Джулия Куинн - Мистер Кэвендиш, я полагаю..

• Название: Мистер Кэвендиш, я полагаю..
• Автор: Джулия Куинн
• Жанр: Исторические любовные романы

Амелия Виллоуби была помолвлена с герцогом Виндхэмом сколько себя помнила. Буквально. Ей было 6 месяцев, когда подписали брачный контракт. Всю свою остальную жизнь она потратила на ожидание. Она ждала…И ждала… И ждала… Когда же Томас Кэвендиш — надменный герцог найдет наконец время, чтобы жениться на ней. Однако, наблюдая за ним исподтишка, Амелия начинает подозревать, что он об этом даже не думает. И это правда. Он действительно не думает о женитьбе. Томасу скорее нравится иметь невесту, чем жену, чтобы держать на расстоянии охотниц за богатыми мужьями — хотя он действительно намеревается жениться на ней… когда–нибудь…потом. И вот в тот самый миг, когда Томас вдруг начинает понимать, что его невеста нечто большее чем просто удобная ширма, жизнь Томаса переворачивает появление давно потерянного кузена, который возможно является, а возможно и не является истинным герцогом Виндхэмом. Но, если Томас не герцог, то он не помолвлен с Амелией. И это весьма курьезно, потому как высокомерный герцог сделал большую ошибку — он влюбился.. .. в свою невесту!

---

Титул герцога давал довольно много преимуществ, но честность окружающих туда не входила.

Вот почему, когда Грейс оставила его на краю небольшой танцевальной площадки, он немедленно зашагал к дверям.

К двери, если быть более точным, хотя это и не имело особого значения. Он просто хотел уйти.

Двадцать секунд спустя он вдыхал свежий воздух линкольнширской ночи, обдумывая, как провести оставшуюся часть вечера. Ранее он намеревался пойти домой, с нетерпением ожидая тихого вечера прежде, чем бабушка заманит его к себе, обсудить ее планы относительно собрания.

Но теперь он надумал посетить Стамфорд. Там жила Селеста, его тихая вдовушка, очень разумная и осторожная. Их соглашение полностью удовлетворяло их обоих. Он дарил ей прекрасные подарки, которыми она могла украсить опрятный дом и пополнить скромный доход, который ей оставил муж. Она же поддерживала с ним дружеские отношения, не ожидая от него верности.

Томас на мгновение остановился, чтобы определить, где он находится. Маленькое дерево, купальня для птиц и что–то похожее на подстриженный розовый куст… он, очевидно, вышел не через дверь, ведущую на улицу. Ах, да, сад. Слегка нахмурившись, он обернулся через плечо. Он не был уверен, что можно выйти на улицу, не возвращаясь в бальный зал, но… и тут он мог поклясться, что услышал, как кто–то визгливо повторяет его имя, сопровождая словами дочь, должен, представить… О Боже, он должен попытаться.

Обходя купальню для птиц, чтобы завернуть за угол здания, он наткнулся на злополучный розовый куст. И в этот момент краем глаза Томас заметил движение.

Он и не думал подсматривать. Бог свидетель, что он не хотел подсматривать. Это могло поставить кого–то в неловкое положение. Нет ничего более неприятного, чем обнаружить кого–то там, где ему (а чаще ей) быть не полагалось. Но он, конечно же, посмотрел, поскольку это было так просто.

Он посмотрел, и тут же пожалел, что сделал это.

— Ваша милость.

Это была леди Амелия, именно она была там, где ей быть не полагалось.

Он грозно на нее уставился, решая, как с этим быть.

— Внутри было душно, — сказала она, поднимаясь на ноги. Девушка сидела на каменной скамье, и ее платье… ну, в общем, он не мог вспомнить, какого цвета было ее платье, а в лунном свете он, конечно, не мог сказать наверняка. Но оно сливалось с окружением, вот почему он не заметил ее сразу же.

Но все это не имело значения. Значение имело то, что она находилась вне здания, одна.

А ведь она принадлежит ему.

Действительно, ей не следовало этого делать.

***

Существовал дальний великолепный выход, через который Амелия могла бы выйти из бального зала и покинуть здание. Но тут же возник бы противный вопрос о ее сестре. А также о другой ее сестре. И ее матери. И ее отце, хотя она была уверена, что он был бы счастлив последовать ее примеру, если бы не те другие три Уиллоуби, в данный момент хорошо проводившие время.

Потому Амелия пробралась на задворки бального зала, где она могла ждать на маленькой каменной скамье, когда ее семье наскучит празднество. Никто сюда не выходил. Это не был сад в буквальном смысле слова, а поскольку цель собрания состояла в том, чтобы как можно больше увидеть и быть замеченным, то старая пыльная скамья действительно никого не интересовала.

Было еще не слишком холодно, а звезды были еле видны, но они дали ей возможность на что–то смотреть, и хотя ее таланты в определении созвездий оставляли желать лучшего, это отвлекло ее на несколько минут.

Она действительно нашла Большую Медведицу, а за ней и Малую, или по крайней мере она думала, что это Малая. Она нашла три группы звезд, которые могли бы быть медведями, в самом деле, кому пришло в голову, что они должны быть настолько абстрактными, и кроме того, она могла поклясться, что там было еще нечто, похожее на церковный шпиль.

