Ф Грандель - Бомарше

• Название: Бомарше
• Автор: Ф Грандель
• Жанр: Публицистика

---

"Согласие" издавна было любимым словом Тарже. Он употребил его и в парламенте, собравшемся на торжественное заседание 6 сентября 1776 года, в заключительной части своей речи, которая является, спору нет, высоким образцом этого жанра:

"Здесь, на глазах у публики, в силу вердикта блюстителей закона, счастливым образом пришедших к единодушному согласию, г-ну де Бомарше будет по праву возвращено высшее благо человека во всяком обществе, а именно честь, которую он, в ожидании пересмотра дела, доверил общественному мнению".

"Публика", которой собралось в зале видимо-невидимо, чтобы чествовать Бомарше, приветствовала слова Тарже одобрительными криками. Когда адвокат на стороне ее героя, этого вполне достаточно, чтобы ему рукоплескали. Прежде чем предоставить слово Сегье, председателю пришлось восстановить тишину в зале. Поскольку генеральный прокурор тоже потребовал полной реабилитаций Бомарше, тот немедленно был восстановлен во всех правах. "Публика встретила постановление суда восторженными аплодисментами, - рассказывает Гюден, который при этом присутствовал. - Бомарше окружили, все его обнимали и поздравляли, а потом под несмолкающие аплодисменты собравшихся подняли его на руки и понесли из зала суда до кареты. На Бомарше смотрели как на человека, восстановившего попранную справедливость. Быть может, никогда еще дело частного лица не вызывало такого воодушевления".

Прежде чем сесть в карету, герой этого безумного дня торопливо нацарапал несколько строк, которые велел отнести тому, кто в этот час был его главным сообщником, - Верженну.

"Париж, пятница, 6 сентября 1776 года.

Господин граф,

меня только что судили, и под гром аплодисментов с меня сняли все обвинения. Никогда еще пострадавшему гражданину не было оказано больше почестей. Спешу Вам об этом сообщить, умоляя Вас положить к стопам короля мою живейшую благодарность. Я так дрожу от радости, что рука моя едва может водить пером по бумаге, чтобы выразить чувство глубокого почтения, с которым я остаюсь, г-н граф, Вашим покорным слугой.

Будьте столь любезны, г-н граф, передать эту радостную новость г-ну де Морепа и г-ну де Сартину.

Вокруг меня толпятся не менее четырехсот человек, и все хлопают в ладоши, целуют меня и производят адский шум, который кажется мне божественной гармонией".

Так, словно по волшебству, Бомарше было возвращено все - честь, доброе имя, гражданские права и даже должность бальи Луврского егермейстерства. Добрая фея победила злую. Но как человек прозорливый, он понимал, что фея на самом деле одна и та же и что у правосудия фальшивые весы. Поэтому на следующий день он опубликовал свою "Речь к парламенту", которую произнес бы накануне, не останови его друзья. Этой речью, весьма неодобрительно встреченной в Версале, Бомарше доказывал, что может служить королю и Франции, не отказываясь ни от одной из своих идей. Гражданин в нем никогда не отступал перед верноподданным. С этой точки зрения он, конечно, всегда, всегда был одним и тем же. И не будь весы Истории такими же фальшивыми, стойкость Бомарше всегда приводили бы в пример. Но до этого еще далеко.

Оборвем эту главу о безумных днях на 7 сентября 1776 года не потому, что 8-го день его стал разумнее, а просто потому, что пора навести кое-какой порядок в нашем рассказе.

12

ТАТАРИН В ПРОВАНСЕ

И я, подобно татарину или древнему скифу,

свирепому и дикому, атакующему всегда на

равнине с легким мечом в руке, я сражаюсь

один, обнаженный до пояса, с поднятым

забралом: и когда мое копье, брошенное

сильной рукой, летит со свистом и пронзает

противника, все знают, кто его метнул, ибо

я начертал на нем: Карон де Бомарше.

Прежде чем нам всецело заняться американскими делами Бомарше, которые были самым прекрасным его приключением, надо, мне кажется, завершить наконец историю с г-ном де Лаблашем. Правда, тем самым мы несколько забегаем вперед, потому что процесс в Экс-ан-Провансе состоялся в 1778 году; но, чтобы верно понять биографию нашего героя, мне представляется необходимым именно сейчас покончить с вопросом о наследстве Пари-Дюверне.

Несколько месяцев спустя после своей триумфальной реабилитации, которая вернула ему все гражданские права, г-н де Бомарше снова познал счастье отцовства. Амалия-Евгения родилась 5 января 1777 года. И хотя это радостное событие не побудило Бомарше узаконить свою связь с Марией-Терезой - они еще восемь лет прожили в морганатическом браке, - он все же счел необходимым навести порядок в своих денежных делах. Отцовство странным образом всегда возвращало его в мир вещей. И денег.

