Рэм Петров - Сфинксы XX века

• Название: Сфинксы XX века
• Автор: Рэм Петров
• Издательство: Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая Гвардия»
• Жанр: Биология
• Год: 1967

Сфинксы древнего Египта, русалки славян, леопардо-человек Герберта Уэллса и человек-амфибия Александра Беляева — вот вехи фантазии людей, мечтающих о тех временах, когда станет возможным пересаживать и приживлять ткани и целые органы от одного организма другому. Фантазия создавала людей с крыльями орлов или с жабрами молодой акулы, а действительность разбивала все эти мечты. Наука оказывалась бессильной пересадить человеку не только какой-либо новый орган, но даже свойственный ему и утраченный вследствие болезни или несчастного случая.

---

Им выпала честь победить инерцию мышления. Большинство исследователей были увлечены изучением иммунитета против микробов.

Это были годы фейерверка открытий. Обнаруживались возбудители все новых и новых болезней. Изучались механизмы невосприимчивости к ним. Создавались вакцины против этих болезней.

И вот среди этого захватывающе интересного потока исследований 28-летний Жюль Борде задумывается… Он задумывается над проблемами иммунологии, но без особой связи с микробами и невосприимчивостью к заразным болезням. Жюль Борде ставит вопрос наперекор инерции научного мышления.

Вопрос: вырабатываются ли антитела только в ответ на введение бактерии и бактерийных ядов-токсинов? Или они появляются в крови и после попадания в организм немикробных клеток, например после попадания чужеродных красных кровяных шариков — эритроцитов?

В предыдущей главе был описан опыт введения кролику холерного вибриона. В ответ в крови животного появились антитела, склеивающие, а затем и растворяющие холерного вибриона. Ни с какими другими микробами антитела не взаимодействовали. В 1898 году Жюль Борде сделал точно такой же опыт. Только ввел кролику не микробные клетки, а эритроциты из крови барана. Через несколько дней сыворотка крови кролика стала склеивать и растворять эритроциты барана. Именно барана! И только барана! Эритроциты других животных, в том числе и человека, чувствовали себя в иммунной кроличьей сыворотке великолепно. Там были строго антибараньи антитела. Если вводить кролику человеческие эритроциты, появятся антитела античеловечьи, то есть эти антитела склеивают и растворяют только человеческие эритроциты и никакие другие. Специфичность как и в отношении микробов.

Одновременно Николай Чистович описывает появление антител в крови животных после введения им под кожу или в вену тоже немикробных и даже неклеточных, конечно, чужеродных белковых веществ. А именно — белков кровяной сыворотки. Поставим точки над i: он иммунизировал животных бесклеточной частью чужеродной крови — сывороткой. После этой акции Чистович обнаружил в организме своих животных антитела против введенной сыворотки. Эти антитела, прибавленные к чужеродной сыворотке, вызывали укрупнение ее белковых молекул, их склеивание. А говоря проще, возникало помутнение прозрачной сыворотки. Феномен назван преципитацией, то есть осаждением. А антитела названы преципитинами. Они тоже строго специфичны. Введите кролику человеческую сыворотку — получите преципитины, реагирующие только с ней. Введите мышиную — получите антимышиные, антисывороточные преципитины.

Арабы

Еще в конце прошлого века было показано, что иммунитет — это борьба не только с микробами. Это борьба против различных — а вернее, любых — агентов чужеродного, но обязательно биологического происхождения. Организм начинает бороться, начинает вырабатывать оружие против всего чужеродного, что попадает в его внутреннюю среду. И в конце концов какая разница ему, организму, что этот чужеродный агент несет в себе: холерное, тифозное, гриппозное начало или чужую кровь, чужую ткань, чужие белковые вещества, пусть и не вызывающие определенных болезней. Организм борется со всем чужим, что в него попадает. А средства борьбы почти всегда одни и те же. Эти-то средства и являются основой иммунитета, как инфекционного, так и неинфекционного, того, который нас сейчас интересует больше всего.

Жюль Борде и Николай Чистович и их учитель Мечников как раз и являются создателями неинфекционной иммунологии, о которой пойдет в основном речь и благодаря которой могли появиться сфинксы XX века.

Алексис Каррель

Алексис Каррель, выпускник Лионского университета 1896 года, знал историю медицины, очень хорошо — историю хирургии. Он собрал все достоверные описания пересадок тканей и органов. Он собрал все документы и стал искать причины неудач. Вот документы о древних индусских жрецах. В X веке до нашей эры они успешно использовали для воссоздания поврежденных ушей, носов и губ лоскуты кожи с других мест тела того же больного. А вот рассказ сицилийского врача Бранка. В 1503 году он пытался пересадить кожу раба, чтобы восстановить нос хозяина. Но Бранка был менее удачлив, чем его древние, давно умершие индусские коллеги.

