Константин Фрумкин - Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 5

• Название: Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 5
• Автор: Константин Фрумкин
• Издательство: Издательство «ВОКРУГ СВЕТА»
• Жанр: Критика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-98652-296-8

В НОМЕРЕ

А. Гребенников, Г. Прашкевич — Юрьев день

Если в мире начинаются чудеса, это всегда к переменам. Юрьев день — это и есть перемены. Перемены в жизни людей, перемены в жизни целых стран, перемены в истории всего мира… К добру они ведут или к худу?

Юрий Иванов- Ботанический сад

Нам-то хорошо, у нас таланты на дороге не валяются. Впрочем, таланты разные бывают… А будет ли мир, где творческие личности составляют абсолютное большинство, столь же великодушен к изгоям от рождения, как мы великодушны к гениям? Всеобщее счастье творчества, насажденное с благими намерениями. Торжество прозорливой науки над слепым случаем рождения. Найдется ли место сказке в этом детерминированном мире?

Антон Конышев — Воин: последний подвиг, или Сказ о простом человеке

Когда всё вокруг рушится, когда Враг непобедим, потому что невидим и всесилен, когда нет надежды на будущее и не на что опереться в прошлом — что человеческого остаётся в человеке? Или правда, что все подвиги совершаются от отчаяния?

Юлия Зонис — Гимн уходящим

Отдаленное будущее. Планета Ямато. Мир, где сказка о славном прошлом стала повседневностью. Молодой принц Дайдзиро, второй в ряду наследования императорского престола, посвятил себя искусству создания иллюзий — ши-майне. Принца не волнуют государственные заботы, и жизнь его кажется безоблачной — вплоть до того момента, когда над планетой нависают тени чужих кораблей…

Сергей Карлик — Активатор

Супермены бывают разные. Он — не гений, не герой, он обычный. Но обладает способностью заставлять людей принимать его точку зрения в любом вопросе. Однако в реальной жизни на любого супермена всегда найдется желающий стать его хозяином…

Александр Голубев — Вторая фаза

Если новый капитан не соблюдает морских традиций, если он чересчур высокомерен и придирчив, экипаж судна может задаться вопросом: с человеком ли они имеют дело?

А также: Сплошное беззаконие -

В статье анализируется работоспособность знаменитых азимовских Трех Законов Роботехники

Зловещее пламя XXI века

Существовал ли гиперболоид инженера Гарина на самом деле?

Опасность захвата мира страховыми компаниями

---

Полковник ответил: «Забирайте».

И они улетели. И он временно выиграл ту войну.

А сейчас опять проигрывал, потому что снайперскую винтовку держала его дочь.

Выбор

Генерал кашлянул.

Карина не вздрогнула и не изменила позу.

Кашель — не угроза. Кашель — знак. Там более что доктор Валькович еще не вошел в пристрелянную зону. Вряд ли Карина повернет винтовку. Ствол зацепится за березу, а секундная задержка — это провал. Карина вела себя в высшей степени профессионально. Множество мелких фактов, ранее только тревоживших, слились наконец для генерала в одну мозаику. Судьба физиков, работавших в Церне: смерть Джона Парцера и Обри Клейстона… Домашний арест доктора Кима… Что должен совершить человек, чтобы ему отказали в возможности появляться в обществе? «Чингу-эге чуль сонмуль имнида. — Это подарок для моего друга». И неясное полуобъяснение, полуоправдание: «Вообще-то у моего друга такое уже есть, но другого цвета?» Может, речь шла о том странном миниатюрном устройстве, вращавшем сразу несколько авиационных турбин? Что мог вывезти корейский физик из Церна?.. В Сети существуют тысячи и тысячи безымянных сайтов. «Плиз, подскажите, как замутить собственный VPN-сервер?.. Под какой ОС мутить?..» С сайтами проблем нет, накрыть такие доморощенные серваки трудно. Зато нет проблем мотаться по миру. Видимо, Карину заранее предупредили о возможном закрытии границ, но имя ее внесли в список пассажиров, и рейс на Сеул ушел. В течение какого-то времени Карина (для кого?) будет находиться в Южной Корее. Пока доктор Ким заперт в собственных стенах, можно заняться доктором Вальковичем. Доктор Валькович — ее цель. Как, видимо, физик Хеллер был ее целью в Берлине.

