Морган Робертсон - Тщетность, или Гибель «Титана»

• Название: Тщетность, или Гибель «Титана»
• Автор: Морган Робертсон
• Жанр: Морские приключения

Короткая повесть не слишком удачливого американского писателя Моргана Робертсона, бывшего некогда моряком, уже давно признана едва ли не самым удивительным предсказанием в современной истории. Принято считать, что автор с поразительной точностью описал катастрофу парохода «Титаник» (в книге он имеет название «Титан») за 14 лет до того, как она произошла. Долгое время русскоязычный читатель, не имея возможности ознакомится с повестью, вынужден был верить на слово разного рода интерпретаторам, которые и сами, порой, имели о творении Робертсона весьма смутное представление. Дошло даже до того, что бытовала и такая версия, будто никакого Робертсона не существовало в реальности, что он был придуман советскоим журналистом, а сама повесть была написана каким-то безвестным американским щелкопером уже после того, как интерес к этой историивышел за границы одной страны.

Знакомство с оригинальным текстом повести легко развеивает многочисленные домыслы. При более тщательном рассмотрении предсказания Робертсона несколько теряют столь часто воспеваемые точность и прямолинейность. Описанный им «Титан» не так уж и похож на реальный «Титаник» (чего стоят хотя бы паруса для увеличения скорости хода). Обстоятельства гибели судна также мало напоминают то, что произошло в реальности в ночь с 14 на 15 апреля 1912 года. Да и вся морская катастрофа в повести занимает далеко не центральное место, аслужит не более чем фоном, на котором разворачивается главная сюжетная линия — история моряка ДжонаРоуланда. Недаром в первом издании (1898) повесть носила название «Тщетность», а фраза «Гибель «Титана»возникла в заголовке лишь в 1912 году, уже после катастрофы «Титаника», и, скорее всего, инициатором такого нововведения был не сам Робертсон, а ушлый редактор, почуявший возможность подзаработать на жареном.

---

— Вы отдаете себе отчет в том, Роуланд, — спросил капитан, поборов гнев. — Что никто больше из команды не подтвердит ваши слова? Вам никто не поверит, вы будете опозорены, потеряете свое место и наживете массу врагов.

— Я понимаю не только это, — ответил взволнованно Роуланд. — Но и то, что вы, той властью, что дана вам как капитану судна, можете приказать заковать меня и взять под стражу прямо в этой каюте за любую провинность, даже выдуманную вами. Я также знаю, что эта надуманная провинность, никем официально не подтвержденная, но отмеченная записью в судовом журнале, будет подтверждением моей вины и ее будет достаточно, чтобы упечь меня за решетку до конца моих дней. Но я знаю и другие пункты морских законов, например, то, что я, даже сидя в тюрьме, могу отправить вас и вашего первого помощника прямиком на виселицу.

— Ваши представления о силе свидетельских показаний весьма ошибочны. Запись в судовом журнале не может быть достаточным поводом, чтобы посадить человека в тюрьму. Да и вы, сидя за решеткой, вряд ли смогли бы серьезно навредить мне... Кто вы вообще такой, позвольте спросить? Адвокат-неудачник?..

— Я выпускник Аннаполиса[3]. Я получил такое же образование, как и вы.

— У вас есть какие-то связи в Вашингтоне?

— Никаких.

— И что заставляет вас держаться той позиции, которую вы избрали? Позиции, которая, возможно, и заставит кое-кого понервничать, но, несомненно, не повлечет того вреда, которым вы тут грозите.

— То, что у меня появился шанс совершить хотя бы один добрый поступок в своей беспутной жизни. Я надеюсь, что смогу настолько сильно разгневать общество в странах по обе стороны океана, что это положит конец бездушному уничтожению жизней и имущества одних ради удобства и скорости других. Сотни мелких рыбачьих суденышек, которые ежегодно идут на дно из-за столкновений с большими пароходами, будут спасены.

