Дики Церинг - Мой сын Далай-Лама. Рассказ матери

• Название: Мой сын Далай-Лама. Рассказ матери
• Автор: Дики Церинг
• Издательство: Издательский дом «София»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-9550-0744-Х

«Бабушка Тибета» рассказывает потрясающую историю своей жизни – жизни матери Его Святейшества четырнадцатого Далай-Ламы.

Рассказ этой замечательной женщины богат историческими и культурными деталями, полон чарующих образов, воспоминаний и событий, о которых не смог бы поведать миру никто другой, кроме нее, матери Далай-Ламы.

---

Церемония началась с того, что все собравшиеся – правительственный аппарат, члены Британской дипломатической миссии, представители мусульманской и китайской общин – совершили простирания перед Его Святейшеством в порядке старшинства.

Все вручили ему по шарфу, а он давал благословения, которые могли продолжаться два-три часа. В течение церемонии нам через равные промежутки времени подносили разнообразные деликатесы: тибетский чай, цампу с мясом и домадеси с йогуртом. Цампа была нежной и восхитительной на вкус, а чай был заварен из свежих листочков с лучшим сливочным маслом.

После выступления барабанщиков и танцоров участники по обычаю расхватывали кабсе, кто сколько мог. Было забавно наблюдать, как они набрасывались на все эти деликатесы. Обычай включал также публичные драки, и страже приходилось сдерживать толпы, устремившиеся к пище. Говорили, что этот обычай возник при двенадцатом Далай-Ламе, который увидел его в сновидении.

Затем мы вернулись домой, так как в первый день Лосара мы должны были принимать посетителей – членов аристократических семей и официальных правительственных лиц. Обычно в этот день мы подавали монгольское баранье рагу.

На второй день Лосара мы участвовали в церемонии в Потале, которая начиналась в восемь часов утра. Теперь было больше формальностей, чем в первый день праздника. Опять все начиналось с простираний и благословений, – таков был протокол всех больших и важных церемоний. Подавали домадеси и тибетский чай, а также прочие деликатесы

вроде жареных хлебцев с мясной начинкой. В этот день государственные прорицатели делали предсказания на предстоящий год. Мы опять, как в первый день, принимали посетителей, и члены семьи делали новогодние подношения Кашагу и правительственным чиновникам, а также ламам.

На четвертый день Нового года начинался Монлам, великий молитвенный праздник. В ходе этого праздника все должны были соблюдать строгие правила: не допускалось никакого шума, включая пение и лай собак, нельзя было употреблять никаких опьяняющих напитков. Накануне ночью в Лхасу прибывали монахи из других монастырей и останавливались в местных семьях. Назавтра ранним утром ламы отправлялись в Джокханг, и вскоре все три его этажа кишели монахами, как муравейник муравьями.

Если Его Святейшество участвовал в церемониях Монлама, я вместе с семьей отправлялась на несколько часов в особую комнату в Джокханге, откуда, оставаясь невидимыми для публики, мы могли наблюдать все происходящее через окна. Обычно мы ездили туда на восьмой и пятнадцатый день месяца, которые считались благоприятными. За исключением этих двух дней, мы не покидали своего жилища в течение всех двадцати праздничных дней. С террас Чангсешара нам было видно все, что происходило вокруг.

Во время Монлама меня очень забавлял вид разносчиков чая. Они были одеты в специальную униформу, представлявшую собой тибетские одежды, ниспадавшие немного ниже колен, при этом на них не было ни штанов, ни чулок. Неся на плечах огромные медные или латунные сосуды, бегая босиком и раздавая чай, они выглядели весьма живописно.

Иногда я наблюдала, как повара готовили пищу для участников Монлама. Я смеялась, видя, как они пытаются взболтать содержимое огромных горшков. Чтобы достать до дна одного горшка и помешать в нем, нескольким людям приходилось вставать на столы. Если они готовили рисовую кашу, на одно блюдо уходило сто мешков риса и тридцать овец.

К концу Монлама проводили соревнования лучников и скачки лошадей. Все семьи выделяли определенное число соревнующихся и лошадей. Каждый участник соревнования должен был надеть доспехи и железный шлем. Таков был древний военный обычай.

Хотя в Лхасе мы и участвовали в праздновании Лосара, у себя дома мы отмечали также Новый год по-амдоски. На самом деле мы в течение года отмечали все праздники, существующие в Амдо. Наши работники удивлялись, когда им готовили праздничную пищу, и мы объясняли им, что сейчас в Амдо праздник.