Перед самым отлетом Карины в Берлин генерал Чернов — через Седова — попросил ее передать сверток своим немецким друзьям.

«Что будет в свертке?» — спросил Седов. Коллеги прекрасно понимали друг друга.

«Два шелковых платка, вот, пожалуйста, можешь взглянуть».

«Разве в Германии уже нет шелка?»

«Да ты взгляни, — засмеялся Чернов. — Это не просто платки, это историческая реликвия. Видишь фамилию в уголке? Chernoff. В некотором смысле это история моего рода».

«В каком же это некотором смысле?»

«Мой дед прошел через гитлеровские лагеря. И остался в Западной Германии. А в Берлине у меня племянница».

Всего лишь шелковые платки. Не те времена, чтобы отказывать в такой малости.

Все-таки позже генерал тщательно сличил путь Карины в международный аэропорт Темпельхоф с путем следования машины физика Курта Хеллера. Сравнил просто так, для подстраховки, по профессиональной привычке. Особых подозрений Карина у него не вызывала. Он знал, что она интересуется секретной службой, но это был ее собственный выбор, генерал на нее не давил. Может, подражала отцу, может, доказывала что-то. Как генерал и ожидал, пути немецкого физика и Карины не совпали. Аэропорт Темпельхоф доживал свои последние дни, такси из центра — шестнадцать евро, а можно было воспользоваться поездом с Фридрихштрассе. Карина, конечно, воспользовалась поездом. Ее самолет был в воздухе, когда машина физика Курта Хеллера вылетела на встречную полосу. А шелковые платки она действительно передала родственнице Чернова…

Но никогда Карина не выказывала особого интереса к доктору Вальковичу. Сосед как сосед, в меру чудаковатый, когда надо, поаплодирует. Карину больше интересовали фрики вроде Буковского, но и к ним она не проявляла какого-то особенного интереса, разве что в нужных (для нее) случаях. «Папа, помнишь Левку Антонова из моей группы? У него редкая группа крови. Как у меня. Он в меня влюблен, ну я держу его на длинном поводке. Ты имей в виду, если что…»

Браслет-змейка… Чуть отставленная нога…

Красивая женская нога сама по себе оружие…

У жены полковника Седова были такие же красивые ноги…

Через несколько лет после событий, развернувшихся вокруг нелегального вывоза из страны стратегического сырья, генерал довольно тесно общался с офицерами Моссада, хорошо знавшими Среднюю Азию. В его кабинете до сих пор хранился подарок одного из них: менора — копия золотого семисвечника, предписание об изготовлении которого было отдано Моисею самим Богом — еще там, на горе Синай. «И сделай светильник из золота чистого; чеканный да сделан будет светильник; бедро его и стебель его, чашечки его, завязи его и цветы его должны выходить из него. И шесть ветвей должны выходить из боков его: три ветви светильника из одного бока его, и три ветви светильника из другого бока его…»

В Тель-Авиве в маленьком кафе на бульваре царя Шауля генерал Седов однажды разговорился с одним из тех офицеров. Наступали новые времена, президенты менялись с неслыханной быстротой, разговоры становились осторожнее, но они понимали друг друга. Их, в общем, сблизили тогда не профессиональные интересы, хотя кто знает, как профессиональные интересы проявляются? Сказано же: «С обдуманностью веди войну твою…»

«Конечно, — сказал генерал, — русскую разведку можно упрекать в чем угодно, но не в беспомощности. В самые жесткие времена сотрудники русской разведки честно выполняли свой долг».

«Это так», — ответил Мохаим.

Под таким именем его знал генерал.

А может, это был псевдоним, неважно.

