Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 1

• Название: Падение царского режима. Том 1
• Автор: Павел Щёголев
• Издательство: Государственное издательство
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1924

Первый том стенографических отчётов Чрезвычайной следственной комиссии Временного Правительства «для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и других высших должностных лиц», изданный в 1924 году, содержит допросы и показания А.Н. Хвостова, генерала Е.К. Климовича, А.Д. Протопопова, генерала С.С. Хабалова, А.Т. Васильева, Б.В. Штюрмера, В.Л. Бурцева, А.Н. Наумова, князя М.М. Андроникова.

---

Председатель. – Вы по собственной инициативе это сделали?

Штюрмер. – Насколько помню относительно этого – да. Может быть потому мы сейчас заговорили об этом, но во всяком случае существует телеграмма (может быть неудобно об этом говорить?) лорда Грея, в которой он говорит по поводу истории Булацеля, что он сообщил Бенкендорфу и что он дело Булацеля считает поконченным. У него осталась в памяти только благодарность за то содействие, которое министр иностранных дел Штюрмер оказал, чтобы это дело выяснить. А с английским послом всегда отношения были самые лучшие.

Председатель. – Значит, во-первых, вы это объясняете вашей немецкой фамилией, и, во-вторых, тем, что вас не знали немцы.

Штюрмер. – Я никогда не выступал в качестве министра.

Председатель. – Так что такая встреча была основана на недоразумении?

Штюрмер. – Я думаю – на немецкой фамилии.

Председатель. – Но основывать это на немецкой фамилии, значит основывать на недоразумении?

Штюрмер. – Ничего другого не было.

Председатель. – Тем не менее, это был факт. Как вы к нему относились, т.-е. к тому факту, что назначение министра иностранных дел в России, которая находится в войне с Германией, приветствуется сплошь германской печатью, как признак предстоящего мира.

Штюрмер. – Дело в том, что, когда я вступил в управление министерством, я разослал выработанную канцелярией ноту, что назначение мое знаменует прежнюю политику, т.-е. полное единение с союзниками и убеждение, что война не будет закончена без того, чтобы мы не достигли результатов, положенных в основу.

Председатель. – Вступая, министр иностранных дел делает такое разъяснение и тем не менее германская печать говорит: «Радуйтесь, дело хорошо у нас, потому что в России назначен Штюрмер министром иностранных дел, значит, скоро можно рассчитывать на мир». Таков смысл.

Штюрмер. – Что я мог сделать, кроме того, что я объявил, что я продолжаю старую политику? Что же я мог еще сделать?

Председатель. – Но вас не беспокоило такое впечатление у немцев?

Штюрмер. – Извините, когда я что-нибудь не так сделаю, у меня это на совести, а когда я знаю, что я делаю так, как следует, и это известно всем, как я мог беспокоиться? Я сам раз обращался к английскому послу, который играл первенствующую роль.

Председатель. – Как сложились ваши отношения с английским послом?

Штюрмер. – Никаких столкновений не было, он был очень доволен (история Булацеля), благодарил меня, а что в душе он чувствовал, я не знаю. Если вам угодно подробности, то из них двух, я встречал гораздо более содействия и дружелюбного отношения, и меня более понимал английский посол, чем французский. Например, по польским делам с французским послом я не был согласен.

Председатель. – Разрешите, чтобы покончить с вопросом о диктатуре, поставить такой вопрос. Ведь эта мера об учреждении диктатора была обнародована? Как обстояло дело?

Штюрмер. – Я не могу сейчас ответить на это. Как вам сказать, там есть управляющий делами Совета Министров Н.Д. Лодыженский[*]. Это очень опытный человек, я думаю, что это было сделано.

Председатель. – Это вопрос не канцелярский, вы понимаете; безответственный монарх и ответственный министр, это значит мера, которая ломала основные законы. Была она опубликована за подписью ответственного министра, за это беззаконие отвечающего?

Штюрмер. – Простите меня, мне кажется, что да. Мне очень совестно, что я не могу ответить на это, я понимаю всю важность вопроса, который вы мне ставите, но я не могу ничего сказать.

Председатель. – Разрешите потом к этому вернуться. Таким образом вопрос о диктатуре покончен. Теперь разрешите спросить вас, какие были отношения к Манасевичу-Мануйлову?