6. Бабушка и Bдoвa

1940 году, через два года по прибытии в Лхасу, когда мы все еще находились в Норбулинге, у меня родилась дочь Джецун Пема. Это имя ей дал Его Святейшество. Позже у меня родились еще два сына, один из которых умер в 1945 году в возрасте двух лет. Оба они появились на свет в Чангсешаре. Сына, который остался в этой жизни, назвали Тендзин Чогьял, он родился в 1946 году. А того, кто покинул нас, звали Тензин Чота. Он был очень веселым и энергичным ребенком. Зайдя в комнаты Его Святейшества, он все переворачивал вверх ногами. Умер он от бронхиальной инфекции, проболев несколько месяцев. Когда он умирал, мы пригласили прорицателя-гадонга для обряда тхудам.

В моменты кризисов оба прорицателя, гадонг и нечунг, входили в транс совместно, находясь в личных покоях Его Святейшества. Когда прорицатель умирал, немедленно назначали нового. Для этой процедуры его приводили к Его Святейшеству, который испытывал его силу, бросая в него горсть зерна. Если его сила была невелика, то от этого обряда она становилась и того меньше, а если же он был сильным медиумом, то обряд делал его еще сильнее. Нечунг – это государственный прорицатель, работавший на Его Святейшество и правительство. Он непременно должен быть монахом, и ему не разрешалось ходить по домам. Гадонг же был мирянином, был женат, имел детей и мог посещать частных клиентов. У него был свой монастырь недалеко от Дрепунга. Я часто общалась с ними обоими.

Накануне вхождения в транс прорицатель должен был совершить определенные обряды очищения. Он воздерживался от употребления мяса и лука и проводил весь день, очищая свой организм, так как ритуал был трудным и требовал много энергии. Если он игнорировал процедуру очищения, то во время транса И после него испытывал сильные боли. Они могли продолжаться несколько дней, словно его сильно избили.

Пока мы перед визитом гадонга молились и украшали свои семейные алтари, я держала сына на руках. Он сосредоточенно смотрел на меня и часто дышал. Как только гадонг вошел в комнату, ребенок взглянул на него и сразу же скончался. Я попросила гадонга провести тхудам, несмотря на то что ребенок был уже мертв.

Прорицателя проводили к приготовленному для него месту, и двое помощников встали около него, чтобы поддерживать его завязанный под подбородком головной убор. Это был весьма своеобразный предмет облачения, украшенный павлиньими перьями, ритуальными шарфами, золотом и серебром. Он был таким тяжелым, что держать его должны были двое людей, иначе прорицатель не смог бы поднять голову. Поверх чубы с широкими рукавами он носил фартук тонкой работы. Двадцать собравшихся в комнате жрецов начали ритмичное песнопение под аккомпанемент цимбал и рожков, чтобы прорицатель мог погрузиться в транс.

Минут через десять гадонг, казалось, почувствовал воздействие молитв, начал терять сознание, а некоторое время спустя по его телу пробежала дрожь. Непосредственно перед тем, как он встал со своего сиденья и вошел в транс, его лицо вдруг сильно раздулось и стало почти багровым. Тесемки его головного убора врезались ему в шею и едва не задушили его. Помощники тут же ослабили их, чтобы дать ему возможность дышать.

В левой руке он держал стрелу, а в правой меч. Он встал и трижды простерся на полу перед алтарем, после чего начал исполнять ритуальный танец чам. Он сделал по комнате три круга, бросил стрелу в небо, а затем бросил еще одну в сторону и стал размахивать мечом; присутствовавшие отступили. Если ему не нравился кто-то из окружавших его людей, он мог поранить его мечом. Это было весьма впечатляющее зрелище.

Исполнив танец, он заговорил. Секретарь стал записывать за ним, так как не знавшие языка, на котором говорил прорицатель, не смогли бы его понять. Закончив прорицание, он рухнул и лежал, как мертвый. Помощники тотчас сняли с него головной убор. Через некоторое время он пришел в себя, но был в полном изнеможении, громко стеная от боли и тяжело дыша. Транс длился около часа.

Находясь в трансе, прорицатель сказал, что мой покойный сын был выдающейся личностью и перед смертью молился о том, чтобы потом вернуться к своим родителям. Я не могла согласиться с утверждением прорицателя. Я сказала, что уже слишком стара и не хотела бы больше вынашивать детей. Будет лучше, если новое воплощение ему предоставит моя дочь. Перед смертью моего сына она родила девочку. В это время он был смертельно болен, но настаивал на том, чтобы увидеть свою племянницу, и я привела его к ней. Он поднял ее руку и погладил с огромной нежностью. Через три дня его не стало.