Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 1

• Название: Падение царского режима. Том 1
• Автор: Павел Щёголев
• Издательство: Государственное издательство
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1924

Первый том стенографических отчётов Чрезвычайной следственной комиссии Временного Правительства «для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и других высших должностных лиц», изданный в 1924 году, содержит допросы и показания А.Н. Хвостова, генерала Е.К. Климовича, А.Д. Протопопова, генерала С.С. Хабалова, А.Т. Васильева, Б.В. Штюрмера, В.Л. Бурцева, А.Н. Наумова, князя М.М. Андроникова.

---

Председатель. – Как вы расшифровали это назначение Мануйлова?

Андроников. – Я это расшифровал очень просто. Штюрмер хотел иметь при себе знакомого и близкого человека, через спину которого он прошел, т.-е. получил назначение в премьеры…

Председатель. – Как вы полагаете: эта компания, которая провела Штюрмера – она же свергла и Горемыкина?

Андроников. – Г. председатель! Я этого сказать не могу… Вне всякого сомнения, что нужно было спихнуть старика, чтобы посадить Штюрмера, потому что место было занято… Горемыкин Мануйлова не пускал к себе и ни в какой охране не нуждался. Я говорил это Штюрмеру: «Почему ваш, предшественник не нуждается в охране, а вам эта охрана нужна?» Штюрмер отвечает: «Мне говорят, что эта охрана нужна». Ну, я сразу понял, что дело тут не совсем чисто, что это, мол, – услуга за услугу… Я это так, по своему разумению, расшифровал. Затем, ему нужно было свергнуть митрополита Владимира, потому что Владимир был всегда против Распутина. Это я знаю, потому что митрополит мне сам это говорил: я его знаю с Пажеского корпуса, – лет 25… Когда он был экзархом Грузии, я виделся с ним и питал к нему глубокое уважение: я с ним встречался каждый год, когда он приезжал сюда… Он был митрополитом московским в течение 15 лет. Когда он был назначен в Петроград, я часто у него бывал, говорил с ним, и он всегда был против Распутина, против всей этой компании … Его нужно было устранить, чтобы назначить экзархом Питирима, а Питирим был в добрых отношениях с Распутиным. Я это знаю совершенно точно, потому что в течение целого года мне пришлось поддерживать отношения с Распутиным. Когда я вернулся, Распутин спрашивает: «А ты знаешь Питирима?» – я говорю: «Не знаю». – «Так ты поди к нему, он очень хороший человек… Он наш»… Мне рассказывал Саблер-Десятовский, что он просил[*] вместо Питирима совершенно другое лицо на пост экзарха и представил несколько кадидатов. Бывший государь вычеркнул всех кандидатов и написал: «Питирима». Очевидно, значит, это верно, что Питирим был в добрых отношениях с Распутиным… Можно определенно сказать, следовательно, что этой компании нужно было спихнуть Горемыкина, спихнуть мешающего им митрополита Владимира, чтобы назначить своих кадидатов на эти должности. Так оно, как по щучьему велению, и произошло. Был назначен Штюрмер, а митрополиту Владимиру была предложена киевская эпархия. Я неоднократно виделся со Штюрмером и каждый раз, при каждой беседе, указывал ему на несоответствие Мануйлова. На это он говорил, что он видит его очень редко… Между тем, это была ложь: Мануйлов бывал каждый день утром и поздно ночью, когда его никто не видел…

Председатель. – Почему вы думаете, что Мануйлов как бы потихоньку бывал у Штюрмера?

