Ольга Володарская - Клятва вечной любви

• Название: Клятва вечной любви
• Автор: Ольга Володарская
• Жанр: Детектив
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-39389-3

Их было трое. Друзей детства, потерявших друг друга из виду на многие годы. Мальчик и две девочки…

Их было трое. Мужчина и две женщины, образовавшие любовный треугольник…

Их было трое. Подозреваемых в убийстве мэра города, пришедшего на вечер выпускников с сыном Стасом, где тот после долгой разлуки встретился с подругами детства…

Вера ненавидела отца Стаса, узнав, что именно из-за него погибла ее мать. А Шура не имела к нему никакого отношения… Но почему тогда именно ей мэр завещал свой шикарный особняк, а Вере оставил все акции? Стас не знал ответа на эти вопросы, как и не догадывался, кто убил его отца. Чувствовал только – давно оставшиеся в прошлом любовные страсти вспыхнут с новой силой…

---

Короче, отца Стас уважал. А мать любил безмерно. Ему нравилось в ней все: и красота, и сдержанность, и умение держать себя в руках в любой ситуации, и даже холодность. Да, с другими она была холодна. Со всеми, даже с мужем, но только не с ним. Стаса она обожала, ласкала и лелеяла, сын же готов был ради нее на все. Однажды, в день ее рождения, он опустошил цветочную клумбу перед клубом и положил охапку бархоток к ногам мамы. Конечно, ей потом пришлось заплатить штраф, но она ни разу не упрекнула Стаса за столь необдуманный, но романтичный поступок. Да и как она могла обвинить сына в том, чего всегда ждала, но не могла дождаться от мужа, – безумства?

Даже когда Виктор за ней ухаживал – упорно, настойчиво, преданно, он никогда не позволял себе романтических безумств. Если визит, то минута в минуту, если прогулка, то по определенному плану, если цветы, то покрупнее. Виктор был педантичен, прагматичен, даже приземлен, но напорист, как торнадо.

Познакомились будущие супруги Радугины в сельхозинституте. Ольга там училась, а Виктор чинил канализацию: она была успешнейшей студенткой, он – приходящим сантехником. Он влюбился в нее сразу, она в него – только когда поняла, что у нее нет выбора.

У Ольги к тому моменту, как Радугин выбрал ее своей дамой сердца, был жених-аспирант и дюжина поклонников, у Виктора не было ничего, даже квартиры. Но его это не останавливало. Каждый вечер он встречал ее у аудитории, а если Ольга не приходила на занятия или пряталась от надоедливого слесаря, то находил ее и дома, и в укрытии – по наитию. Он бил ее ухажеров. Он втерся в доверие к ее родителям. Он даже их собаку заставил признать себя. Ольга не знала, куда ей деваться от его любви. Конечно, если бы он был груб, несдержан, она бы… Но Виктор всегда оставался с ней безукоризненно галантным, внимательным – и непоколебимым, даже когда она обрушивала на него проклятия.

Прошел год. Аспирант, устав от тени своей невесты в лице крупного, широколицего, бровастого парня, ретировался. Другие поклонники разбежались еще раньше. Остался только Виктор. Но и тогда у Ольги не было даже мысли о том, что этот деревенщина в чистеньком убогом костюмчике станет ее мужем. Она еще не знала, что от судьбы не уйдешь.

Через полгода Виктор пришел свататься. Ольга истерически рассмеялась, швырнула букет из трех гвоздик ему в лицо и сказала все, что о нем думает: «Ты – быдло, ничтожество, дегенерат и неудачник». Он стоически выслушал ее отповедь, развернулся и пропал из Ольгиной жизни. Как она думала, навсегда.

Но она ошибалась. Как только Ольга перестала вздрагивать, когда кто-то звонил в их входную дверь, Виктор объявился: он подошел к ней в коридоре института, показал зачетку и ровным, уверенным голосом сказал следующее: «Я поступил в вуз, через пять лет стану молодым специалистом, еще через пять начальником цеха, в тридцать я буду замдиректора, в сорок директором, в пятьдесят председателем обкома партии, в шестьдесят генеральным секретарем ЦК КПСС. Станешь моей женой?»

Сначала она хотела снова поднять его на смех, унизить, оскорбить, но что-то в его темных, почти черных глазах заставило ее задуматься. И поверить ему.

Его женой она стала лишь спустя пять лет, когда он с красным дипломом закончил институт.

Эту историю Стас знал наизусть, правда, без ненужных подробностей. Из нее он сделал два вывода: первый – мужчина всегда должен добиваться своего, второй – любовь творит чудеса. Последнее не переставало его удивлять, а вот первое он безоговорочно принял как свой девиз. Он станет таким же сильным, упорным и уважаемым человеком, как и его отец.

И сейчас Стас вздернул подбородок, сдвинул брови, пытаясь сымитировать отца, и грозно глянул на смешного розовощекого мальчишку в зеркале. Мальчишка надулся, выпучил глаза, а потом залился безудержным хохотом. У него был повод для радости – ведь скоро первое сентября.

