Екатерина Савина - Белая лилия

• Название: Белая лилия
• Автор: Екатерина Савина
• Жанр: Детектив

---

Анатолий Семенович Ковыга был коренным москвичом и до известной поры – балавнем  судьбы. Он окончил исторический факультет МГУ и сделал там блестящую комсомольскую  карьеру. После университета Анатолий стал вторым секретарем райкома комсомола.  Возможно, очень скоро он стал бы и первым, но вдруг закончилась история КПСС.  Смешно, но Ковыга защитил всего год назад дипломную работу по теме «Перспективы  развития КПСС в период перестройки». Оцененная на «отлично», она не содержала  даже намека на такую перспективу, как распад.

Вполне естественно, что комсомол, бывший младшим братом коммунистической партии,  также приказал долго жить. Анатолий Ковыга стал последней инстанцией, куда поступили  членские взносы комсомольцев не самого маленького района Москвы. Бывший второй  секретарь райкома долго ждал, что кто-нибудь востребует эти деньги, но так и не  дождался.

Аналитический склад ума подсказал Анатолию, что их можно считать его стартовым  капиталом и пустить в дело. По политэкономии у Ковыги также была «пятерка», а  еще у него было много друзей среди бывшей коммунистической молодежи в Польше,  Болгарии, Чехословакии и ГДР. Он быстро восстановил с ними свои контакты, правда,  теперь не на идеологической, а не коммерческой основе. Одним словом, Анатолий  стал заниматься поставками в молодую и голодную Россию продуктов питания из этих  бывших соцстран. Ну разве не благородная идея – накормить народ!

Его коммерция процветала. Возможно Анатолию помогал сам Меркурий, поскольку  именно эта планета, названная именем римского бога торговли, покровительствовала  его знаку зодиака – Близнецы. Ликеры, мясные консервы, легкие маргарины для  бутербродов сначала шли у москвичей и гостей столицы на «ура». Через несколько  лет многострадальные россияне поняли, что водку лучше пить без ликера, потому  что от последнего на утро страшно болит голова. А мясные консервы бывают не  только для них самих, но и для домашних питомцев – собачек и кошечек, но на  этикетках об этом чаще всего было написано самыми маленькими буквами и только на  иностранном языке.

Кто-то бросил клич: «Покупайте, российское!» и Анатолий Семенович понял, что  пора перестраиваться, переходить с поставок импортных продуктов на отечественные.

К этому времени Ковыга стал достаточно состоятельным человеком. Он расселил  коммунальную квартиру и жил с женой и сыном в пяти комнатах с видом на Кремль.  Он каждый год менял машины и ездил отдыхать с семьей на различные острова. У  него были счета в нескольких банках, а также хранились сбережения дома в рублях,  долларах и немецких марках. Словом, ему было, что терять.

Поэтому, прежде чем отказаться от продления старых контрактов с зарубежными  партнерами и заключить новые с отечественными производителями, Анатолий  Семенович Ковыга не один раз все обдумал. Он даже ходил советоваться к  ясновидящей Тамаре, регулярно дававшей объявления в газетах о том, что она  помогает настраивать бизнес на успех.

Тамара предсказала ему успех, на рынке российских продуктов и одобрила его  первую намечаемую сделку о поставке в Москву из Саратова трех выгонов муки.

Муку Ковыга смог выгодно реализовать в кратчайшие сроки и получить прибыль  больше, чем он ожидал. Другая сделка была о поставке пива. Но вот тут-то все и  началось. Пиво не пошло. Даже в разгар летнего сезона он терпел убытки. Анатолий  не понимал, то ли конкуренция оказалась жестокой, то ли фортуна отвернулась от него.

Дальше – больше, все стало разваливаться и трещать по швам. Немецкая фирма по  производству мясных консервов предъявила ему иск о том, что контракт был  неправильно расторгнут. Ковыга выплатил неустойку.

Каким-то странным образом оказалось, что в его пятикомнатной квартире остался  прописанным отбывающей срок Иксанов Шамиль Равильевич, который освободился из  мест лишения свободы и вернулся домой. Анатолий купил ему однокомнатную квартиру  в Бутово.

«Ауди», на которой, в отличие от предыдущих машин, он теперь ездил второй год, подрезал  очень дорогой «Соаб». Нашлись свидетели, которые утверждали, что именно он,  Ковыга Анатолий Семенович, на своей «Ауди» нарушил правила дорожного движения.  Выплатить владельцу «Соаба» компенсации он сразу не смог, потому что его бизнес  был уже в расшатанном состоянии, и его, поставили на счетчик.

