Соломон Шварц - Антисемитизм в Советском Союзе (1918–1952)

• Название: Антисемитизм в Советском Союзе (1918–1952)
• Автор: Соломон Шварц
• Жанр: История

---

Тот же автор сообщил и еще об одном секретном антиеврейском распоряжении:

«Летом 1945 года начальник секретного отдела Алексашкин прибыл в Оттаву и рассказал нам, что ЦК компартии разослал „конфиденциальную“ инструкцию директорам фабрик и заводов с предписанием отстранить под каким-либо предлогом евреев от ответственных должностей и поручитьим менее ответственную работу».239

Особенно поражает сообщение о введении в советских учебных заведениях (по-видимому, речь идет о высшей школе) тайной процентной нормы для евреев. Возможно, что это мероприятие относилось не ко всем, а к определенным специальным учебным заведениям, как мы видели это выше в отношении высшей школы для подготовки кадров для дипломатического ведомства. Во всяком случае оно свидетельствует о том, что «освоение» антисемитизма сделало в советских официальных кругах значительные успехи.

О неблагополучии в советской школьной политике и о проникновении в эту политику элементов антисемитизма в печати имеется свидетельство американца, прожившего в Советском Союзе около десяти лет, хорошо владеющего русским языком и завоевавшего себе репутацию спокойного, внимательного и объективного наблюдателя. Это Эдмунд Стивенс, бывший многолетний московский корреспондент большой бостонской газеты «Кристиан Сайенс Монитор». В одной из своих статей, написанной вскоре после отъезда из Советского Союза, Стивенс рассказывает следующий поразительный случай:

«„Нужен ли вам секретарь“, спросил меня мой старый друг-еврей. „Не возьмете ли вы моего сына?“

Я был изумлен. Мой собеседник знал так же хорошо, как и я, что для советского гражданина, если он только не получил специального „поручения“, было небезопасно работать у иностранного корреспондента. К тому же сын его недавно сдал с отличием экзамены на знание магистра истории, что должно было открыть ему возможность получить место преподавателя почти в любом высшем учебном заведении. Я всё это и высказал, но мой друг ответил мне с горечью: „И мой сын думал так же, пока он не начал обходить учебные заведения“.

Оказалось, что куда его сын ни обращался в поисках работы, — а он не похож на еврея, — его повсюду встречали приветливо и предлагали заполнить формулярный бланк. Но когда принимавший его чиновник доходил в его формуляре до слова „еврей“, ему вежливо сообщали, что, к сожалению, вакансий сейчас нет. Потеряв так несколько месяцев, сын моего друга в отчаянии готов взять любую работу.

Разговор наш происходил в начале зимы прошлого года. Сначала я отнесся к рассказу моего друга с некоторым недоверием. Но вскоре я получил подтверждение его из другого источника. Начальник отделения большого учебного заведения сообщил мне, что он получил предписание не принимать больше евреев на должности учителей и под благовидным предлогом уволить тех, кто уже входят в штат».240

В новейшее время в развитии антисемитизма в Советском Союзе наметилась новая черта, резко отличающая новейшее развитие от наблюдавшихся ранее проявлений антисемитизма. Как было показано выше, антисемитизм никогда в Советском Союзе не сходил целиком со сцены и временами кривая антисемитизма даже высоко подымалась, как это было, например, во второй половине двадцатых годов или в годы 2-ой мировой войны. Но всегда — и в годы его подъема, и в годы упадка — антисемитизм оставался в Советском Союзе явлением, с которым советское правительство либо боролось, либо, если и не боролось, то не по антисемитским мотивам, а по мотивам политического оппортунизма. До самого последнего времени антисемитизм никогда не пользовался в Советском Союзе прямым и открытым поощрением со стороны правительства или, как принято говорить в Советском Союзе, «правительства и партии». Лишь в отмеченных выше фактах национальной дискриминации, обращенной своим острием против евреев, начали складываться к концу тридцатых годов черты официального антисемитизма. Но факты эти держались в секрете и их деморализующее влияние на общественное сознание было поэтому ограничено.

С начала 1949 года положение переменилось. С этого времени впервые в Советском Союзе появились признаки официального и открыто поощряемого антисемитизма.

