Дэниел Абрахам - Предательство среди зимы

• Название: Предательство среди зимы
• Автор: Дэниел Абрахам
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Харвест
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-058558-8, 978-5-403-01468-7, 978-985-16-7117-1

Странный, экзотический мир…

Здесь на руинах древней империи образовались города Хайема, коими управляют могущественные властители — хаи, и коим вечно угрожает воинственный сосед — царство Гальт.

Здесь поэзия имеет магическую силу, ибо только поэты в силах призывать и подчинять своей власти таинственных духов — андатов, способных помочь людям и в мирные дни, и в грозную годину войны.

Но Ота, знатный юноша из города Сарайкет, не хочет ни власти над андатами, ни жребия поэта, ни могущества политика. Он мечтает о свободе и преуспевании, которыми в этом мире могут обладать лишь купцы и мореплаватели…

Впрочем, судьба не спрашивает, хочет ли избранный ею соответствовать своему предначертанию.

И вскоре Ота и его лучшие друзья — поэты Маати и Семай — оказываются замешаны в смертельно опасный заговор, цель которого — уничтожить законного властителя Сарайкета и посадить на его место умную, сильную и хищную женщину, готовую на все ради вожделенной цели…

---

— Нужно составить план на случай провала, — сказал Ота. — Если все затеяли Ваунёги и Совет даст им власть, они отмоются от любых преступлении. А семьи, которые оказали им поддержку, получат деньги за молчание. Если выяснится, что Даая Ваунёги убил хая ради возвышения сына, а половина семей утхайема взяла за его поддержку деньги, виноваты окажутся они все. И тогда не будет иметь значения, что я прав.

— Еще есть время, — возразил Амиит, но отвел глаза.

— А что случится, если нас постигнет неудача?

— По обстоятельствам. Если нас обнаружат до того, как мы вступим в игру, всех перебьют. Если Адру успеют назвать хаем, мы попытаемся незаметно сбежать.

— Ты позаботишься о Киян?

Амиит улыбнулся.

— Я надеюсь помочь тебе самому выполнить этот долг.

— А если не выйдет?

— Тогда конечно. При условии, что останусь в живых.

Снова постучали. Открылась дверь, и вошел какой-то юноша. Ота узнал его по собраниям в Доме Сиянти, но имени не вспомнил.

— Идет поэт, — сообщил юноша.

Амиит поднялся, принял позу, какой прощаются друзья, и ушел. Молодой человек последовал за ним, и дверь осталась приоткрытой, Ота допил воду; песок застрял в горле.

Маати вошел медленно. В его лице и движениях угадывалась робость, как у человека, который сейчас услышит весть, несущую добро, зло или нечто невообразимое, отчего добро и зло смешаются так, что нельзя их будет расцепить. Ота жестом указал на дверь, и Маати ее закрыл.

— Ты посылал за мной? — спросил Маати. — Опасная привычка, Ота-кво.

— Знаю… Прошу, садись. Я тут думал… О том, что делать, если все пойдет плохо.

— Если ты потерпишь неудачу?

— Я хочу подготовиться ко всему. Прошлой ночью мы с Киян говорили, и мне кое-что пришло в голову. Найит? Так его зовут, верно? Вашего с Лиат сына?

Выражение лица Маати было отстраненным и обманчиво спокойным, но в его холодном взгляде Ота видел боль.

— И что?

— Он не должен быть моим сыном. Что бы ни случилось, он твой.

— Если ты не займешь место своего отца…

— Если я не завоюю трон, а люди решат, что сын мой, его убьют, чтобы убрать наследника. Если я стану хаем, у Киян может родиться сын. И битва за престол начнется в новом поколении. Найит — твой сын. Иначе нельзя.

— Понимаю.

— Я написал письмо — похожее я отправлял Киян из Чабури-Тана. Там написано о ночи, когда я покинул Сарайкет. Якобы ночью я вернулся в город и нашел вас вместе. Зашел в ее комнату, а вы лежали в постели. Понятно, что я к ней не прикоснулся и не мог быть отцом ребенка. Киян спрятала письмо в свои вещи. Если нам придется бежать, мы заберем его и найдем способ обнародовать — может, оставим на ее постоялом дворе. Если нас найдут и убьют прямо здесь, письмо обнаружат вместе с нами. Ты подтвердишь эту историю.

Маати сложил пальцы домиком и откинулся на спинку кресла.

— Ты положил письмо в вещи Киян-тя на случай, если ее убьют? — переспросил он.

— Да, — ответил Ота. — Я стараюсь поменьше об этом думать, но знаю, что она может погибнуть. Твоему сыну незачем умирать вместе с нами.

Маати медленно кивнул. Ота видел, что он борется с каким-то чувством — печалью, гневом, радостью?

Следующий вопрос оказался именно тем, которого Ота страшился уже много лет.

— Что тогда было на самом деле? — спросил Маати тихим, приглушенным голосом. — В ту ночь, когда погиб Хешай-кво. Что случилось? Ты просто уехал? Увез Мадж? Ты… это ты его убил?

Ота вспомнил, как шнур впивался ему в руки, как Мадж отказалась, и ему пришлось взять все на себя. Эти несколько мгновений преследовали его уже много лет.

— Он знал, что его ждет, — сказал Ота. — Знал, что это необходимо. Если бы он остался жив, последствия были бы хуже. Хешай был прав, когда тебя отговаривал. Хай Сарайкета обратил бы андата против Гальта. Погибли бы тысячи невинных людей.