В жизни баловня судьбы пошла сплошная черная полоса. Чтобы расплатиться со всеми  долгами Анатолий был вынужден продать свою квартиру с видом на Кремль. Его и  здесь «подставили». За квартиру он не получил практически ничего. Надо сказать,  что после всех его просчетов, провалов и подстав Анатолий потерял здравый смысл.  Нет, он не сошел с ума, он потерял способность трезво оценивать ситуации, в  которые попадал, а потому принимать правильные решения.

Так, из преуспевающего бизнесмена он превратился в нищего бомжа. Его жена,  привыкшая к роскошной жизни и до последнего не понимавшая, что они разоряются,  осознала всю тяжесть ситуации, когда они оказались выселены в лачугу на краю  Москвы. Она подписывала все документы, не вникая в их суть, когда настало  просветление, она выгнала мужа на улицу без документов.

Он ушел. Сначала Анатолий скитался по знакомым, которые пока не догадывались о  его крахе. Постепенно приятели узнавали, что с ним произошло и отварачивались от  него. Анатолий решил вернуться к жене и сыну, но на месте их последнего пристанища  он обнаружил следы пожара.

В отличие от него жена не была москвичкой, она приехала в столицу учиться из  Оренбургской области. Оставалась надежда, что она жива и уехала к родителям. Но  выяснить это он не мог, а может быть и не хотел!

Самым страшным было осознание того, что у него нет никаких документов. Он не  знал, к кому обратиться за помощью. Родители его умерли, правда в Москве были  дальние родственники – двоюродные дядьки и тетка, но с ними он практически не общался.  Они были простыми людьми, без связей, и вряд ли смогли бы ему помочь.

Под вечер он зашел в открытый подвал пятиэтажной «хрущевки». Там жильцы этого  дома в своих сарайчиках хранили запасы на зиму и всякий хлам. Анатолий услышал в  одном крыле подвала голоса и пошел в другое, чтобы его не земетили. Он думал,  что погреется и выйдет, но не успел, его там закрыли.

Заточение в подвале длилось, по его подсчетам, три дня. Столько времени сюда  никто не входил. Первые сутки Анатолий был даже рад этому. Рядом с трубами было  тепло, есть не хотелось, просто было не до еды и думать никто не мешал. Правда,  там были мыши, но Анатолий не обращал на них внимания.

Вторые сутки без общения и еды стали превращаться в настоящую пытку. Он стал  разговаривать вслух сам с собой и с мышами. Проснулся зверский аппетит, и  Анатолий стал шмонать по сараям. Надо сказать, что москвичи – народ не очень  запасливый. Тем не менее, взломав несколько примитивных замков, он напал на  сарайчик, хозяева которого заготовили впрок варенья, соленья и насушили яблок.  Гораздо сложнее было с куревом. Свои сигареты быстро кончились, в подвале же ему  удалось найти лишь несколько «бычков» и одну раздавленную папиросу.

Ковыга много думал о том, почему с ним такое произошло. Но кроме прикарманенных  членских взносов, другой причины, объясняющей случившееся, он не находил.

На третий день в сарай пожаловал какой-то старичок с пустыми стеклянными банками,  и Анатолий смог выйти наружу. Там было холодно и скользко. Полностью раздавленный  морально, он отправился к своему знакомум юристу. Опустив отдельные обстоятельства  своих мытарств, он чистосердечно рассказал Тимофею Архиповичу о своих злоключениях.

Сначала тот решил, что восстановить документы будет не так сложно. Тимофей  Архипович приютил на врем Анатолия у себя дома. Вскоре квартирант понял, что его  дело безнадежно и ушел в никуда по-английски, не прощаясь.

Что-то перевернулось в душе Анатолия. Он видел людей, ставших бомжами как и он,  их было немало. Ковыга стал учиться жить как они: каждый вечер искать себе новый  ночлег, каждое утро начинать с поиска еды. Он приучил себя есть несвежие  продукты, отходы из мусорных баков. Нестерпимо болел желудок, но когда всякое  смущение и брезгливость прошли, вдруг перестал болеть.

Частые побои стали нормой его жизни. Его били такие же как и он из-за места под  солнцем, из-за пары сношенных ботинок и куска несвежей колбасы. Его били жильцы  домов, в подъездах, чердаках и подвалах, в которых он ночевал. Его били милиционеры  за то, что ему было нечем откупиться. Он все это терпел.

Оказалось, что без определенного места жительства вполне можно существовать, и  бывший историк, бывший второй секретарь райкома комсомола и бывший бизнесмен  каждый день доказывал, это на практике самому себе…

Я думала о бомже, которого привела в свой дом и на которого возлагала большие  надежды по распутыванию колдовского клубка, приводящего к нищете. В этот момент  раздался телефонный звонок. Я взяла трубку и услышала взволнованный голос  соседки: