Павел Комарницкий - Последний наказ

• Название: Последний наказ
• Автор: Павел Комарницкий
• Жанр: Исторические приключения

Зима 1237 года. Орды Батыя вторглись на русскую землю. Горят города и веси, и нет такой силы, что могла бы остановить нашествие. Остаётся последняя призрачная надежда — убить Бату-хана

---

— Вот именно. Шибко умным мнит себя князь Георгий, да и на силу свою надеется. Ослеплён гордынею. Истинно горе от ума.

И снова тяжёлое молчание разлилось по горнице.

— Скажу ещё тебе, Вышатич. Воевода рязанский Евпатий Коловрат, ну, ты знаешь его (витязь кивнул) отправлен в Чернигов, молить о подмоге. Князь Юрий крепко надеется. Однако дело сие к тебе нынче не относится.

Князь встал, подошёл к поставцу, взял в руки высокий узкогорлый кувшин венецианского стекла, поглядел сквозь него на пламя свечей.

— Послезавтра новое посольство из Рязани во Владимир выходит — Владислав снова криво усмехнулся — уж не просить подмоги — умолять, в ногах валяться. Князь Юрий, похоже, согласен встать под руку Георгия. Пёс с ним! Уж лучше так, нежели…

Он повернулся всем телом, одновременно поставив кувшин на место.

— Вот с ними и повезёшь Ладу мою во Владимир. А там видно будет. Никому из наших боле не могу доверить дело сие, Ратибор Вышатич. Ты в прознатчиках тайных [в разведке] сколь ходил?

— Семь лет, княже.

— Ну вот. Лучше тебя те места токмо медведи местные знают, и то не все. Не всюду на торные дороги надейся, бывает, тропы тайные сподручнее.

Ратибор встряхнул космами.

— Сделаю, княже. Только быстро собираться надо. Лучше всего — сейчас.

— Дам я тебе полста человек дружины — князь усмехнулся — всё одно в Рязани сбор, чуть раньше прибудут… Ты о своих-то домочадцах подумал, како они без тебя?

Ратибор молчал. А что тут можно придумать, когда дома мать старая, да дочка малая, да сын едва ходить выучился. А хозяйки и вовсе нету, померла при родах.

— Ладно — крякнул князь неловко — покуда жив буду, не дам твоих в обиду. В терем сюда заберу, вот что. Завтра с утра и заберу, и в Рязань со мной поедут.

Ратибор ещё помолчал. Не учён он красно говорить, о чём жалел иногда. Всё мечом махать больше.

— Спрашивай уже, не тяни — подбодрил князь

— Что с Ижеславлем будет, понятно… Ежу понятно, не устоять тут, спалят град дотла… Что с народом будет, княже?

Князь засопел угрюмо. Понятно, крайне неприятен вопрос. Каждый князь в ответе за своих людей, и не только за дружину — за всех горожан, вплоть до младенцев и юродивых.

— Народ, Ратибор Вышатич, он тебе не корова — верёвку на рога да и повёл, куда хочешь. Бабы, ребятишки, скотина… Добро всё нажитое бросить… И даже налегке если — уже не успеть, похоже.

Князь остро взглянул в глаза витязя, и по спине Ратибора пробежала холодная ящерка. Вот как, значит…

— Вот так, значит — будто прочёл его мысли князь — Вот оттого князь Юрий и сбирает ратных людей со всех городов да весей. Батыга взял Нузлу, и разъезды его уж с нашими сшибались под Пронском. Князь Юрий хочет в поле выйти, встретить Батыгу и отбить.

Вот теперь холодная ящерка забегала вдоль хребта туда-сюда.

— Этого нельзя делать, княже!

— Вот как? — князь усмехнулся — Али ты уж набольший воевода рязанский, что князю Юрию указывать будешь?

— Этого нельзя делать! — Ратибор упрямо тряхнул патлами — В поле татары перемогут нас числом, и всех побьют, всех до единого! Вспомни-ко Калку! И кто тогда встанет на стены рязанские? Надобно всех ратных, сколько есть, стянуть в Рязань да поставить на стены… Выслушай, княже… Ведь на стене один воин за четверых идёт… Всех ратных надобно на стены поставить, да разделить наполовину — покуда одни бьются, другие отдыхают. Иначе изнемогут ратники, и стены не спасут тогда!

— Верно мыслишь — криво усмехнулся князь — Быть тебе великим воеводой. То всё про Рязань. Ладно, Рязань отобьётся. А другие? А Пронск, а Белгород, Ожск со Свирельском, а Переяславль-Рязанский? А наш Ижеславль как? А веси бессчётные? Что будет с землёй рязанской, ты подумал? Много ли народу успеет укрыться за стенами рязанскими, и сколько не успеет?

Ратибор угрюмо замолк.