А потом ты бы носил это ярмо. Сидел бы в пыточном ящике, как Хешай все те годы. Хешай это понимал и ждал, когда я его убью.

— И ты его убил.

— Да.

Маати молчал. Ота чувствовал слабость в коленях, но не поддавался ей.

— Худший поступок в моей жизни. Мне постоянно он снится. Даже сейчас. Хешай был хорошим человеком, но то, что он воплотил в Бессемянном…

— Бессемянный был частью своего создателя. Как все андаты. По-другому не бывает. Хешай-кво ненавидел себя, и это нашло выражение в Бессемянном.

— Все иногда себя ненавидят. Однако не часто платят за это кровью. Ты знаешь, что будет, если меня раскроют. Убийство хая побледнеет рядом с убийством поэта.

Мати медленно кивнул и, продолжая кивать, заговорил:

— Я спросил не ради дая-кво. Ради себя. Когда умер Хешай-кво, Бессемянный… пропал. Я был с ним. Он спрашивал меня, простил бы я тебя. Если бы ты совершил страшное преступление, как то, что он сотворил с Мадж. И я сказал ему, что простил бы. Простил бы тебя, но не его. Потому что…

Они замолчали. Глаза Маати стали темными, как уголь.

— Потому что? — переспросил Ота.

— Потому что тебя я любил, а его нет. Он сказал: как жаль, что любовь важнее справедливости. И добавил, что ты меня простил. Это были его последние слова.

— Простил за что?

— За Лиат. Что я увел у тебя девушку.

— Наверное, да, — сказал Ота. — Я на тебя злился. Хотя в глубине души чувствовал… облегчение.

— Почему?

— Я ее не любил. Думал, что люблю. Хотел любить. Мне было приятно с ней общаться и спать. Мне она нравилась, я ее уважал. Иногда она была нужна мне больше всех на свете. И этого хватило, чтобы ошибиться и принять мои чувства за любовь. Но я не так уж сильно и долго страдал. Порой я даже радовался: теперь вы могли заботиться друг о друге, значит, я свободен.

— Ты сказал в последний раз перед тем, как ушел… Перед смертью Хешая-кво… Что мне не доверяешь.

— Верно.

— А теперь ты рассказал мне все. Даже после того, как я отдал тебя хаю. Привел меня сюда, показал, где прячешься, Зная, что по одному моему слову нужным людям вы все умрете еще до заката. Значит, сейчас ты мне доверяешь.

— Да, — без колебаний ответил Ота.

— Почему?

Ота задумался. В последние дни его ум пожирали тысячи мелких мыслей — грызли, вопили, не давали покоя. Встреча с Маати казалась естественной и очевидной. Если посмотреть со стороны, они действительно в некоем смысле друг друга предали. И все же сердце Оты никогда не сомневалось в Маати.

Ота чувствовал напряжение в воздухе и понимал, что сказать «не знаю» мало.

— Потому что, — наконец он нашел нужные слова, — ты всегда поступал правильно. Даже когда причинял мне боль.

К его удивлению, по щекам Маати скатились слезы.

— Спасибо тебе, Ота-кво.

За дверями раздались крики и топот. Маати утер глаза рукавом. Ота встал. Его сердце бешено заколотилось. Шум голосов рос, но мечи не звенели. Ота вышел за дверь, Маати последовал за ним. У лестницы стояла группка людей и яростно жестикулировала. Среди них была Киян, которая что-то хмуро и быстро говорила. Амиит отошел от толпы и приблизился к Оте.

— Что случилось?

— Плохие вести, Ота-тя. Даая Ваунёги призвал Совет выбрать хая, и его поддержали.

У Оты упало сердце.

— К утру решение обязательно примут, — продолжал Амиит. — Если все дома, которые поддержали Ваунёги сейчас, отдадут голоса за их семейство, на рассвете Адра Ваунёги станет хаем Мати.

— И что тогда? — спросил Маати.

— Тогда мы убежим, — сказал Ота. — Как можно быстрее, тише и дальше. И будем надеяться, что он никогда нас не найдет.

Солнце достигло наивысшей точки и медленно покатилось в темноту. Сегодня Идаан надела халат сине-серого цвета сумерек и убрала волосы зажимами из серебра и лунного камня. Галерея была полна людей, воздух загустел от запаха пота и благовоний. Идаан стояла у перил и смотрела на толпу внизу. Паркет был истоптан сапогами, за столами и у стен негде было яблоку упасть, в коридорах и чайных уже не велись беседы. Теперь все происходило здесь, и голоса сливались в сплошной гул. Идаан чувствовала давление чужих взглядов. Люди под ней украдкой задирали головы, купцы рядом на нее косились, а низшие сословия рассматривали ее с верхней галереи. Она женщина, ее не пригласят за столы внизу. Но ее присутствие заметят все.

— Почему мы принимаем мудрость этих людей на веру? — Гхия Ваунани шлепал ладонью по кафедре, выделяя каждое слово. Идаан даже показалось, что она видит брызги слюны. — Почему дома утхайема уподобились овцам и готовы идти за пастушком Ваунёги?

Идаан понимала, что Ваунани хочет переубедить Совет, однако слышала в его словах лишь растерянность и обиду ребенка, который не получил того, что хотел. Пусть стучит, кричит и пищит, пока хватит голоса. Идаан, которая призраком реяла над собранием, знала ответы на все вопросы. Только отвечать не собиралась.