Капитан мерил шагами комнату, пока Роуланд, сверкая глазами и стиснув кулаки, произносил эту тираду.

— Конечно, никто не запрещает вам мечтать, что все будет именно так, — сказал капитан, остановившись перед ним. — Но не в вашей и не в моей власти сделать что-либо для того, чтобы эта мечта осуществилась. Как я понял, названная мной сумма недостаточно велика для вас. Хорошо, как вы отнесетесь к предложению занять место на мостике моего корабля?

— Если бы я захотел, я бы занял место и выше. Ваша компания недостаточно богата, чтобы купить меня.

— Я вижу, вы начисто лишены амбиций. Но ведь должно быть что-то, в чем вы нуждаетесь.

— Еда, одежда, крыша над головой... И еще — виски, — проронил Роуланд с горьким смехом, в котором ощущалось презрение к самому себе.

Капитан достал из бара графин и два стакана, поставил их перед Роуландом.

— Что ж, вот одна из ваших ежедневных потребностей. Наливайте.

Глаза матроса заблестели. Он налил полный стакан. Капитан плеснул совсем немного виски в другой стакан, едва покрыв дно, и добавил содовой.

— Я выпью с вами, Роуланд. За лучшее взаимопонимание между нами, — сказал он и опустошил свой стакан.

— Если бы был выбор, я бы предпочел пить в одиночестве, капитан, — сказал матрос и выпил свою порцию одним глотком. Лицо капитана вспыхнуло, как от пощечины, но он снова сумел поборот гнев.

— Возвращайтесь на палубу, Роуланд, — сказал он. — Когда мы пересечем океан, я снова вызову вас к себе для окончательного разговора. А пока я прошу вас — не требую, а именно прошу — не вступать в бесполезные разговоры с вашими товарищами по команде по поводу того дела, которое мы тут обсуждали.

Первому помощнику, который сменился с вахты в четыре часа утра, капитан сказал следующее:

— Этот матрос — пропащий человек, но совесть в нем еще не умерла окончательно. Его трудно купить или запугать — он слишком умен. Однако я нащупал его слабое место. Если он сопьется до чертиков до того, как мы войдем в порт назначения, его слова и свидетельские показания не будут стоить и ломаного гроша. Накачайте его виски так, чтобы он забыл, кто он такой, а я поговорю с судовым врачом насчет более сильных средств.

Когда Роуланд утром того дня вернулся с завтрака, то обнаружил в кармане своей матросской курткинебольшую фляжку. Он предусмотрительно не стал вытаскивать ее из кармана, поскольку вокруг было много людей.

— Вот оно что, капитан, — подумал он. — Вы, похоже, из той породы негодяев и подлецов, которые привыкли обходить законы. Я сохраню эту вашу фляжку с виски, в которое вы, возможно, еще и добавили какой-нибудь отравы, как еще одно доказательство для суда.

Однако немного позже он выяснил, что виски не было отравлено. Напротив, это было отличное, согревающее нутро виски — лучшее из того, что хранилось в баре капитана.

5

Утром произошел инцидент, который надолго отвлек Роуланда от событий минувшей ночи. Яркий солнечный свет выманил пассажиров из кают словно пчел из улья и спустя два часа обе прогулочные палубы были переполнены людьми и напоминали улицы крупного города. Матросы как обычно занимались уборкой, и Роуланд с ведром и шваброй драил окрашенный белой краской правый гакаборт[4]. Кормовая рубка надежно скрывала его от посторонних взглядов. Внезапно в узкое пространство между леерным ограждением и рубкой, смеясь и крича, вбежала маленькая девочка и ухватилась ручками за ноги моряка. Ее переполняло радостное возбуждение и девочка не могла устоять на одном месте.

— Я убезала! — воскликнула она. — Я убезала от мамы!

Роуланд вытер влажные ладони и взял малышку на руки.

