Нина Горланова - Сторожевые записки

• Название: Сторожевые записки
• Автор: Нина Горланова
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Только ты, Миша, никому не говори, что я уже восемь лет как раба Божия Раиса.

- Ну раньше, конечно, всякого выкреста оплакивали как умершего черные свечи зажигали, община объявляла ему "херем" - анафему... Сейчас этот запрет невозможно соблюсти, ведь тогда и Мандельштама нельзя читать, и Пастернака. А все читают да еще и гордятся. И переводят на иврит. Это не то что у Спинозы был надлом биографии!

Но Рая еще раз напомнила: никому не говори. Я жарко поклялся, она вспомнила, что опаздывает в парикмахерскую, зазвенела крыльями, вспорхнула и полетела в направлении бухгалтерии.

Сендерецкий и Рая - двоюродные, поэтому ничего уж такого удивительного нет в том, что они настолько разные. А вот как объяснить, что мы с родной сестрой абсолютно разные (я даже иногда Вали побаиваюсь). Но все равно ведь надо ехать на ее юбилей - с Александром Вольфовичем и Максом я уже договорился, подменят. И я направился в сторону Штерна, чтобы известить его о будущем отсутствии.

Со стороны это выглядело так: два крепких мужика не первой свежести втиснулись друг в друга взглядами, один держится корявой пятерней за бедро (свое), а другой - сухой птицеящерной дланью царапает грудь, по очереди то затягиваясь сигаретой, то кашляя.

Мои мысли: "Э, как тебя, Плаксин, годы-то подбили, а я еще вот выгребаю одной бравой ногой, ты же - склад никотина!".

Его мысли: "Эх, Миша, как жизнь тебя подбила, теперь не попрыгаешь с работы на работу, от шатенки к брюнетке. То ли дело я - человек основательный, пишу роман века!"

Ну, теперь предыстория этой встречи. Я сам виноват: решил, что все время широко заявляющий о себе сустав - достаточное основание, чтобы говорить с другом раздраженно:

- Слушай, Плаксин, мне всюду жаловались, всюду - ты их достал! В синагогу приходил, к нашим старшим детям ездил, Нинико недовольна, что ты к ней на работу звонил, причем не один раз. В чем дело?

- Миша, а почему ты не сказал, что вы уехали в Киров к сестре? отстреливался Юрка Юркович.

Я решил тактически отступить в одном, чтобы развить успех на другом фланге:

- Ты прав: я должен был тебя предупредить. Ну а ты зачем всех взбаламутил вопросами: когда уехал, когда приеду? Допрос какой-то...

Он в уме составил такую фразу: мол, разволновался за твое здоровье, но внутренняя лава закипела и вдребезги разнесла эту конструкцию. Есть еврейская шутка: "Эх, будь у меня в руках автомат, получил бы ты от меня пощечину ногой по шее!"

- Миня, ты что думаешь: по заданию КГБ, что ли, я все о тебе вынюхиваю?

Никакого КГБ давно нет, и я промолчал: не стал обсуждать всякие нелепости.

И вот уже через два часа Плаксин приходит снова: галстук сбоку, возле уха, но рубашка так хорошо отглажена, что для него означало чуть ли не смокинг. Я понял: он подчеркивает одеждой ужас момента. В общем, достает две сотенки, как бы тоже в смокингах - новеньких. И с мраморной улыбкой вручает их мне! Я вспомнил, что пару раз давали мы ему по сотне, но... во-первых, безвозвратно, а во-вторых, если уж возвращать через три года, то надо бы и инфляцию учесть. Конечно, я этого ничего ему не сказал, тем более что на душе была какая-то сальная пленка. Это ведь не маски стариков мы надели - в самом деле состарились! Зачем же рвать отношения сейчас? И не знаю, как сказать другу, что про КГБ он сам ляпнул... Не успел я просветлить ситуацию, как она уже с грохотом помчалась мимо, обрастая комьями грязи.

Он пришел через день с улыбкой еще мраморнее, взятой из арсенала герцогини де... в общем, там их в сериалах много! Мы так хорошо знаем друг друга, что в таких случаях достаточно взглядов и междометий, на худой конец - жевания галстука (он из галстукоядных). Легким жестом, в котором был зашифрован могучий яростный швырок, Плаксин уронил на мой диван свои дорогие окуляры, подаренные ему нашим семейством на день рождения. Так они шли Юрке Юрковичу, как-то включая в ансамбль некоторые шрамы лица, делая его интеллектуалом-спасателем.

Насколько же сильно вбито в нас желание отмыться от любых подозрений в сотрудничестве с КГБ, что мой друг готов это сделать любой ценой!

Казалось бы: где Плаксин и где мой сустав, но после возвращения им очков... бедро совсем отказалось служить мне, и я целый день не мог встать с дивана.

По счастью, жене некогда было курить и плакать, плакать и курить, потому что настала ее очередь принимать американского слависта - ей нужно убрать за бомжом, вымыть двери и прочее.

И вот вечером набежали гости: помимо американца Джерри, пришли декан журфака, его две аспирантки и один начинающий тележурналист Алексей с камерой, а кто принес три бутылки "Гжелки", я так и не понял.