Штюрмер. – Вот какие отношения. Когда я был директором департамента общих дел, то раз в приемной Плеве ко мне подошел человек, совершенно мне неизвестный, который сказал, что он состоит при посольстве в Париже в качестве агента по сыскной части (кажется, Ратьков[*] был), я его еще несколько раз видел, он являлся с докладом и к Плеве, очень образованный и интересный человек. Он у меня был, оставил карточку; вероятно, и я ему оставил карточку.

Председатель. – Вы были тогда директором департамента общих дел?

Штюрмер. – Да. Но дел у нас никаких не было по службе. Он состоял в ведении департамента полиции. Затем он уехал, и я его потерял из виду. И вот, когда я был членом Государственного Совета, я встретил его в приемной у Витте, и он сказал, что он состоит при Витте.

Председатель. – Который был при этом кем?

Штюрмер. – Он жил на островах, значит, был председателем Совета Министров, я это хорошо не помню. Знаю, что он был на службе на жалованье, вроде дежурного чиновника при нем, но я хорошо не помню: председателя Совета Министров или Комитета министров. Таким образом знакомство возобновилось. Так что, когда я был назначен председателем Совета Министров, то не помню, кто-то говорил о том, для вас нужна охрана, нужно людей знающих, у нас есть такой человек, который имеет отношение к прессе, и назвал фамилию Манасевича-Мануйлова. Я сказал, что я его знаю, что он был при посольстве в Париже и что он был при Витте и что я его биографию не знал, знаю, что он был информатором и сотрудником «Нового Времени» и «Вечернего Времени», где он писал под инициалами М.М. Потом он был прикомандирован в мое распоряжение – председателя Совета Министров.

Председатель. – Кем?

Штюрмер. – Он, кажется, в октябре, как я потом узнал, числился на службе, по какой – не знаю, по Министерству Внутренних Дел и получал жалованье. Кажется тут слово «информатор» и было произнесено.

Председатель. – Вы ничего дурного о нем не знали?

Штюрмер. – Тогда не знал, но потом понемножку я узнал.

Председатель. – Когда вы стали узнавать?

Штюрмер. – Когда я был министром внутренних дел. Виноват, даже раньше узнал; когда я был назначен 20-го числа, через несколько дней я был в Министерстве Внутренних Дел, и тут после этого появился отчет в газетах, в котором было сказано, что такой-то секретарь председателя Совета Министров Манасевич-Мануйлов. У меня было два секретаря, которых я унаследовал от моих предшественников, Коковцова и Горемыкина, один – церемониймейстер Юрьев, другой – Нахимов, – они и заявили, что это написано. Тогда я распорядился через бюро печати (у меня сохранилось в памяти число – 23 января), чтобы в «Новом Времени» было напечатано официально, что никакой перемены в личном составе секретариата у председателя Совета Министров не произошло. Секретарями попрежнему остаются Юрьев и Нахимов, и никогда в жизни Манасевич-Мануйлов моим секретарем не был.

Председатель. – Значит, и после этого объявления Манасевич-Мануйлов попрежнему продолжал быть в вашем распоряжении?

Штюрмер. – Да. Но секретарем он не был, об этом я могу официальной справкой подтвердить.

Председатель. – Тут вы и начали узнавать, что это за человек Манасевич-Мануйлов?

Штюрмер. – Я узнал из дела, что он не порядочный, что он назвался секретарем. Конечно, он отрицал это.

Председатель. – Когда же вы узнали, что из себя представляет Манасевич?

Штюрмер. – Когда узнал я его прошлое? Насколько помню, летом.

Председатель. – От кого вы узнали?

Штюрмер. – Насколько помню, от департамента полиции.

Председатель. – Как это случилось?

Штюрмер. – Директором департамента полиции в то время был Климович. Я не могу точно определить, когда и что: он мне прислал записку. Он был у Витте, потому что, когда я ушел из Министерства Внутренних Дел летом, тогда я обратил внимание моего преемника на то, что есть справка, которую он может получить от директора департамента полиции, с которой я не успел ознакомиться. Но от него он может получить все, что нужно.

Председатель. – Т.-е., вы передали чиновника особых поручений?

Штюрмер. – Он не был чиновником, но если он был нужен, я за ним посылал.

Председатель. – Но, получив эти сведения, вы не нашли нужным такого чиновника уволить?

Штюрмер. – Просто я не успел этого сделать, потому что это так совпало. Я, конечно, этой запиской интересовался, но не имел времени ее вручить, все откладывал от одного дня до другого.

Председатель. – Таким образом, значит, это было все время, пока вы занимали должность министра внутренних дел, т.-е., до какого времени?