Андроников.– Не то, что потихоньку, а Штюрмер имел обыкновение вставать в 6 час. утра и Мануйлов знал, что Штюрмер пьет чай и являлся к нему… А когда ему нужно было показать, чтобы его видели, – видели, что он там свой человек, что он там бывает, – он являлся туда и днем… Штюрмер дал мне для моего журнала сведения и продиктовал мне, между прочим, что он происходит от женской[*] линии от св. Анны Кашинской. Я, по простоте душевной, это написал, и был жестоко высмеян при дворе за эту Анну Кашинскую!… Ровно ничего этого не было: выяснилось, что его мать Панина, да не та Панина, а другая… Затем я несколько раз виделся со Штюрмером, и у меня были разговоры относительно некоторых из его подчиненных. Он очень покровительствовал некоторым. Я всегда восставал против одного из них: это был вице-директор департамента общих дел – Палеолог, против которого я всегда шел, потому что это карьерист и, по моему мнению, – человек незначительный… Теперь он, конечно, говорит, что он всегда был республиканцем, но этому верить нельзя!… Штюрмер производил следствие по делу Хвостова. Это дело меня очень интересовало, потому что мне хотелось знать, какую роль предоставит Штюрмер Хвостову, чтобы сесть на пост министра внутренних дел… (Я забыл передать одно важное заявление, которое впоследствии оправдалось: при первой моей встрече, после его назначения председателем Совета Министров, он говорит: «Вот, я мог бы быть прекрасным министром внутренних дел и очень хорошим министром иностранных дел!…» Я ему тогда возражаю: «Министром внутренних дел – я понимаю, так как вы были директором департамента общих дел и вам эта техника знакома… А министром иностранных дел»… Он говорит: «О, я знаю все трактаты великолепно!» Впоследствии, это так и оказалось). Меня чрезвычайно интересовало, как он поведет следствие относительно Хвостова, который был замешан чуть не в организации покушения на убийство Распутина…

Председатель. – К какому времени это относится?

Андроников. – Это относится к январю-февралю 1916 г… Кто всю эту историю создал, кто ее выдумал, – я сказать не могу. Но факт остается фактом. Раз, поздно вечером, я встретил Ржевского у бывшего министра внутренних дел Хвостова. Я спросил, на каком основании у него Ржевский? Хвостов ничего не ответил, сказал только, что вызвал его по делам… Но о том, что он собирается сделать, ни звука не говорил. Потом, когда это было открыто и стало ясно, что Хвостов яко бы в этом деле был инициатор,[*] Штюрмеру было поручено ведение всего этого дела. Вот тут я несколько раз заходил к Штюрмеру… Меня прямо интересовало узнать: действительно ли Хвостов в этом виноват и было ли какое покушение? Он давал довольно уклончивые ответы, говоря, что надеется, что Хвостов выйдет из всего этого дела чистым. Надежды эти не оправдались: наоборот, вышло так, что он топил Хвостова, чтобы самому сесть на его место и быть министром внутренних дел…

Председатель. – Скажите, пожалуйста, по чьему докладу на Штюрмера была возложена такая большая миссия?

Андроников. – Мне было ясно только, что это ему было поручено государем. Просил ли он сам, напрашивался ли он на этот доклад, или кто-нибудь другой подсказал, – этих подробностей я совершенно не знаю. Мы становимся перед сложившимся фактом, что Штюрмер, будучи председателем Совета Министров, садится на пост министра внутренних дел. Тут часто мне приходилось его видеть и каждый раз приходилось высказывать удивление, что во всем этом деле, якобы, оказывается виновным Хвостов… Затем меня особенно возмущало, что меня лично приплели в эту историю и говорили, будто бы я принес тот яд, который был всыпан кошкам Распутина в молоко, вместо…

Председатель. – Позвольте вас спросить, почему вы так часто видались со Штюрмером и в то время, когда он был в должности председателя Совета Министров, и когда он был в должности министра внутренних дел?…

Андроников. – Как издателю журнала, мне было чрезвычайно интересно получать целый ряд освещений по многим вопросам… Мой журнал начал выходить в марте 1916 года; это был еженедельный журнал, но выходил неаккуратно – в виду тяжелых чисто технических условий…

Председатель. – Главная причина ваших посещений, что вы, как журналист, хотели его видеть?