О своем сыне он, как вы помните, писал в 1769 году: "Душа радуется, когда думаю, что тружусь для него". А американское предприятие, может, и принесло славу, но не имело никакого отношения к коммерции, если не считать вывески. Чтобы продолжать свою войну с Англией и обеспечить будущее Евгении, Бомарше во что бы то ни стало должен восстановить потерянное состояние, которым по решению суда теперь распоряжался Лаблаш. Но правосудие - азартная игра, и последняя карта еще не была бита.

Приговор, вынесенный не в пользу Бомарше, был отменен в 1775 году, а дело отправлено на пересмотр в провансальский парламент. Мы видели, что Лаблаш, желая воспользоваться поездками своего противника в Англию и лишением его гражданских прав, сделал все, чтобы ускорить рассмотрение дела, но Бомарше добивался обратного и одержал победу: слушание было отложено до лета 1778 года. Что же касается его существа, то досье оставалось все тем же, и отсрочка практически ничего не меняла. Я пишу это, чтобы сделать все необходимые оговорки и чтобы мне простили вольное обращение с хронологией.

В июне Бомарше поехал в Марсель вместе с Гюденом, которого тогда приняли в Провансальскую академию. И конечно же, наш Фигаро задумал кое-какие проделки. Он не был равнодушен ни к марсельскому порту, ни к марсельским театрам и тут же организовал отправку то ли одного, то ли даже двух больших кораблей в Америку, а в театре - постановку своих драм и "Севильского цирюльника". Добавьте к этому бездну времени, потраченного на всяческие удовольствия. Гюден, не перестававший удивляться, рассказывает, что его дорожный товарищ "прикрывал свое участие в общественной жизни вуалью развлечений". Этого я не буду касаться. В альковных делах Бомарше никогда ни к чему себя не принуждал. Тут он тоже всегда оставался одним и тем же.

Тем временем его главный враг, его злой гений царил в Эксе, разгуливая в мундире генерал-майора. Граф тоже не изменил своих привычек. В Эксе всюду, где только можно, он выставлял напоказ свои гербы. За несколько месяцев он издал множество брошюр, мемуаров и памфлетов, собрал вокруг себя всех недоброжелателей и завистников, в том числе, конечно, и Обертенов, и, пустившись во все тяжкие, не побрезговал даже литературными услугами шевалье д'Эона. Короче говоря, в полусонном Эксе, где всем было невдомек, что Бомарше может метать молнии, но где еще не забыли стрел, направленных им во всех провансальцев и, в частности, в господина Марена, Лаблаш находился на уже завоеванной территории. Гениальный сутяга; он нашел подход ко всем судьям, которым весьма льстили и его светская обходительность и всевозможные знаки внимания со стороны столь влиятельного вельможи. Наконец, и это было уже рекордной подлостью, Лаблаш попытался нанять себе на службу сразу всех адвокатов экской коллегии, затея, требующая поистине лихой наглости. Однако скажем правду: два или три отказа граф все-таки получил.

"Узнав о всех этих приготовлениях, - пишет Гюден, - Бомарше сочиняет в Марселе мемуар, вполне достойный тех, что принесли ему столько славы". не могло быть и речи, чтобы его напечатать в Эксе, где генерал подкупил всех владельцев типографий. К тому же общественное мнение Экса оказалось уже столь враждебным Бомарше, что в его интересах оказалось подготовить свою атаку где-нибудь на фланге, а не в укрепленных позициях противника. Принято утверждать, что этот мемуар, шутливо названный "Невинный ответ на гнусную сплетню, которую граф Александр Фалькоз де Лаблаш распространил в Эксе", что бы там ни говорил Гюден, все-таки ниже уровнем, чем предыдущие. Но тут дело в другом: просто в нем нет образа под стать пресловутой г-же Гезман. Она стоит в центре "Me- - муара для ознакомления", превращая его в блестящую комедию. Бомарше удивительно ярко запечатлел ее образ, и я думаю, он обессмертил ее. Да, г-жа Гезман стоит Базиля, и даже с лихвой. Кроме того, в "Невинном ответе" Бомарше вынужден повторяться, поскольку его противник снова вытащил на свет все свои старые кляузы и свою прежнюю клевету, чтобы сбить с толку жителей Экса. Но что касается существа, живости стиля, забавности эпитетов, всей композиции в целом и верности тона, то "Ответ" и вправду ничем не уступает предыдущим мемуарам и даже превосходит их более напряженной манерой письма и богатством словаря. Бомарше во всем способен совершенствоваться. Я не перестану этого повторять - он первоклассный ремесленник, мастер своего дела.