Главное, Мохаим мог слышать от своих коллег о контрольном выстреле, которым когда-то молодой русский полковник дал согласие (других вариантов не существовало) увезти из России его жену. Не имело значения, что жена полковника сделала выбор сама. «Время — условность, — сказал тогда Мохаим. — Времени не существует, существуют события. И дело даже не в том, выполняем ли мы свой долг до конца. Это подразумевается. И дело даже не в том, что мы стараемся спасти своих людей, всегда спасти, — подчеркнул он. — Дело в том, кто нами управляет».

«Вы, наверное, о демократии?»

«Разве я похож на человека, размышляющего о демократии?»

Нет, Мохаим не походил на такого человека. Он был румян. Он был энергичен. «Я говорю об аскетах и гедонистах, — сказал он. — Старый, в общем, спор. Можно делить людей и по другим признакам, но мне нравится говорить об аскетах и гедонистах».

Генерал недоуменно поднял брови.

Впрочем, говорили они об одном и том же. Просто никто не хотел выдать себя раньше времени, оба чувствовали, что знают или догадываются о происходящих в мире событиях больше, чем знает или догадывается другой. А сверх этого каждый знал еще и то, что другому знать ни в коем случае не полагалось. И оба были настроены благожелательно, даже выпили по стаканчику коньяка, почему-то в том баре коньяк подавали в стаканчиках. Непонятная публика, непонятный говор. Многие посетители спрашивали «кровавую Мэри», а они пили коньяк. «Аскеты и гедонисты? — переспросил Седов. — Ну в общем понятно. В России это проходили. С некоторым допущением можно утверждать, что до конца пятидесятых у нас властвовали именно аскеты. Только при них и можно было построить колхозы, метро, атомную бомбу…»

«…И очень хорошую науку».

«И очень хорошую науку», — вежливо подтвердил генерал.

Он чувствовал, что Мохаим его понимает. Если офицер сам был в том среднеазиатском поселке посреди пустыни (а он, видимо, там был), он должен знать, почему полковник Седов вернул им труп. Именно труп, а не живого человека.

Не потому, конечно, черт побери, что моссадовцев послали именно за трупом.

«Но потом вы проиграли, — ответил Мохаим на размышления генерала. — Потом к власти у вас в России пришли гедонисты. А они стареют долго и тщательно. Они стареют так долго, что привыкают к собственным морщинистым лицам и начинают всерьез рассуждать о социализме с добрым человеческим лицом».

По глазам Мохаима было видно, что если его еще раз пошлют за трупом, он еще раз вернется с трупом. К счастью, их никуда в те дни не посылали, они сидели в маленьком кафе на бульваре царя Шауля и говорили об аскетах и гедонистах. Если бы мы оказались слабее тогда, думал генерал, обогащенный уран ушел бы в страну, где его до сих пор катастрофически не хватает. Энергии, энергии, энергии! И мы не сидели бы в баре. И тело моей жены покоилось бы на кладбище того заброшенного поселка. Но уран не ушел, и неважно, где моя жена сейчас — попивает чай на собственной ферме где-нибудь в Оклахоме или лечится соленой водой Мертвого моря…

Когда не знаешь, что делать, лучше ничего не делать.

Зная это, генерал прокручивал в голове упущенные моменты.

На самом деле таких моментов было много. Например, Московский университет. Специалисты с Лубянки всегда ценили университетское образование. Дочь подолгу оставалась вне его контроля, а друзья в этом смысле ненадежны. Генерал Чернов был для Седова больше, чем друг, но самые большие искусители — именно близкие люди. Отдел Чернова славился проникновенным подходом к людям. Правда, не могли же Карину купить. Мир открыт, ума хватает, понадобится — найдет приличного гедониста или аскета или даже такого фрика, как Буковский, такие костьми лягут за возможность покрасоваться рядом с нею. Добро, зло? Равенство, братство? Какие идеи могли так увлечь Карину, что сейчас она готова убрать человека только за то, что тот знает (возможно), что было написано на листе, выдранном из «Рабочего журнала», что обсуждали в Церне физики Хеллер, Клейстон и Парцер и что мог вывезти в Южную Корею доктор Ким? «Вообще-то у моего друга такое уже есть, но другого цвета».