Юрий Третьяков - Рассказы

• Название: Рассказы
• Автор: Юрий Третьяков
• Жанр: Детская проза

---

— Кис-кис-кис… — умильным шепотом позвал его Гриша, протягивая одну руку со сложенными пальцами, а другой незаметно беря веник. Но хитрый кот повернулся и ушел обратно под печку — наверное, спать.

— Они голодные, — выговорил наконец Гриша, — а он их ловит…

«Они» — это были синицы, а «он» — Сережка, с этой минуты уже не товарищ.

— Знаешь что? — вдруг, захлебываясь, заговорил Павлик. — Давай знаешь что сделаем? Давай сделаем птичью столовую!

— Птичью столовую? — на этот раз Гриша заинтересовался и повернулся к брату.

Скоро столовая была готова.

Прямо за огородом на круглой полянке, загороженной со всех сторон от ветра молодыми елочками, как забором, снег был расчищен, сделаны из снега столы, на них — куски фанеры. Каждое утро на столы сыпали корм: зерна и пшено, раскрошенные кусочки хлеба и кашу, остававшиеся от обеда.

Теперь уж Гриша и Павлик не скучали — все искали корм. Первыми пронюхали про столовую воробьи — целая стая, постоянно обитавшая во дворе, во главе со старым воробьем, которому кот недавно выдрал хвост. Они совсем переселились в столовую и ссорились, дрались и орали так, что было слышно во дворе. Больше всего воробьям нравились хлебные крошки и каша.

Потом прилетела стайка аккуратных синичек. Желтогрудые, черноголовые, белощекие, они поскакали по веткам, с любопытством оглядываясь, и одна за другой слетели на столы. Облюбовав маленькие обрезки сала, синицы склевали их и разлетелись по яблоням, оглашая сад радостным цвиканьем.

Постепенно столовая наполнялась: прилетел снегирь с красной грудью, толстый и сонный, похожий на Сережку. Он поклевал немного и потом сидел надувшись и важно скрипел что-то — видно, только для своего удовольствия.

Откуда-то явились хлопотливые серенькие птички, наспех пообедали и опять улетели по каким-то своим делам.

Раз приходил, осторожно ступая по снегу и после каждого шага брезгливо отряхивая лапы, кот. Распугав птиц, он обследовал столы и поспешно побежал домой — наверно, у него мерзли лапы.

Гриша и Павлик сидели в уютной голубой пещере, вырытой в сугробе, и сквозь специально сделанную щель наблюдали: столовая была хорошо видна.

Кроме постоянных воробьев, которые наклевались гречневой каши и теперь, вереща изо всех сил, бестолково скакали по веткам, в столовой было еще много разных птиц.

Гриша и Павлик любовались и радовались:

— Смотри, смотри! Вон еще снегирь! Еще больше, чем тот… да?

— А синиц-то одна, две, три, четыре, — старательно загибал пальцы Гриша, но сосчитать не мог, так как в школу еще не ходил и умел считать только до десяти, а синиц было больше.

— А шумят! Это они рады и разговаривают, верно? Вот бы узнать, о чем они разговаривают!

— Я знаю, — сказал Гриша, — они разговаривают: «Хорошая столовая?» — «Хорошая». — «И кто ее только сделал?» — «Не знаю». — «Надо полететь другим сказать».

— Верно, — восторженно подхватывал Павлик. — Полетят и, если какую другую птицу увидят, скажут: «Есть хочешь?» А она скажет: «Хочу». А те скажут: «Ну, полетим в столовую». — «А где столовая?» А столовая-то здесь!

— Павлик, смотри, — Сережка…

И в самом деле: через огород, проваливаясь выше колен в снег и метя его полами пальто, шел Сережка.

Выбравшись на полянку, Сережка остановился. Глядя на столовую, он шмыгал красным от холода носом, тер его варежкой.

Так стоял он долго и все смотрел, смотрел…

Потом повернулся, торопливо затопал по своим следам обратно и тяжело перевалился через плетень.

— Он, наверное, сломать хочет! — схватил Павлик Гришу за рукав.

— Не сломает, — сказал Гриша. — А мы-то? Дадим, что ли?

Скоро Сережка появился опять. Он тащил сноп конопли, такой большой, что едва обхватывал руками. Отдуваясь, свалил его на полянке.

— Сережка! — тихо позвали Гриша и Павлик. Сережка вздрогнул, обернулся, посмотрел по сторонам.

Гриша и Павлик не вытерпели и захихикали:

— Сережка, ты что делаешь?

Тут уж Сережка увидел в щели Гришины и Павликовы глаза и, как ни в чем не бывало, сказал басом:

— А, вон вы где. А я думаю — кто? Это — конопля. Щеглам. Они хлеб не клюют. Конопляные зерна любят.

— Лезь к нам, Сережка!

— Ладно, — сказал Сережка. — Вместе будем играть, ага?

ШМЕЛИНАЯ ПАСЕКА

Чемоданы, еще не открытые, стояли в передней. Бабушка радостно охала. Мама сидела на стуле, не успев снять измятый в вагоне пыльник. А Толя уже бежал по саду.