Средняя дочь моя (вся в мать - горит прямо вопросами!) вышла к гостям с томом "Архипелага ГУЛага":

- А Солженицын в лагере зубы чистил?

- Ну какие зубы - ты что? Людей на смерть отправили, а ты - зубы! закричала Нинико.

- Но зубы-то могли они чистить... - бормотала дочь.

- Если на воле чистил, то и в камере мог - известкой, - предположил Алексей.

- Шаламов кружку не мыл! - сказал декан журфака.

- Я думаю: не чистили они зубы. - Джерри повесил голову, но вдруг вскочил и предложил тост: - За спасение России!

- Это сколько же надо выпить! - сказал я в ответ.

Вообще слависты всего мира, видимо, так любят Россию, что, если она погибнет, они возродят ее из себя, подумал я. И эта мысль так согрела мой сустав, что на следующий день я смог подняться...

Во время третьего подчеркнуто официального визита улыбка просто рвала лицо Плаксина. Он вернул "Эстетику мышления" Мамардашвили, про которую раньше говорил - потерял, а сейчас объяснил, что купил.

- Мы же простили тебе Мераба навсегда!

- "Навсегда" уже закончилось.

Я тупо забормотал про мужскую дружбу... чуть ли не с яслей. Это помогло: он сел и не сопротивлялся, когда книжку мы запихали ему обратно в портфель, дрожа. Следом в белы руки я положил его очки! И уж затем - двести рублей, правда, выдержав короткую ритуальную борьбу.

А теперь я хочу сделать заявление. Хрупкость отношений и вообще бытия настолько велика, что каждую секунду ее нужно беречь, а не испытывать на прочность Творение Божие (из раздражения, равнодушия или даже научного любопытства).

И что вы думаете? Поняв, что все успокоилось, Плаксин тут же достал из своего верного портфеля измученные листки и начал читать: "Самвел узнал, что Моника, с которой отношения, проносясь по всем степеням зыбкости, становились все более изумрудно-бархатными, не кто иная, как его дочь, начало жизни которой положила случайная, но мощная, как поток Терека после таяния в верховьях Кавказа, струя его семени в..."

- Не знаю тут, кого подставить, - резко меняя тон с читающего на озабоченный, промолвил Плаксин.

- Зачем эти дешевые совпадения? Понравилась ему девушка - оказалась дочерью! Вышел в поле, а там - бункер крутых отморозков, которые за ним же и гоняются.

Но Плаксин был спокоен. За ним стояли великие тени.

- А в "Докторе Живаго" полно совпадений! - отбился он.

- Это похоже у тебя всё на ходули, покрытые резным узором...

По счастью, Нинико в это время начистила гору картошки, и я резал ее мелкими ломтиками под взрывы, оргазмы, бегство героя через канализационный коллектор на надувной лодке, а дальше забрезжило чуть ли не клонирование, но запах озона, идущий от сырых белых ломтиков, стер всё, что начитал к этому моменту мой друг. А тут еще хлорамин поддержал меня, просочившись с лестничной клетки, где Нинико бешено вытравливала запахи бомжа.

- У нас тоже живет бомжиха, - сказал Плаксин, - но оправляется всегда на улице.

В тоне его голоса все же прорастал оттенок превосходства: даже маргиналы у них в доме чистоплотнее! Как он не понимает, что женщины всегда устойчивее - не сам же вырастил сына, а его жена, выгнавшая пьющего мужа вон...

Дочери наши в это время вернулись из университета, бросили сумки и снова в дверь: они прогуляются по Комсомольскому проспекту.

- С ума сошли? Темно уже!

- Ну, мама, мы всего полчасика погуляем! - В их движениях было горькое: ничего родители не понимают - усталость после библиотеки хорошо снимается на Компросе, который главный весь!

Родители же, то есть мы, все как раз понимали: где можно подкачаться энергией - только в центре! Компрос - мировое древо Перми, а проход по центру мира - это не просто прогулка, в мифе никаких прогулок нет, есть странствия. Так вот странствие от Башни смерти до реки жизни Камы - важное дело, от такого путешествия силы прибывают... Почему в любом городе мира люди любят пройтись по главной улице - потому что на подсознательном уровне знают - это придаст сил! И в Москву уехать многие стремятся, потому что это более мощный центр...

На работе ко мне подошла Дина Штерн.

- Что про Гришу знаешь?

- Ну думаю: он будет премьер-министром!

- Ничего ты не знаешь...

И она рассказала мне всю историю. Двое пьяных пинали девушку на Комсомольском проспекте. Она страшно кричала и умоляла о помощи. Гриша с другом шли мимо - решили заступиться. А поскольку Гриша занимается восточными единоборствами, то это почти удалось. Однако один из хулиганов оказался милиционером, просто он был в отпуске, поэтому в гражданском костюме. Он вызвал по рации бригаду, и ребят схватили, избили до черноты. Увезли в "обезьянник". Когда Гришина мать туда приехала, девушка уже горячо благодарила благородных ментов, спасших ее!..