякине не проведешь.

— Это вы к чему? — спросил Энрике, складывая свою афишку.

— Оставьте, — сказал Арамис, — Пусть Портос полюбуется.

— Могу и вовсе подарить, епископ. Я не коллекционирую такую чепуху.

— И правильно делаете, дитя мое. Итак, на этот раз у нас все?

— Да, главное вы уяснили. Но позвольте еще злоупотребить вашим временем.

— Разве вы не все сказали?

— Почти все. Я вам не надоел?

— Вы, дон Энрике, для меня… довольно забавны. Простите за откровенность. В вашей честности и благородстве я не сомневаюсь. Знаете, вы даже чем-то походи на молодого Д'Артаньяна.

— Это не удивительно, — улыбнулся дон Энрике, — Я тоже южанин. Гасконь совсем рядом с Испанией. И еще… То же сказал обо мне и Атос.

— Так о чем у нас пойдет речь, дон Энрике?

— Вернее, о ком. О ваших друзьях, если позволите.

— Amicus amico, — произнес Арамис, — Вещайте.

Глава 5. Помощь друзьям и помощь друзей.

— Что же вы замолчали? — спросил Арамис.

— Собираюсь с мыслями, — сказал дон Энрике.

— Наша беседа вас утомила?

— Отчасти.

— Вы очень многословны, юноша. Для посланца военной организации это, мягко говоря, странно. Разве ваши командиры не приучили вас говорить самую суть?

— Четко, конкретно, по-военному? Конечно! Я мог бы изложить новости в двух-трех фразах, не злоупотребляя так бессовестно вашим временем.

— Так излагайте. А то вы смахиваете на школяра с ловко подвешенным языком, который выкручивается, не зная урока.

— О, на этот раз вы ошибаетесь, господин Д'Эрбле! Я знаю, что говорю. Но меня, можно сказать, бес попутал. Зная, как вы сильны в дискуссиях, я хотел попробовать свои силы.

— Вы решили поспорить со мной, наивный вы человек? Зря время теряли, право, зря. Возьмем моего милого Портоса. Вы не взялись бы с ним бороться?

— Я — с Портосом?! Ну, вы скажете! Я не слабак, но это чудо природы меня сразу одолеет. А престиж Ордена не позволяет, чтобы меня положил на лопатки ваш Геркулес!

— Вот так-то. Убеждать меня — такое же бесполезное дело, как драться с Портосом.

— Простите, епископ, но я не признал себя побежденным. А если я, в свою очередь, утомил вас…

— Вы полагаете, я беседовал бы с вами так долго, если бы меня это не развлекало? Я отнюдь не хочу вас обидеть, юный паладин. Мне тут, мягко говоря, скучновато. Кроме Портоса и парочки более-менее умненьких офицеров гарнизона поговорить не с кем.

— И вы от скуки взялись обучать Портоса психологии? Не поздновато ли?

— Может быть, может быть. Но вдалбливать Портосу азы психологии это все равно, что обучать ребенка алфавиту или основам арифметики.

— Ну а господа королевские офицеры?

— Молодежь! Что у меня общего с этими юнцами? Да если еще некий лейтенант приходит, не проспавшись после очередной пирушки, а некий капитан начинает излагать историю своих отношений с кузиной-бесприданницей, с которой вышеупомянутого капитана разлучили жестокие алчные родители… Словом, скука!

— А гарнизонные дамы? — лукаво спросил ваннского епископа рыцарь монашеского ордена.

Арамиса передернуло.

— Понимаю, — сказал юный паладин, — Вам, любимцу герцогинь, провинциальные дамы должны внушать ужас.

— Герцогини! Когда это было! Нет, я как духовное лицо, выслушиваю исповеди провинциалок, это мой долг, но порой, честно говоря, так и хочется завыть от тоски.

— Представляю себе! Жена полковника де Фромаж флиртует с лейтенантом де Круасаном.

— Вы любите сыр? — спросил Арамис.

…

Фромаж — сыр по-французски.

…

— Терпеть не могу! Я пошутил. Конечно, полковника с таким именем нет в вашем гарнизоне, равно как и лейтенанта де Круасана. (Круасаны я, кстати, люблю).

— Забавно, — улыбнулся Арамис, — Учтем ваши вкусы.

— Неужели я такой интересный собеседник? Вы это из вежливости говорите или вам очень скучно и все надоело?

— Полагаю, вы обучены фехтованию? — спросил Арамис.

— Вот на такой вопрос я могу и обидеться! — воскликнул испанец.

— Не обижайтесь, это шутка. В таком случае, вы поймете. Скучно, не правда ли, вести бой с очень слабым противником?

— Все мы когда-то были новичками. Но словесные бои — это не фехтование. Хотя… вы отчасти правы. Когда ведешь бой с достойным противником, появляется азарт, воля к победе. Могу я спросить вас кой о чем?

— Спрашивайте. Отвечу, если сочту нужным.

— В ваших словесных боях, которых вам так недостает на Бель-Иле, кого бы вы могли назвать самыми интересными и достойными противниками?

— Если вы осведомлены о моих делах, вы и сами скажете.

— Постараюсь. Д'Артаньян?

Арамис кивнул.

— Атос?

Арамис кивнул во второй раз.

— Господин Фуке?

Арамис пожал плечами.

— Господин Фуке — политический мертвец.

— Но он нанес вам поражение?

— Я еще возьму реванш… Но самой сложной, дон Энрике, была моя дискуссия с принцем в каземате Бастилии. Это была самая трудная моя победа. Гасконец, Атос, Персерен — все легче, чем с этим несчастным юношей…

— Вы считаете это своей победой? А знаете, почему принц доверился вам? И стал главным действующим лицом вашего заговора?

— У него не было выбора.

— От одиночества, господин Д'Эрбле, от одиночества! Вот со мной вы не справитесь. Я здесь у вас один-одинешенек, но за мной — мой героический Орден, моя друзья. Простите, если я обидел вас, но вы рассчитывали на совершенно одинокого человека, лишенного семьи, друзей, родины… А так, для меня, "юного паладина" — великая честь, что вы поставили меня в один ряд с умнейшими людьми нашей эпохи, с такими знаменитостями.