В конце сада был высокий забор. В заборе — скрытая кустами сирени дыра. За дырой — другой сад. Там жил Юрик, самый лучший Толин друг. Толя с мамой целый месяц были в Крыму, а Юрик жил дома, скучал, писал Толе письма и просил скорее приезжать.

Дыра была по-прежнему на месте. Никто ее не заколотил. Только сирень разрослась гуще. Толя лег на живот, пролез в соседний сад, встал, стряхивая с себя налипшие травинки и комочки земли, и увидел Юрика.

В зарослях черемухи и сирени скрылась маленькая лужайка. Никто про нее не знал, кроме Толи и Юрика. Они всегда там играли. Это была очень уютная лужайка, вся в желтых одуванчиках и беленьких кашках.

Юрик сидел на корточках спиной к Толе и что-то делал.

— Юрик! — крикнул Толя.

Юрик оглянулся, вскочил и, улыбаясь все шире и радостнее, шагнул к Толе:

— А… Приехал? Как здорово, а? Уж приехал! А я тебя и не ждал так скоро! Здорово, а?

Дома Толю ждал запертый на замок желтенький чемоданчик, а в нем хранились несметные сокровища, собранные в Крыму: отполированные морем разноцветные камешки, удивительные ракушки, кипарисовые шишки, засушенные мухи-цикады с крыльями как из жести, сухая змеиная шкура, которую Толе посчастливилось найти во время экскурсии в горы и с огромными трудностями сохранить и спрятать от мамы в чемодане. Была еще плетеная корзиночка с фруктами, которую Толя всю дорогу держал на коленях. Она предназначалась в подарок Юрику.

А в эту минуту Толя забыл обо всем и смотрел мимо Юрика, разинув от удивления рот.

Было чему удивляться!

Часть лужайки была расчищена от травы, выровнена, посыпана песком и огорожена крошечным заборчиком из выстроганных планок. Заборчик был как настоящий, только маленький. Даже маленькая калитка привешена на маленьких петлях. И закрывалась она на маленький засов. Заборчик огораживал четыре маленьких улья, тоже как настоящие — на ножках, с покатыми крышами и летками.

Толю удивило не это. Юрик считался известным мастером и вечно стругал всякие палки и щепки своим перочинным ножом.

Толя увидел чудо: прилетел откуда-то мохнатый шмель с золотым кольцом на брюшке, весь измазанный цветочной пыльцой, тяжело приземлился на дощечку у летка, повозился и заполз в улей. А второй шмель пулей вылетел из другого улья и скрылся в голубом небе.

— Ну… как ты… Ух ты, загорел! — заговорил Юрик, моргая длинными ресницами и протягивая руку. А Толя все смотрел на узкую щель-леток, куда залез шмель.

— Это… что? — спросил он.

— Шмелиная пасека, — просто сказал Юрик, как будто удивляясь, что можно не знать такой простой вещи. — Разве я тебе про нее не писал? Правда, здорово?

— Ага, — сказал Толя. — А… какая она внутри?

— Сейчас покажу, — сказал Юрик. — Иди сюда. Только осторожно, забор не поломай.

Шмель вылез из летка и взвился в небо. Друзья осторожно вошли в ограду и присели. Юрик поднял над одним ульем крышу, и Толя увидел внутри соты с ячейками, как у пчел. Одни были заделаны, в других что-то блестело. По сотам ползал громадный пузатый шмель, не похожий на других.

— Это матка, — шепотом сказал Юрик, — Она не кусается, не бойся.

— А блестит что? — спросил Толя тоже шепотом.

— Мед. Хочешь попробовать?

Толя кивнул.

Юрик взял соломинку, один конец вставил в ячейку, другой себе в рот и выпил из ячейки капельку меда.

— На, попробуй.

Толя попробовал. Какой этот мед был чудесный! Не какой-нибудь простой, а особенный, шмелиный!

— Пей еще, не бойся, — сказал Юрик. — Шмели натаскают.

И Толя выпил мед еще из нескольких ячеек.

Но не мед было главное. Главное, что пасека своя, маленькая, вроде игрушечной. За ней можно самим ухаживать, следить, огораживать ее заборчиком, посыпать песком. Вот это было здорово!

— Во всех ульях шмели?

— Нет. Только в том и в том. А те — пустые. Но и туда наловим.

— Как же наловишь? По одному, что ли?

Юрику стало смешно:

— Что ты! По одному разве их наловишь? Всех сразу. Вместе с гнездом. Я потом покажу, как. Можно даже сегодня.

— А кто тебя научил эту пасеку делать?

— А когда тебя не было, к нам один мальчишка приезжал. Из колхоза. Тоже Толькой звать. Хороший мальчишка, только какой-то смешной. Такой весь конопатый. Все книжки читал. У меня, сколько было, все перечитал. Я говорю «Давай играть», а он читает, «Золотой ключик» себе выпросил. Я ему отдал. Пусть. У него там, в колхозе, журавель есть. Ручной. Головастиков ест. У них у всех ребят там такие пасеки. Мы, говорит, из них скоро колхоз организуем. А сейчас рассказывай про Крым. Привез чего-нибудь?