Андрей Бычков - Дипендра

• Название: Дипендра
• Автор: Андрей Бычков
• Жанр: Контркультура
• Год: 2004
• ISBN: 5-9681-0015-Х

Роман «Дипендра» основан на недавних кровавых событиях в Непале – расстреле королевской семьи наследным принцем Дипендрой. Впрочем, это только официальная версия, что сын расстрелял свою семью. Автор исходит и из других, как документальных, так и мистических версий. В непальской трагедии он исследует прежде всего отражение общечеловеческих проблем. По словам Юрия Мамлеева, написавшего предисловие к этой книге, «Россия, Запад и Восток встречаются в этом романе, как в некоем сюрреалистическом логове».

---

Вот улыбающиеся менялы на площади с кучками блестящих монет.

Пьяные продавцы кхукри…

На одной из фотографий, которую я попросил сделать своего друга еще там, в Москве, мы стояли с Лизой у окна. Она была в белом подвенечном платье, оставшимся от ее первого брака. Она шила его сама. Светилась пятиярусная фата, опускаясь поверх ее золотистых волос и скрывая наполовину ее какое-то странное, как на картинах у Кранаха, лицо. Наши пальцы были переплетены. Я стоял рядом, слегка наклонив к ней голову, и улыбался. Лиза откинула фату и мой друг сделал еще один снимок, обычный и, быть может, слегка банальный. Счастье, когда оно есть, всегда фотографируется легко. Лишь бы что-нибудь не помешало.

Когда стреляют в голову и мозг разлетается на части, то где же тогда остается «я», то самое бессмертное «я», которое ищет дорогу к новой жизни? Где, в какой из летящих частичек по-прежнему тает и по-прежнему живет этот извечный и, быть может, слишком человеческий вопрос?

– Ну так где же вы сели? – повторил свой вопрос этот тип.

– Вот здесь, – ответил я, показывая на скамейки недалеко от странного сооружения напротив дверей храма, нечто вроде балдахина с шелковым красно-желтым навесом. Рядом с ним развевались знамена с мантрами. А вокруг на земляном полу двора белой мукой были насыпаны четыре узких круговых полоски, четыре ярких круга, между которыми должны были проноситься в своих странных фантастических прыжках ламы, отождествившие себя с демонами.

– Почему так близко сели?

– Ну, – пожал плечами я.

– Ну? – Он взял в руки другую мою фотографию. На ней крупным планом был снят маленький столик стоящий под балдахином. Виднелась какая-то странная пирамидка огненного цвета, увенчанная человеческим черепом.

– Ну чтобы… чтобы… – замялся я.

Штатский ел меня глазами. Другой офицер, раскладывавший пасьянс, замер. Третий, стоявший у стены не спешил затягиваться. Белый столбик его сигареты медленно превращался в пепел и прах.

– Каждый зритель хочет быть поближе к сцене, – ответил наконец я, отводя взгляд.

– Поэтому вы встречались и с нашим принцем?

– С каким принцем?

– С Дипендрой.

7

Подвесной мост – полная луна. Рельефные зубцы башен. Легкая вечерняя прохлада, жизнь где-то там за высокими выжелтенными луной дворцовыми стенами. Смех женщин, витиеватый говорок мужчин… А здесь мертвая мать и мертвый брат, их тела, белеющие внизу, у фонтана. Светящийся жук, выползающий на ступеньку. Разбуженная выстрелами стрекоза, зависшая над перилами. Ее огромные изумрудные глаза. Распахнувшаяся настежь дверь дворцовой залы. Вот нелепо замер в луже крови отец. Белая легкая, реющая, как флаг, занавеска… Дипендра бросил винтовку. Мягко, почти без звука, она упала в траву. Бросил вторую. Тяжело опираясь на поручень, стал подниматься по ступеням. С каждым шагом – все выше и выше. И с каждым шагом вслед за ним поднималась луна. Завтра утром, когда на Катманду падут первые лучи солнца, его, наследного принца провозгласят королем и назовут по традиции живым воплощением Вишну. Он наконец станет богом и возьмет в жены Девиани. И никто не посмеет им больше ничего сказать. Священная пуля, настигающая и настигающая отца… Сын бога убил своего отца и стал богом сам. Подвесной, увитый плющом и рододендронами мост… Почему никто не кричит, никто не зовет на помощь? Страшная пустота, которая никогда отныне не станет пустой. Сколько бы очищающих обрядов не совершали брамины, сколько бы из них не давились ритуально отравленной пищей, сколько бы жертв они не принесли самой Кали… Вот и вершина радужного моста. Дипендра заплакал и упал на колени, фуражка слетела и покатилась вниз. Мгновение он медлил, но потом все же достал маленький черный браунинг. В безличной машинке отразилась разобранная на мелкие прямоугольники луна. Принц взвел курок, маленькая продолговатая деталь в хорошо смазанном механизме… И выстрелил себе в голову. Сын Вишну, убив Вишну, стал Вишну сам.

Бог выстрелил себе в лицо.