Официальная советская идеология всё явственнее приобретает в последние годы характер воинствующего национал-коммунизма. При этом в чрезвычайно активной советской национал-коммунистической пропаганде явственно звучит нота русского национализма.

В свое время обратил на себя всеобщее внимание тот факт, что на банкете в честь вождей армии, устроенном в Кремле 24-го мая 1945 года, т. е. тотчас после окончания войны в Европе, Сталин провозгласил тост в честь «русского народа», «наиболее выдающейся нации из всех наций, входящих в состав Советского Союза»241. Это выделение русского народа среди народов Советского Союза, противоречившее всей коммунистической традиции, отнюдь не было случайностью. За истекшие с тех пор годы идея эта прочно вошла в официальный советский политический обиход. А с 1946 года она получила и дальнейшее развитие, и сейчас в советской печати настойчиво проводится мысль, что русский народ — не народы Советского Союза, а именно русский народ — является самым одаренным уже не только в СССР, но и во всем мире, и что почти во всех областях человеческого знания и творчества на его долю приходятся наиболее выдающиеся достижения.

Больше того: самая мысль, будто высшие достижения человеческого гения оказались возможными лишь благодаря творческим усилиям выдающихся людей разных наций, объявляется выражением «безродного космополитизма» и «низкопоклонства перед Западом».

С начала 1949 года «борьба с безродным космополитизмом» приняла чрезвычайно широкий характер и из области преимущественно идеологической перешла к «оргвыводам» по всему «фронту культуры и искусства». Началось с театральных критиков, перешли к литературным критикам, искусствоведам, музыкальным критикам и т. д. Всюду была проведена энергичная «чистка» и «безродные космополиты» пачками выбрасывались за борт.

Стоит присмотреться к выдвигавшимся против «безродных космополитов» обвинениям. Иоган Альтман, главный редактор журнала «Театр», автор ряда книг о драматургии («Лессинг и драма», «Драматургия» и др.), в течение ряда лет один из самых авторитетных советских театральных критиков, был объявлен «врагом советского искусства» и «диверсантом на нашем идеологическом фронте»; «Альтман ненавидит всё русское, всё советское: буржуазный национализм и отвращение ко всему русскому неизбежно приводили его к рабскому угодничеству перед Западом»242. Другой, еще более влиятельный советский театральный критик, А. Гурвич, был прямо обвинен в «издевательстве над русским народом, над русским человеком, над русскими национальными традициями»243. Может показаться невероятным, что театральный критик, к голосу которого в течение десятилетия прислушивалась вся советская театральная общественность, только и делал, что издевался над русским народом. Но вот доказательства:

«Какое представление может быть у А. Гурвича о национальном характере русского советского человека, если он пишет, что в „благодушном юморе и наивно доверчивом оптимизме“ пьес Погодина, в которых якобы выразился „национальный характер мироощущения драматурга“, зритель видел свое отражение и „испытывал радость узнавания“, ибо, дескать, „русским людям не чуждо благодушие“.

Поклеп это на русского советского человека. Гнусный поклеп. И именно потому, что нам глубоко чуждо благодушие, мы не можем не заклеймить этой попытки оболгать национальный советский характер».244

То, что вызывает здесь возмущение «партийного руководства» и «выжигается каленым железом», это отголоски гуманистической традиции старой русской литературы, оказавшей сильное влияние и на советскую литературу. Сейчас всё это лишь «благодушие», недостойное «нашей героической эпохи».

Что обвинение в издевательстве над всем русским и в «гнусном поклепе на русского советского человека» приобретает специфический характер, когда оно в такой заостренной форме обращено против людей с явно не-русскими фамилиями (и Альтман, и Гурвич — евреи), само собой понятно. К этому мы еще вернемся.

Читателю, мало знакомому с советской печатью и наслышанному о попытках коммунистов выступать — особенно вне Советского Союза — в качестве чемпионов борьбы за «культуру и свободу», трудно принять мысль, что приведенные выше слова не несчастная, случайная обмолвка. Но это очень далеко от обмолвки. Вот, например, как строится обвинение против популярного украинского поэта Леонида Первомайского (тоже еврея). В докладе «Леся Украинка и современность», прочитанном Первомайским на юбилейной сессии украинской Академии Наук, Первомайский говорил: