Джуд Фишер - Дикая магия

• Название: Дикая магия
• Автор: Джуд Фишер
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-035120-8, 5-9713-1371-1

…Эльда. Мир, в котором «варварские» королевства Севера и «цивилизованные» царства Юга некогда пришли к хрупкому перемирию… Мир, который теперь стоит на грани новой войны.

Потому что могущественная волшебница по прозванию Роза Эльды, забывшая о своем великом прошлом и высоком предназначении, стала просто женой молодого короля северян…

Потому что спутница Розы, отважная оружейница Катла, пленена южанами и томится в рабстве…

Потому что юный маг Виралай, наивно считающий себя хозяином огромной кошки, наделенной даром магической Силы, все чаще подчиняется приказам этого таинственного зверя, обладающего далеко не звериным разумом…

Войну уже не остановить.

Но кто ее начнет?!

---

— Что случилось, Мэм? Не то съела? Может, это тот вчерашний хогфиш? Как-то он пах не очень. Или, может, утрешний суп из крабов?

Звук рвоты усилился, а затем неожиданно оборвался. Мэм резко выпрямилась, сгребла толстяка за грудки и стала поднимать вверх, пока ноги его не оторвались от палубы.

— Почему бы тебе не пойти и не заняться чем-нибудь полезным, Собачий Дух?

Каждое ее слово сопровождалось встряской.

— Держись от меня подальше и не смей упоминать о еде в моем присутствии, иначе ты очень скоро познакомишься с акулами!

Когда она отпустила его, Дого быстро укрылся за спиной Кноббера.

— Меня послал за тобой Джоз, — выпалил он, — от Форента прилетела птичка.

— Сур меня побери, — вздохнул Кноббер и суеверно воздел руки к небу. — Как эти хреновы голуби находят одну-единственную лодочку посреди проклятого океана?

— Мне платят за то, что я воюю и ворую и не забиваю себе голову всякими лишними знаниями, — мрачно сказала Мэм. — Может, лучше спросить Дока? По мне, так следовало задушить того гадкого голубя, но Лазло клялся, что это его ручная птица. Помнишь, еще до того, как мы послали Руи Финко сообщение о нашей маленькой неудаче? Ручная птица, ха. Хоть у кого-нибудь когда-нибудь была ручная птица на корабле? Поджарили бы его, будь моя воля…

— У Сура, — перебил ее Дого.

— Что?

— У Сура был ворон, который везде следовал за ним.

Мэм угрюмо уставилась на толстяка.

— Заткнись, — сказала она.

— И что?

— Готовься запугивать этого проныру-капитана, если новости плохие. У него храбрости, как у мыши. Он такого про нас нарассказать может лорду…

— Я мог бы насадить его на вертел специально для тебя, Мэм, — весело добавил Собачий Дух из надежного укрытия за широкой спиной Кноббера. — Я мог бы проткнуть вертелом его горло, да так быстро, что он подумает, будто его муха укусила!

— Наверно, так думают женщины, с которыми ты спишь, коротыш. — Командирша приняла наигранно озадаченный вид и запищала неестественно высоким голосом: — Ой, мамочки, это маленький комарик побеспокоил мое укромное место, или меня только что посетил могучий Дого? — Мэм злобно глянула на толстяка. — Не смей сажать Лазло на вертел, ты, тупица, он ведет корабль. Мне нужно, чтобы его всего лишь запугали, и то если понадобится. Надо перейти реку, прежде чем мы перережем веревки, так?

А голубь тем временем устроился на рее над широким парусом и отказывался спускаться вниз.

Двое наемников — Джоз и Док — и пестрая толпа матросов из полудюжины истрийских провинций собрались под мачтой и таращились вверх. Невысокий, озабоченного вида человек в дорогой кожаной одежде велел забраться на мачту худому темнокожему мальчишке с Южных гор Империи, которого все называли Мартышкой (за его умение лазать и в честь легендарного существа Дальнего Запада). Однако мальчик возражал, и, с точки зрения Мэм, вполне разумно. Он говорил, что голубь испугается его и улетит, может быть, вообще покинет корабль. И что тогда делать? За это Мартышка получил от капитана удар по уху.

Джоз Медвежья Рука вздохнул и покачал головой. Эти люди были слишком несообразительны, что вызывало у него раздражение. Он отступил на пару шагов, вытащил что-то из-за спины, прицелился. Мгновением позже птица, трепыхаясь, упала на палубу. Посреди ошеломленной тишины, которая последовала за этим, Джоз подобрал камень (один из его самых любимых — отполированный морской водой, из белого кварца, тот, что он нашел на Огненных островах) и положил в мешочек. Потом подобрал безвольную тушку голубя, отвязал послание с его ноги и вручил Мэм.

Она развернула пергамент и посмотрела на чередования точек и тире.

— Это послание адресовано мне!

Истрийский капитан с яростным видом подскочил к ней, протянул руку и надменно щелкнул пальцами.

Мэм одарила его своей самой отвратительной улыбкой, чтобы он увидел все до единого обточенные зубы. «Вообрази, как будет приятно, если я укушу тебя, — говорил ее взгляд. — Вообрази, как будет приятно, если я укушу тебя за твой…» Затем она передала ему письмо с безразличием, которое о многом говорило. Джоз поймал взгляд Дока, и тот подмигнул ему. Дого выглядел разочарованным: он мечтал продемонстрировать капитану свой клинок.

Наемники разошлись, чтобы собраться снова в другом месте.

— Ну? — нетерпеливо спросил Кноббер. — Что он написал?

— Грустно, но, кажется, последняя птичка капитана не долетела до места, — оскалилась Мэм. — Лорд Форента крайне недоволен отсутствием новостей и требует сведений о королевском корабельщике.

Джоз ухмыльнулся.

— Вот позор, — сказал он. — Лазло будет иметь грустный вид, если мы приплывем, а лорд еще ничего не будет знать о Дансоне.

Но Лазло, капитан, уже выглядел расстроенным. Мэм внезапно развеселилась.

— Может, мы и не получим денег за это дело, но мне не терпится увидеть лицо его светлости, когда я расскажу ему, что его драгоценного корабельщика украли люди из клана Камнепада!

Джоз и Кноббер обменялись взглядами. Это была неожиданная новость. Временами они подозревали, что Мэм командовала ими так успешно, потому что скрывала самую важную информацию. Ведь именно она постоянно напоминала им, что знания — это сила, и каким-то образом она всегда умудрялась узнавать больше, чем все они вместе.

Эрно проснулся еще до рассвета; каждый его мускул пел в предвкушении того, что ему предстоит сегодня сделать.

Серый утренний свет еще не перешел грань между сумерками и рассветом. Стараясь не шуршать галькой под ногами, Эрно направился через маленький каменистый берег к кромке воды. Утро было холодным, в нем уже чувствовалась близость зимы. Но здесь зима будет гораздо мягче, чем в Эйре, размышлял он, наблюдая, как выдыхаемый воздух превращается в пар. Может, здесь даже не бывает снега. Или он сразу тает, достигая земли, которую все лето напролет грело жаркое солнце.

На Западных островах снег устилал землю и кружился в хаосе вихрей, как будто Сур вытряхивал над миром огромные мешки гагачьего пуха. Снег, однажды выпав, не сходил весь сезон. Живя в доме Арана Арансона, Эрно всегда вставал раньше всех и благодаря какому-то первобытному инстинкту всегда знал, когда начинал идти первый снег. Ему нравилось стоять во дворе, подняв лицо, чтобы чувствовать прикосновение первых кружащихся хлопьев к теплой коже щек и любоваться, как они, будто мошки, садятся на его плечи и руки. Зимой на Камнепаде было красивее всего — снег покрывал поля и холмы ровным белым покрывалом, которое сияло и мерцало в лучах солнца. А лед соединял землю и воду в одно целое. Полупрозрачная замерзшая поверхность озер, рек и даже прибрежной части моря могла выдержать вес чаек, гусей и даже мальчика, быстро двигающегося на длинных деревянных полозьях, привязанных к ногам кожаными шнурками и смазанных китовым жиром.

Красота зимы на Камнепаде никогда не переставала удивлять его, даже несмотря на то, что он видел все это каждый день, а другие люди постоянно жаловались на холод, дым в доме, вяленое мясо и соленую рыбу, которыми приходилось питаться в эти тяжелые месяцы, и, сидя у очага вечерами, рассказывали долгие тоскливые истории о землях, где солнце светит круглый год, о плодах, растущих на деревьях, и пшенице, что поднималась в человеческий рост. Но для Эрно ничто не могло сравниться с видом неба над Голубым пиком, когда в День Последней Луны садилось солнце. Однажды в приступе отчаянной храбрости он забрался на Голубой пик как раз тогда, когда солнце уже почти исчезло из виду, и его не остановила даже мысль о том, что спускаться вниз придется в полной темноте. Усевшись на камень, он достал кожаный шнурок, который всегда носил с собой для таких целей, и завязал на нем узелки — они будут напоминать ему о том, как дымчатые следы алого исчертили синее небо, как низкое облако, висящее над западной оконечностью острова, окрасилось в огненно-золотистый цвет, как клубы тумана от горячих источников внизу поднимались в темнеющем воздухе, словно духи острова, и устремлялись прочь, плывя над замерзшими торфяниками и древними выбросами лавы.

Как раз сейчас он теребил этот шнурок, который носил вокруг левого запястья. Он вспоминал тот вечер и видел все так ясно, что почти чувствовал, как волоски в его ноздрях превращаются в сосульки.

Пора было ехать домой, в Эйру.

— Где он?

Голос Руи Финко, обычно такой ровный и слащавый, сорвался на бешеный рев.

Мэм отклонилась назад вместе со стулом, отчего две его ножки пронзительно скрипнули по деревянному полированному полу, и бесцеремонно закинула ноги на дубовый стол лорда Форента. Ее башмаки — огромные, бесформенные и покрытые грязью — составляли разящий контраст с аккуратными стопками книг, бережно перевязанными пергаментными свитками, разложенной картой и изящным чернильным прибором.