Описаний много. Часть из них очень достоверна, а часть маловероятна. Можно найти описания об успешных пересадках. Но больше… убедительные случаи безуспешных попыток. Стало совершенно ясно, что врачи не умели и не умеют пересаживать ткани от одного человека к другому. Это не получалось, это не получается и сейчас. Индусские коллеги Бранки не более удачливы. Они просто пересаживали ткани того же человека. А Бранка пытался пересадить кожу от одного к другому. И даже такой мощный фактор, как «рабская кожа», не помог ни хозяину, ни врачу.

Но на это Каррель не обратил внимания. Каррель верит в хирургию. Каррелю ясно: хирургия существует сотни лет, но все еще несовершенна. Хирурги не умеют даже сшивать сосуды. Инструменты примитивны. Методы ограничены. Безграничны лишь возможности. Особенно безграничны надежды и уверенность. В этом сомневаться не приходится.

Во всемогущество хирургии привыкли верить все — и врачи и больные.

Алексис Каррель — хирург. И как всякий хирург, он считает причиной неудач недостаточность мастерства, несовершенство хирургической техники. В этом не сомневались и другие. Так привыкли думать все. Да и почему думать иначе? Почему бы пересаженной ткани не приживать? Ткань такая же. Кожа, например, у всех людей одинаковая. Даже если раб и хозяин. Даже если побежденный и победитель. И даже… если белый и африканец. Ну, чуть больше пигмента в коже, а так — совершенно одинакова. А если взять почки или печень, то и вовсе не видно никаких различий. Значит, если хорошо сшить сосуды (которые кстати тоже одинаковые) и по ним к пересаженным тканям или органу пойдет питающая эту ткань кровь (которая тоже одинаковая), все будет в порядке. Ткань ли, орган ли — все равно должны прижить. Так думал Каррель. Так думали все.

В ближайшее время — естественный ход мысли Карреля — хирургия достигнет потолка совершенства в своей технике. Но основной ее метод — отрезание больного органа — невероятно ограничен. Так не может продолжаться дальше. Хирургию варварскую, разрушительную надо заменить созидающей, заместительной, реконструктивной. Надо удалять больной орган и на его место ставить здоровый. Так надо.

Это главное. Этому можно и нужно посвятить жизнь. Медики прошлого и хирурги наших дней не научились этого делать. Но это возможно! Просто они не достигли еще совершенства, не достигли еще нужной быстроты оперирования. Не умеют еще сшивать сосуды. Ключ к решению проблемы — хирургическая техника. Чужая ткань должна быть точно пригнана. Надо хорошо пришить слой к слою, сосуд к сосуду, нерв к нерву. Техника оперирования должна быть отточена до совершенства.

Так думал Алексис Каррель, не обращая внимания на то, что, когда древние индусские врачи выкраивали лоскут у самого больного — успех был. Когда итальянец Бранка «одалживал» кусок ткани у другого — неудача. Алексис Каррель посвятил свою жизнь технике пересадок органов и тканей.

Вера в успех, вера в хирургическое мастерство не покидала Карреля. Инерция мышления звала его к действиям. Самое главное обеспечить нормальное питание пересаживаемого органа. Иначе говоря, обеспечить нормальный приток и отток крови, то есть главное — хорошо сшить сосуды.

Алексис Каррель окончил медицинский факультет в 1896 году. Известным хирургом-экспериментатором он стал уже через несколько лет после окончания университета. Он разработал сосудистый шов. На разработку этой тончайшей хирургической методики ушло два года. Сосуды сшивались слой к слою, стенка в стенку. Создатель сосудистого шва стал известен не только во Франции. Сшивать сосуды не умели во всем мире. В 1900 году Каррель получил степень доктора медицины. Ему было 27 лет.

В 31 год молодой хирург был приглашен на работу в Чикагский университет.

В 32 года он совершил чудо.

Это было в 1905 году.

В операционной стояли два стола. На одном, укрытая стерильными салфетками, лежала собака. Наркотизатор следил за пульсом и дыханием. На втором, тоже в стерильных салфетках, лежала нога. Лежала собачья нога. Ее только что ампутировали. Каррель рассматривал разрезанные ткани, искал артерии, вены. Впереди главное — конечность должна быть пришита на свое старое место. Впереди успех! Вот уже соединены кости, мышцы. Сшиты сосуды, нервы (слой в слой, стенка в стенку!). Зашита кожа.

Прошел день, неделя, месяц, год.

Сомнений не было. Мастерство победило!

Да здравствует хирургия!

Алексис Каррель — первый в истории медицины хирург — приживил полностью отделенную от туловища конечность. Нога прижила навсегда. Собака пользовалась ею почти так же непринужденно, как и до операции. В этом же году Каррель повторил чудо с почкой. Удаленный орган приживлен вновь той же собаке. Приживлен навсегда. Эти операции принесли Каррелю еще большую известность.