Рэм Петров - Сфинксы XX века

• Название: Сфинксы XX века
• Автор: Рэм Петров
• Издательство: Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая Гвардия»
• Жанр: Биология
• Год: 1967

Сфинксы древнего Египта, русалки славян, леопардо-человек Герберта Уэллса и человек-амфибия Александра Беляева — вот вехи фантазии людей, мечтающих о тех временах, когда станет возможным пересаживать и приживлять ткани и целые органы от одного организма другому. Фантазия создавала людей с крыльями орлов или с жабрами молодой акулы, а действительность разбивала все эти мечты. Наука оказывалась бессильной пересадить человеку не только какой-либо новый орган, но даже свойственный ему и утраченный вследствие болезни или несчастного случая.

---

Сфинксы служат людям

«Несомненно, наиболее выдающееся достижение за последнее десятилетие представляет разработка метода трансплантации костного мозга до стадии клинического экспериментирования».

Давид Ван-Беккум

Сфинкс с аптечкой

Универсальное знакомство

— Все это так далеко от успеха! — скажет мне читатель, утомленный длительным чтением и большим количеством непонятных терминов. — Создаете сфинксов. С восторгом доказываете, что это действительно сфинксы. Пересаживаете им почки, кожу, ноги доноров. Но ведь это не имеет перспектив для выхода в практическую медицину!

Чтобы протянуть время и обдумать ответ, я, как всегда в таких случаях делают, сам задаю вопрос:

— Почему вы так думаете?

— Да потому, что среди людей нет чистых линий, как среди лабораторных животных. Все люди в антигенном отношении отличаются друг от друга. Вы сами это показали достаточно убедительно. И даже если научиться безопасным методом создавать у новорожденного толерантность к тканям некоего человека X, то это практически ничего не даст.

— Почему же не даст?

— Да вот почему. Допустим, ребенок вырастет и с ним, не дай бог, случится беда. Где мы найдем того человека X, к тканям которого была создана толерантность? Предположим, нашему толерантному ребенку или уже выросшему взрослому человеку потребуется срочно пересадить кожу. Ожог, например, был. А бывший донор X в другом городе, или проводит отпуск и где-то путешествует по Енисею, или болен, или умер. Да и вообще, сможет ли он или, более того, захочет ли отдавать свою кожу или почку?

— Да, вы правы, — отвечаю я. — Можно было бы взять кожу, почки, сосуды у умерших людей и даже хранить их в тканевом банке, но они не приживут, раз он толерантен только к тканям человека X. Но вы не знаете и не учитываете одной вещи. — И я перехожу в наступление. — Вы не учитываете возможности создания поливалентной толерантности. Поливалентной толерантностью называют состояние иммунологической терпимости одновременно к тканям многих доноров.

Опять возвратимся к началу книги: чрезвычайное многообразие антигенных устройств людей (и животных) объясняется различным сочетанием нескольких десятков одних и тех же антигенов. Следовательно, если эмбриону или новорожденному вводить смесь клеток от достаточно большого числа людей, то должна возникнуть толерантность к любым встречающимся у людей антигенам, то есть поливалентная толерантность.

Теоретически рассчитано, от скольких доноров следует ввести эмбриону клеточную смесь, чтобы создать иммунологическую толерантность по отношению к большинству. Если вводить смесь клеток от 10—20 доноров, в последующем должна приживать кожа каждого второго человека.

Не верите? Пожалуйста! Вот вам опыт на крысах, мышах и утках.

Беспородным новорожденным крысам вводили смесь селезеночных клеток от 50—60 тоже беспородных доноров. В 3-месячном возрасте из 10 взятых наудачу кожных трансплантатов прижили 6, почка прижила в 9 из 30 случаев. Надпочечники и яичники — во всех случаях.

У мышей вызывали толерантность смесью клеток от 50 доноров — 50 процентов любых мышиных кожных лоскутов приживали. На утках аналогичные результаты получены при использовании смеси костномозговых и селезеночных клеток от 60 доноров.

Следовательно, в антигенных мозаиках 50—60 доноров представлены почти все индивидуальные антигенные различия. И возникает толерантность почти ко всем возможным тканевым антигенам этого вида животных. Толерантный новорожденный подрастает, и у него успешно приживают кожа, почки, костный мозг почти от любого донора. Только донор обязательно должен быть представителем этого же вида животных. Практическую медицину это вполне устраивает, ибо врачи пересаживают человеку от человека. Конечно в отношении людей это пока еще фантазия, но фантазия перспективная.