— Вот ты спрашивал — что будет с народом? Князь Юрий в ответе за всю землю рязанскую. Не хочет он допустить всеобщего разорения. И не тебе решать, как и где биться. И не мне даже. Как решит, так и будет. В поле так в поле.

Ратибор молчал, глядя на колеблющееся пламя множества свечей. Свечки, поставленные слишком густо, плавили друг друга, и перед глазами витязя вдруг встало жуткое видение горящего города.

— В общем, так — подвёл итог беседе князь — Мой последний наказ ты слышал. И слово моё, что покуда жив, твои домочадцы нужды знать не будут. Ну а ежели не устоим, ежели убьют меня… Не серчай тогда.

— Мёртвые сраму не имут, княже.

Князь пронзительно смотрел своему витязю в глаза.

— Не про тебя это, Вышатич. Заклинаю тебя и молю — сбереги мою Ладушку. Живой ли, мёртвый — сбереги. Ничего боле не прикажу тебе!

Ратибор снова тряхнул длинными волосами. Встал.

— Дозволь собираться, княже, время не терпит.

Князь тоже встал. Подкинул на ладони тяжёлый, длинный, как чулок, до отказа набитый кожаный кошель, кинул Ратибору — тот поймал на лету.

— Сто гривен тут. Это тебе на дорогу. Иди. Бери коней любых, ключников буди сейчас. Чуть кто чего не отыщет — бей в зубы, по княжьему слову. Я потом добавлю.

…

Копыта коней месили снег, и с мутного неба сыпались густые мелкие хлопья, неприятно лепившиеся на лицо. Видно было от силы на пятнадцать шагов. Всё исчезало в белёсой мути, и оттого казалось, что маленький отряд движется в каком-то нереальном, потустороннем мире, где нет ничего, кроме вот этой белёсой бесконечности и бесконечного же снега… И только время от времени из этой белёсой круговерти то справа, то слева выплывала угрожающе-тёмная масса ельника или призрачно-серая опушка березняка, вплотную подступавшего к дороге, и снова исчезала в снежной круговерти.

Ратибор покосился на княгиню. Молодая женщина вела себя вполне достойно — не всхлипывала, не куксилась. Сидела прямо, мерно покачиваясь в такт конской рыси, и смотрела вперёд огромными сухими глазами, и только на дне этих глаз стыла осенней тёмной водой тревога.

— Не озябла?

Женщина бледно улыбнулась.

— Хороша больно погодка. Радует сердце, к прочему всему.

Витязь скупо улыбнулся в ответ.

— Отличная, госпожа моя. Мы никого не видим, нас никто не видит. В такую погоду никто никому жить не мешает, княгиня.

Сказал, и сам удивился. Может, однако!

— Ты уж философии греческой не учён ли, Ратибор Вышатич? — заметно развеселилась княгиня, и стылая тревога-кручина на время ушла из её глаз.

— Это как из лука на скаку бить, что ли? — недоумённо спросил Ратибор.

— Ну не совсем так — окончательно развеселилась княгиня — Но близко.

Ратибор про себя усмехнулся. Вообще-то он знал, что такое философия. Батюшка Варсонофий, накушавшись мёду либо браги, любил поучать паству цитатами из Библии и других греческих книг, и при этом вздевал палец к небу: "сие есьм философия, наука о премудростях всяческих". Но сейчас важно отвлечь молодую женщину от тяжких дум.

И вообще, сейчас умение бить на скаку из тяжёлого, в рост человека, русского лука куда важнее всех и всяческих премудростей.

…

— Рано вы, господа ижеславцы. Мы вас к завтрему ждали, не раньше. А где сам князь?

— Князь Владислав с остатней ратью и будет завтра, господине.

— Велика ли рать?

— Двести двадцать человек, к этим полуста. Все, способные держать оружие.

— И то хлеб.

Князь Олег Красный, брат князя Олега, принимавший отряд на постой, был хмур и взвинчен. По всему терему слышался гомон, туда-сюда сновали какие-то бабы и девки, таща в охапках тёплую лопотину и прочее, размашисто проходили окольчуженные ратники. Пламя свечей и масляных ламп металось от движения воздуха, освещая всё происходящее неверным трепещущим светом. Ржали во дворе кони, кто-то зычно бранился.

— Содом, не иначе — перехватил взгляд витязя князь Олег — У нас на Руси без этого никак. Ладно, сейчас разместят вас где-нито. И каша с мясом найдётся, я распоряжусь. Отдыхайте. Посольство утром выедет, до свету, тебя разбудят. Княгиню Ладу в светёлку к моей… хотя спят уж…

— Нет, княже.

Олег Красный поднял бровь.

— Не понял…

— Не гневайся, княже. Положи её где-нибудь отдельно. А я у порога лягу.

— Снаружи, как пёс? — насмешливо спросил Олег.