* * *

Стоял изумительный день. Небо было чистым, солнце по-летнему ярким, ветерок, теребящий еще зеленую листву, ласковым. Шура подтянула гольфину, встряхнула букет астр, сворованных в соседнем саду, и, шикнув на кур, направилась к школе.

Площадь перед ней уже была запружена нарядными детьми и их родителями. На фасаде алел транспарант «1 сентября – День знаний!», висели воздушные шары и флаги. Из рупоров неслась бодрая пионерская песня. На флагштоке посреди площади болталось еще не поднятое красное знамя.

Шура влилась в толпу. Протиснулась к крыльцу. Встала на ступеньку. Вообще-то на первую торжественную линейку ее должен был провожать отец (мама трудилась уборщицей в этой школе), но он дрых после вчерашнего перепоя, и Шура решила его не будить, дабы не опозориться перед будущими товарищами. В конце концов, не маленькая, сама разберется куда идти.

В рупоре затрещало, марш оборвался, дети насторожились, родители взволнованно зашептались: «Начинается, начинается…» Но после секундного молчания рупор выплюнул новый аккорд. Все опять загалдели. Шура, удобно стоявшая на возвышении и имевшая возможность обозревать всю площадь, заинтересовалась одной парой. Пара была странная: хрупкая женщина с косой и тонким лицом, совсем не подкрашенным, и белобрысая девочка с нелепым бантом. Вернее, бант был нормальным, как у всех – белым, гофрированным, но очень уж смешно он смотрелся на маленькой головке незнакомки да еще по цвету сливался с волосами, поэтому казалось, что это не красиво завязанная лента, а уродливый нарост на темени.

Шура горделиво тряхнула головой. Конечно, у нее волосенки тоже жидковаты, но по сравнению с паклей белобрысой девочки – они просто грива… И вообще, почему она так переживала, что будет выглядеть хуже всех? Может, форма у нее и не новая, и гольфы ей подарили, и портфель мальчишечий, но та девочка с покрасневшими глазками смотрится много хуже ее, хоть на ней и новехонькая одежда.

Уверившись в своей неотразимости, Шура потеряла к незнакомке всякий интерес. Она перевела взгляд в другую сторону и увидела, как от близстоящего кирпичного дома в ее сторону направляется мальчик. Шура хотела махнуть ему приглашающе, типа залезай ко мне, познакомимся, но так и осталась стоять в бездействии. Рука, занесенная было для взмаха, повисла, слова застряли в горле, а весь окружающий мир вдруг исчез, даже бравурная песня и треск из репродуктора, казалось, оборвались. Все перестало существовать в тот миг, когда Шура разглядела лицо мальчишки.

Она не поверила, что такие глаза и улыбка могут принадлежать обычному пацану с соседней улицы. Этого просто не может быть! Мальчик, который стремительно шел в ее сторону и небрежно помахивал огромными гладиолусами, не иначе как принц из сказки. А его волосы! Ни у кого, даже у старшеклассников, нет такой прически. Шура огляделась, так и есть, все мальчики пострижены традиционно, «под 40 копеек» – ровная челка, обрубленные виски. А у этого Маленького принца длинные локоны, блестящие, темные, отливающие золотом, спускающиеся почти до плеч. А еще у него была ямочка на подбородке…

Красавчик был уже совсем близко. Шура подалась вперед, надеясь, что он идет к ней не случайно и теперь, забравшись на ступени, скажет: «Привет, как тебя зовут?» Но он даже не посмотрел на нее, просто вспрыгнул на перила, перекинул ноги через них, скатился вниз и, все так же размахивая букетом, понесся к белобрысой девочке. Дурнушка просветлела лицом, когда он по-свойски обхватил ее за шею, и что-то затараторила. Шура напрягла слух, но слов расслышать не успела. Потому что над головой раздалось явно обращенное к ней:

– Ты чего тут? Все перваши внизу!

Шура обернулась. Рядом стояла невысокая плотная женщина со светлыми волосами, небрежно собранными в пучок. На ее лице – широком, с мелкими неправильными чертами – выделялись только пигментные пятна на щеках и зеленоватый, уже начинающий проходить, синяк под глазом. Одета она была в синий халат, тапки и хлопковые гольфы. Женщина производила неприятное впечатление, но Шура ей обрадовалась, поскольку та была ее матерью.

Маму звали Зина Одинец, в народе просто Швабра. Было ей всего тридцать, о чем никто не догадывался.

Зина вышла замуж за Шуриного папу по большой любви. До встречи с ним чувство это было ей неведомо, так как испытывать его было не к кому. Мать, сухая, строгая, деспотичная учительница, не будила в Зине и намека на любовь. Родила она свою дочь в сорок лет, что называется, для себя. Хотя Зине было непонятно, зачем ей понадобился ребенок, коль ни тепла, ни ласки она не собиралась ему давать. Догмы, правила, требования и ограничения – вот все, из чего состояла Зинина жизнь в родительском доме.

Окончив школу, к слову, средненько, несмотря на муштру, она сбежала из города с заезжим солдатом. Служивый ее бросил через месяц, демобилизовавшись и отправившись к себе на родину, где его ждала невеста. Зина перешла в другие солдатские руки, потом в третьи. Жена полка – так ее звали.