Возникновение различных предположений и предложений, даже самых фантастических, всегда шагает за эволюцией научных идей. Вот и возникает естественное предположение и предложение — всем детям проводить сразу после родов эдакую своеобразную «вакцинацию». Когда сейчас родится человек, его вакцинируют против туберкулеза, против оспы. А нельзя ли прививать сразу же и поливалентную иммунологическую толерантность? Может быть, можно, но не надо спешить. Такая операция опасна. Сейчас опасна. И вы об этом узнаете в следующих главах. Но наука не остановилась, ученые продолжают поиски. Работы еще много.

Будет ли разработан этот метод или другой, но уже недалек тот день, когда донором сможет быть любой человек. В тканях и органах недостатка не будет. Консервация и хранение их в тканевом банке даст возможность использовать трансплантаты, взятые у умерших людей.

Спасенные от смерти

Вы, конечно, понимаете, как важно научиться лечить лучевую болезнь. Как и всякую другую болезнь, от которой умирают.

Герой фильма «Девять дней одного года» Гусев во время работы облучается нейтронами, и ему грозит смерть от лучевой болезни. Врач в фильме говорит, что надежного средства спасти его нет. И врач рассказывает, как в опытах на собаках оказывается эффективной пересадка костного мозга от здорового животного. Но и в опытах спасение от гибели происходит не всегда, а только в некоторых случаях.

После прочтения стольких страниц книги, уже, наверное, ясно, что это не грешит против истины. С помощью облучения ведь могут быть созданы радиосфинксы. У смертельно облученных животных кроветворные клетки могут прижить и спасти от лучевой смерти.

Естественна мысль: если можно спасти животных, можно спасти и людей. Но нужно полностью разработать методику. Предусмотреть все возможные осложнения. Приблизиться к 100 процентам удач. После этого можно внедрять в практику подобный метод лечения острой лучевой болезни. Причем не только лучевой болезни, возникающей в результате несчастных случаев, но и в результате сознательных облучений с лечебной целью. То есть тогда можно не бояться применить с лечебными целями смертельные дозы облучения для лечения рака, лейкозов и некоторых других заболеваний. Этот метод терапии пока ограничен неумением лечить возникающую лучевую болезнь.

Если бы можно было «выжечь» рак до последней клетки! Пока нельзя. Но, может быть, радиосфинксы помогут. Видите, выход в практику ограничивается уже не только пересадками.

Практика имела случай применить экспериментальные успехи.

Французские ученые лечили нескольких югославских физиков, попавших в аварию атомного реактора.

Авария произошла 15 октября 1958 года в Институте ядерных исследований под Белградом. Пострадали 6 человек: четверо студентов-физиков и два техника. Облучение было большим, и через две недели у пострадавших развилась острая лучевая болезнь. В это время они были уже в Париже, куда их направили специальным рейсом для лечения. Состояние больных ухудшалось. Известный французский врач Жорж Матэ решил провести им пересадку костного мозга.

Первым подвергся этой операции 24-летний студент Живота Вранич. Первым донором костного мозга стал рабочий-француз Раймон Кастанье.

Трансплантация состоялась 11 ноября.

Донор и реципиент лежали рядом. Обоим дали наркоз. Чтобы набрать нужное количество клеток костного мозга, донора пришлось уколоть 23 раза в 23 точки его костной системы, где находятся кроветворные клетки костного мозга. Полученные клетки вводили в вену Вранича. Затем пересадка костного мозга была произведена остальным пяти пострадавшим.

Живота Вранич умер. Доза облучения, полученная им, была наибольшей, и его не удалось спасти. Все остальные поправились. Пересаженный костный мозг прижил, произошло размножение трансплантированных клеток, которые на некоторое время заместили разрушенные облучением. Эти люди в течение нескольких недель были сфинксами — и выздоровели.

Среди них была 25-летняя женщина, Розанда Дангубич. Осенью 1960 года она вышла замуж. 1 марта 1965 года у Розанды родилась дочь.

Невольный эксперимент продолжается. Наблюдение за бывшими сфинксами очень важно. Столь же важно наблюдение и за дочерью Розанды Дангубич.

1958 год был годом успеха и поисков в этом направлении. Начало часто бывает успешным, закрепить успех труднее. В этом же году произошел и другой случай.

У 20-летнего Джона Ритериса недостаточность обеих почек. Джон умирает. Но у него брат-близнец Эндрю. Близнец-то близнец, да разнояйцевый. Все равно что не близнец. И тем не менее брат дает почку.

Группа врачей бостонского госпиталя, хирург, радиолог, уролог и терапевт решают рискнуть почкой брата.

Джона подвергают облучению, сводят к минимуму сопротивляемость и пересаживают почку.