Нет, это не было небесное созвездие. Хотя и неподвижное.

Она сместилась так, чтобы лучше разглядеть сверкающую каплю на севере, которая, с ее воображением, показалась ей странно похожей на ночной горшок. Но прежде, чем она внимательно все рассмотрела, она ясно расслышала характерный звук шагов в саду.

Они направлялись в ее сторону.

Черт возьми! Это ее личное королевство. Дома она никогда не могла остаться одна и просто помечтать, теперь, оказывается, здесь тоже было небезопасно.

Она затихла, ожидая, что незванный гость уйдет, но тут…

Этого не может быть.

Но конечно это случилось.

Ее глубокоуважаемый fiancé. Во всем своем великолепии.

Что он здесь делает? Когда она покидала бальный зал, он был совершенно счастлив, танцуя с Грейс. Даже если танец подошел к концу, разве он не был обязан проводить ее назад и потратить несколько минут на бесполезную светскую беседу? Затем еще больше времени он должен был потратить на разговоры с немалым количеством разнообразных членов линкольнширского общества, которые надеялись, что их помолвка развалиться (будущей невесте не желали ничего плохого, будьте уверены, но Амелия естественно слышала, что находились такие, и не один, которые не исключали возможность того, что она влюбится в кого–то еще и умчится в Гретну).

Но оказалось, что его милости удалось освободиться с рекордной скоростью, и вот он крадется через сад за домом.

О, ну конечно, он шел прямой и высокий, и невыносимо гордый, как всегда. Но даже если так, он определенно от кого–то скрывался, она решила, что это достойно поднятой брови. Можно было подумать, что у герцога недостаточно влияния, чтобы выйти через парадные двери.

Амелия была готова начать сочинять для себя возмутительные истории о нем, но как раз в это самое мгновение, — она точно была не самой удачливой девочкой в Линкольншире, — он повернул голову. В ее сторону.

— Ваша светлость, — произнесла Амелия, притворяясь, что не заметила, что он ее увидел. Он не ответил, и Амелия посчитала это грубостью, но даже не допустила мысли оставить свои собственные хорошие манеры, а потому встала, объясняя:

— Внутри был душно.

Это было правдой. Хотя и не было причиной ее ухода.

Тишина, он опять ничего не ответил, только смотрел на нее с этим его высокомерием. Было трудно держаться непринужденно под его тяжелым пристальным взглядом. Она умрет, даже если переместит свой вес с ноги на ногу. Или сожмет руки. Или стиснет зубы. Но она отказалась доставить ему такое удовольствие (он бы заметил, если бы она что–нибудь сделала), и в результате Амелия стояла на месте, безмятежно улыбаясь, позволив себе лишь слегка изменить выражение лица, когда наклонила голову в его сторону.

— Вы одна, — сказал он.

— Да.

— Вне дома.

Амелия не придумала, как это подтвердить, не попав в дурацкое положение, а потому она просто моргала глазами и ждала его следующего заявления.

— Одна.

Она посмотрела налево, затем направо и сказала, не придумав ничего лучшего:

— Совсем недолго.

Его взгляд стал еще резче, она даже не думала, что такое возможно.

— Я полагаю, — сказал он, — что вы знаете о потенциальных опасностях для вашей репутации.

На этот раз она действительно стиснула зубы. Но только на мгновение.

— Я не ожидала, что кто–нибудь найдет меня, — ответила она.

Ему такой ответ не понравился. Это было ясно.

— Это не Лондон, — продолжала она. — Я могу посидеть без присмотра на скамье вне бального зала в течение нескольких минут без ущерба для своего положения в обществе. Если, конечно, вы не откажетесь от меня.

О, Боже! Теперь он стиснул свои челюсти? Из них получилась превосходная пара, из обоих.

— Однако, — чеканил он, — такое поведение неприемлемо для будущей герцогини.

— Вашей будущей герцогини.

— Именно.

В животе Амелии что–то начало скручиваться и переворачиваться, и, действительно, она не могла сказать, испытывала ли она головокружение или испуг. Уиндхем был в холодной ярости, но в то же время она за себя не боялась — он был джентльменом, чтобы ударить женщину, но если бы он это сделал, то ее жизнь превратилась бы в сплошной кошмар.

Когда–то давно на нее произвело впечатление, что этот мужчина (в то время он был еще мальчиком) был очень ответственным. Ее жизнь, очень просто, и без всяких аргументов, вращалась вокруг него.

Он говорил, она слушала.

Он подзывал, она подскакивала.

Он входил в комнату, и она улыбалась в восхищении.

И, что самое важное, она радовалась этой возможности. Она была счастливой девочкой, поскольку соглашалась со всем, что он говорил.

Исключение состовляло то, и это было его самым большим преступлением, что он редко с нею разговаривал. Он почти никогда не подзывал ее — чего такого он мог попросить, чтобы она могла это сделать? И она перестала улыбаться, когда он входил в комнату, поскольку он никогда не смотрел в ее сторону.

А если он и замечал ее существование, это случалось нечасто.

Но прямо сейчас…

Она одарила его невозмутимой улыбкой, пристально глядя в его лицо, будто не понимая, что его глаза были близки по температуре к осколкам льда.