— Кроха, ты должна вернуться назад. Тебе здесь не место.

В наивных детских глазах искрилось веселье, и, поддавшись ему, он проделал одну из тех дурацких выходок, на какие способны только холостяки. Роуланд поднял ребенка над ограждением и сделал вид, что готов бросить девочку за борт.

—Ты ведь не хочешь отправиться к рыбам? — грозно спросил он, хотя лицо его расплылось в улыбке, столь непривычной и почти забытой. Девочка испуганно вскрикнула. И в этот момент из-за угла рубки выскочила молодая женщина. Он накинулась на Роуланда, как свирепая тигрица, выхватила ребенка и, смерив моряка испепеляющих взглядом, исчезла. Роуланд бессильно поник, грудь его тяжело вздымалась.

— Вот черт! — простонал он. — Это ее ребенок. Так могла смотреть только мать... Она замужем... Замужем!..

Когда Роуланд вернулся к работе, цвет его лица мало отличался от цвета борта, который он оттирал от грязи.

Спустя каких-то десять минут о происшедшем уже знал капитан. Чрезвычайно взволнованные мужчина и женщина сидели в его каюте и всем своим видом показывали, что ждут от капитана решительных действий.

— Так вы говорите, полковник, что вражда, которую питает к вам Роуланд, имеет давние корни?

— Этот тип был некогда отвергнутым поклонником миссис Селфридж. Это все, что я знаю. Ну и вдобавок эти его смутные намеки на месть. Моя жена абсолютно уверена в том, что он представляет угрозу для нас. Я полагаю. капитан, этого человека следует арестовать и посадить под замок.

— Капитан! — женщина говорила, словно одержимая. — Если бы вы только видели это... Он был готов бросить Миру за борт. Я чудом выхватила ее... А какая отвратительная гримаса была на его лице... О, это было ужасно!.. Я не смогу сомкнуть глаз до тех пор, пока мы не сойдем на берег...

— Прошу вас, мадам, не стоит так беспокоиться, — ответил капитан уверенным тоном. — Недавно мне стало известны кое-какие факты о прошлом этого человека — офицер, которого с позором выгнали из военно-морского флота. Это его третий рейс на моем корабле и я полагал, что готовность его работать простым матросом объясняется банальной тягой к спиртному, для удовлетворения которой ему нужны деньги. Между тем вы утверждаете, что он здесь потому, что вознамерился преследовать вас. Мог он каким-то образом узнать о вашем намерении плыть через океан на моем судне?

— Вполне! — воскликнул муж женщины. — Он наверняка может поддерживать контакт с кем-нибудь из друзей миссис Селфидж.

— Да, это так, — подтвердила она. — Я слышала, как его имя несколько раз упоминалось в разговорах.

— Тогда все ясно, — сказал капитан. — Если вы, мадам, готовы свидетельствовать против него в английском суде, я немедленно заключу Роуланда под стражу. Основание для этого — покушение на убийство.

— О да, капитан! Разумеется, я готова выступить в суде. Пока он на свободе, я не чувствую себя в безопасности.

— Что бы вы не предприняли, капитан, — заявил мрачно муж женщины, — будьте уверены, что если этот негодяй еще раз попытается приблизиться к моим близким, я просто пристрелю его как пса. И у вас будут все основания поместить под стражу меня.

— Я прослежу, чтобы он получил свое, полковник, — заверил капитан с поклоном.

Однако, он понимал, что обвинение в убийстве — не лучший способ дискредитировать человека. К тому же капитан был почти уверен, что человек, бросивший ему вызов, не опустится до убийства ребенка. Доказать в ходе судебного разбирательства обвинения такого рода чрезвычайно трудно, а вот проблем и неприятностей, связанных с оглаской, при этом не избежать. Поэтому капитан решил, что изолировать Джона Роуланда излишне, но распорядился на все время плаванья назначать его на работы в твиндек[5], куда не заглядывают пассажиры.