8

Они наконец оставили меня в покое, перестав задавать свои однообразные вопросы. Их интересовало, встречался ли я с Дипендрой. Я вынужден был признать, что знаком с принцем. Но я действительно не помнил, встречался ли я с ним в Катманду. Офицеры ухмылялись. Кроме Дипендры их почему-то очень заинтересовала красная пирамидка, зачем я сделал несколько ее снимков. Я и в самом деле снял ее три или четыре раза, с разных точек, но почему я сделал это, пожалуй, я не смог бы объяснить и себе самому. Чем-то она меня заворожила. Стрела, воткнутая в одну из ее граней, разноцветные перья, череп… Они бросили меня в камеру опять. Взбудораженный после допроса, я все никак не мог прийти в себя. Перед глазами неслись фантастические прыжки лам. Огромные белые маски, слегка наклоненные назад, отчего казалось, что они смотрят в небо. Но другие взгляды были устремлены на нас с Лизой сквозь узкие щели между нарисованными губами. Черные волосы из хвостов яка, короны с маленькими человеческими черепами, радужные веера. Маски плясали перед глазами, подобно языкам пламени. «Я больше не могу здесь находиться, – сказала вдруг Лиза. – Пойдем отсюда, у меня кружится голова». Резкий оглушающий звук цимбал и ганлинов, больших барабанов и длинных труб был и в самом деле невыносим. В мистерии участвовала почти сотня музыкантов… Я сел на лавку Кали, пытаясь вспомнить лицо той, которую так любил. Я пытался вспомнить лицо Лизы, найти его в этом вихре головокружительных видений. Казалось, в мой мозг врывалась, наполняясь какими-то странными ликами, бушующая и сверкающая темнота. Какое-то странное чувство съезжающего со своей оси мира, словно я вдруг оказался где-то рядом с ним, чуть в стороне от самого себя. Я подумал, что еще чуть-чуть и я упаду в обморок. И тут я почему-то вспомнил слова Музиля из той книжечки, что когда-то дал мне с собой в Америку отец. «Значит, единственным, с чем он в сущности, оставался в этом великом смятении, была та доля невозмутимости, которой обладают все преступники и герои, это не мужество, не воля, не вера, а просто способность упрямо держаться за самого себя». Я словно зацепился за какой-то центр и видения исчезли.

Миска, в которой мне два раза в день оставляли еду, стояла на земляном полу. Перченый, заваренный на ошметках сала, чай. Иногда в нем плавали кусочки хлеба. Я встал, поднял с пола миску. С минуту медлил, глядя в это месиво, а потом начал тупо есть. Тупо и бесстрастно есть, вылавливая пальцами кусочки хлеба и запивая их прямо через край этим острым и жирным настоем.

Вот озеро Фева. Смеясь, Лиза выходит из воды. Ей лень переодеваться, она обнимает ладонями свои маленькие груди, отжимая купальник. По ее загорелому узкому телу пробегают струйки воды. Заснеженные вершины вдали.

Вот загорает, сидя, немецкий турист – огромный старик, он достает бутерброд двумя пальцами из целлофанового пакета, рядом буддийская ступа.

А вот и я сам, смеясь, захожу в воду по пояс, поднимая руку с сигаретой все выше и выше, плыву, форсисто держа ее на отлете. Затейливый дымок над водой.

Садится за вершинами солнце, стали виднее храмы на острове и на том берегу. Тень горы выползает на самую середину.

Здесь, в тюрьме, я, наверное, должен догадаться, почему случилось то, что случилось, и за что я наказан. Они просовывают на ночь в деревянную дырку мой фаллос, называя его «лингам». Они привязывают меня на ночь к лавке Кали. Рука к руке, нога к ноге, губы в губы. Если я не буду совершать фелляций, они запорят меня насмерть. Я что-то такое должен им подписать. Они подсовывают мне бумаги и ручку, вместе с газетами. Но ведь я не убивал их короля! Я не тот, за кого они меня принимают. Но ведь и каждый из нас не таков, кем он представляется для других. Ты догадываешься, папа, что сейчас я говорю и о Лизе. Ты скажешь, что ты меня предупреждал. Но однажды ты же мне и сказал, что одно и то же видение предстает перед нами на разных этапах жизни, в разных обличьях является та или то, что так трудно назвать по имени. Я помню, как ты усмехнулся. «Страж охраняет сокровище, – сказал, усмехаясь, ты. – И каждый раз битва с ним все безнадежнее». Вся эта история с Лизой. Если я и хотел чего-то, то только ради нее. Где начало, спрашиваешь ты меня, где начало?

Гремит в замке ключ. Опять на допрос. Я ничего не подпишу…

9

Принц Дипендра был доставлен в военный госпиталь без сознания. Теперь он лежал на кровати, за него дышал американский дыхательный аппарат. Глаза принца были широко и бессмысленно раскрыты, взгляд неподвижно устремлен в потолок. В изгловье мерцала капельница. Над кроватью медленно вращались лопасти вентилятора. Теперь красивое лицо Дипендры, так нравившееся молодым англичанкам в Итоне, было безнадежно изуродовано. Из ноздри торчал узкий прозрачный шланг. Скрытое под бинтами лицо было недоступно для фотографий.