Андроников. – Да… как журналист… Кроме того меня интересовала наша политическая жизнь и, так как я видел многих министров до Штюрмера, я хотел знать, какой курс, какую линию он поведет, т.-е. что он будет делать и как будет вести дело …

Председатель. – Может быть вы скажете теперь, как сложились ваши отношения с Распутиным?

Андроников. – Распутин уже был 10 лет на российском небосклоне. Я о нем много слышал, но никогда не имел желания с ним познакомиться. Мне несколько раз предлагали, говорили, что это замечательный человек… Но так как я для себя лично не искал решительно ничего, то я не считал для себя возможным итти этими путями. В 1914 году, за месяц до войны, я возвращаюсь к себе домой по Фонтанке на таксомоторе, и вдруг на извозчике какой-то господин мне машет… Я остановился. Он вылезает, бежит, бросается ко мне в объятия и говорит: «Николай Петрович (или Петр Николаевич – я точно не помню), что же ты меня забыл?» Я удивленно говорю: «Виноват, вы ошибаетесь». – «А ты кто же будешь?» – «Я – князь Андроников». – «Я – Распутин … Я про тебя много слыхал … Сам бог тебя мне послал… А ты куда едешь?» – «Домой». – «Вези меня домой!» – «А вы где живете?» – «На Гороховой …» Я его отвез на Гороховую и так как я в этот день уезжал в Варшаву и очень спешил, я к нему не заехал, а проводил только до дому. Он меня тут прямо убедил. Глядит на меня и говорит: «Ты сегодня в путь собираешься?» – «Откуда вы знаете?» – «Да, я вижу: ты в путь собираешься…» «Совершенно верно». Он начал на меня смотреть, но на меня этот взор не повлиял. Я не из тех людей, которых можно гипнотизировать… Мы разошлись. Недели через две, когда я вернулся из Варшавы, мне как-то докладывают, что ко мне пришел мужик в поддевке. Я принимал всех: у меня двери были открыты… Входит – Распутин. «Ну, я к тебе… Где твоя молельня?» – (У меня в спальне был уголок с образами.) – «А вы откуда знаете?» – «Мне говорили, что у тебя есть молельня…» Я говорю: «Пожалуйте…» Я показал, мы вошли, он помолился там. Потом он сказал: «Дай бумагу»… Я дал ему листочек. Он написал своими каракулями, что я сильный духом человек: «Сила твоя в духе». – Один словом,[*] какую-то ерунду, – свои соображения… Я, конечно, это, как написанное его рукой, странное, – сохранил у себя… Затем он говорит: «А вот что: давай, расскажи мне, что здесь делается…» – Я говорю: «Какая область вас интересует?» – «Ну вот! всякая вообще… Как у вас дела идут?» Я говорю: «Не знаю, что вас интересует…» Он говорит: «Все меня интересует, рассказывай, – будем с тобой знакомы…» – Я говорю: «Пожалуйста!». Вдруг он заговорил о Сухомлинове, которого он очень не любил, он сказал, что Сухомлинов назвал его «скотиной», говорил, что его «сокрушит»… Тут у меня появилась добрая надежда, и я решил, что, очевидно, сам бог мне помогает… Нужно сказать, что до войны у меня с Сухомлиновым совершенно отношения испортились. Частью была виной г-жа Сухомлинова, которая тому способствовала, а частью мне не нравилось то общество, которое там бывало… Я не считал возможным с ними продолжать отношения! Когда я увидал, что Распутин против Сухомлинова (а я знал, как Сухомлинов внедрился в Царском Селе и как, несмотря на все его ошибки, на все смотрят сквозь пальцы и все ему прощается), я решил, что быть может мне придется воспользоваться Распутиным для того, чтобы в Царском Селе раскрыть некоторые действия Сухомлинова. Я тут же спросил его, когда он будет свободен в следующий раз, чтобы мне повидаться с ним. Он мне назначил день, сказал, что приедет на уху… Уха была приготовлена. Он приехал. Тут мы говорили о Сухомлинове, затем он исчез…