Екатерина Минорская - Женского рода

• Название: Женского рода
• Автор: Екатерина Минорская
• Издательство: «Издательство ACT»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: ISBN 5-17-033894-5

Екатерина Минорская

Женского рода

Если в ком-то из героев вы случайно узнаете себя, значит,

мы с вами знакомы или кто-то просто рассказал мне вашу историю…

Их мир совсем другой. И они — Другие. Но живут рядом с нами, среди нас, и мы редко можем выделить их лица в толпе.

Их мир пугает нас и манит одновременно. Он — забавное при­ключение для тех, кто не знает о нем ничего. Он — ад для тех, кто хоть ОДНИМ глазком смог заглянуть внутрь.

Лесбиянки… Что нам известно о них? Что правда и что вымысел в рассказах об их «красивой» и «модной» жизни?..

Книга взята с сайта http://temaknigi.ru/ - Блог тематической литературы.

---

Марго протянула Ане руку и, слабо улыбнувшись, при­стально заглянула ей в глаза.

Потом в телефонном разговоре Аня спросила:

— Зойка, зачем тебе это нужно?

После паузы Зоя строго ответила;

— Анечка, я к тебе очень хорошо отношусь, наша друж­ба выдержала очень тяжелые годы, но, если ты позволишь себе пренебрежительно отзываться о Марго и наших с ней отношениях, мы с тобой не сможем общаться!

Анна Михайловна запомнила эти слова и впредь не высказывала своего мнения; они вместе ходили в гости и даже ездили в дом отдыха: Аня — с мужем, Зоя — с Мар­го; первым хватало такта не выражать осуждения даже взглядами, вторым хватало чувства, чтобы идти за руку с поднятой головой.

Всорок шесть Зоя серьезно заболела. И это была их с Марго первая из двух долгая разлука.

Она лежала в больнице, с трудом открывая глаза, а ее уже вернувшиеся из армии сыновья дежурили в коридоре больницы, чтобы не пускать к ней Марго. Ее, негодую­щую, они силой выводили на улицу, подталкивая в спину. Она никогда не сопротивлялась в самом отделении, но стоило им оказаться в фойе первого этажа, как Марго от­талкивала от себя свой конвой и в самых нецензурных выражениях требовала не препятствовать… Они были мо­ложе, они были сильнее, они были мужчинами, и они вы­водили ее, больно ухватив за предплечье.

— Оставь мать в покое, проклятая извращенка!.. Отец из-за тебя пить начал!

Однажды, вылетев за дверь, Рита упала на ступеньках; один из сыновей испуганно остановился в дверях и впер­вые обратился к этой женщине с седеющими висками по имени:

— Простите, Маргарита, я не хотел.

Руки ей он не подал. Марго поднялась и, вытирая ру­кавом разбитый подбородок, грустно посмотрела на него.

— Ты же Зонн сын, ты не можешь быть таким жесто­ким.

Марго развернулась и ушла. На следующий день, пе­ред операцией, Зоя шепотом спросила у сыновей:

— Маргарита НС приходит, она здорова?

Они пожали плечами;

— Даже не звонила.

Зоя закрыла глаза, и из-под ресниц выступили слезы: она знала, что это расплата — за их детство, в котором ее не хватало, за осуждение окружающих, которое травмировало и детей. Зоя знала, что Рита не могла не прийти, разве только с ней самой что-то случилось… Ислезы еще сильнее полились по ее щекам.

— Ладно тебе, мам, еще убиваться из-за того, что твоей любимой подружке на тебя больную наплевать! — сказал младший, сжав челюсти.

— Глупый мальчик, прости меня…

Зою оперировали много часов; в тот день, как и в долгие последующие, когда Зоя не приходила в сознание, Рита больше не рвалась в больницу. В длинном габардиновом плаще поверх брюк она впервые в жизни пришла в церковь… Старушки оглядывались на странную женщиу, которая уже несколько дней входила в храм, накинув на лоб просторный капюшон, и, не оборачиваясь, подходила со свечой к иконе Богородицы. Только там она поднимала глаза и часами стояла, глядя из-под темной челки поверх горящих свечей. Челка белела с каждым днем.

Потом к Зое вернулось сознание, и вскоре ее перевезли домой. Она сразу же потянулась к телефону и, неожидан­но властным движением остановив родственников, набра­ла номер Марго.

— Я вернулась, Ритонька!

— Я знаю — звонила в больницу. Ты как?

Рита никогда не выражала эмоций голосом, если толь­ко не ругалась, и, услышав такое спокойное приветствие подруги, Зоя успокоилась; все хорошо, ее Рита не измени­лась, ничего страшного не было, эта болезнь забудется, как страшный сон.

Когда Марго приехала к Зое, свекровь, посмотрев в глазок, встала перед входной дверью.

— Кто там, мама?

— Никто.

Зоя Андреевна медленно встала из кресла, набросила пальто на домашнее платье, бережно отодвинула возмущенную старуху и вышла к Рите.

— Тьфу! — только и выдавила свекровь и захлопнув дверь.

…Они стояли друг против друга: исхудавшая, осунув­шаяся, сильно постаревшая Зоя и седая как лунь Марго.

— Девочка моя! — тихо сказала Рита и, сделав шаг к Зое, нежно прижала ее к себе.

С того дня Зоя жила у Марго. Много лет. Она прихо­дила на свадьбу к сыновьям, часто бывала в новой семье мужа, где жил ее первый внук, навещала старенькую свек­ровь. Потом ее младший сын остался с двумя маленькими детьми на руках, и Зое пришлось переехать к ним.

Когда переходишь рубеж шестидесяти, уже трудно по­верить, что что-то может длиться долго: школьные уроки, скучные лекции, дорога в переполненном автобусе, моло­дость, жизнь…

Марго молча следила из кресла за тем, как Зоя собира­ет сумку, и иногда переводила влажный взгляд на кончик дымящейся сигареты.

— Риточка, мы же старушки, куда я от тебя денусь: буду жить на два дома.. — Зоя присела на край кровати.

— Кто тут старушка? — просипела Марго. — Я лично еще собираюсь наладить личную жизнь, буду девочек во­дить. Благо площадь освобождается!

Когда Марго говорила так монотонно, Зоя знала, что ей больно. Она подошла к креслу и обняла Риту. Та поту­шила сигарету и прижалась к Зоиной щеке.

— Зоечка, сколько нам еще осталось? Страшно расста­ваться… И опять эти долгие ночи без тебя, пустые… Невы­носимо.

Зоя «вырывалась» на несколько часов в неделю, как во времена их молодости, а все остальное время Рита проси­живала за письменным столом, где вокруг печатной ма­шинки были навалены груды рукописей, взятых ею в из­дательстве, чтобы до Зонного возвращения скоротать время в неуютной реальности чужих букв. Когда Рита вста­вала из-за стола, она начинала расхаживать по дому, пе­рекладывая вещи и вспоминая, какое место для них было отведено Зоей.

…Зоя сказала, что до выходных будете внуками на даче и приедет в субботу в семь.

Она должна была приехать вечером, Марго вымыла полы, начистила картошки и села ждать ее в кресло под торшером. Маятник часов раскачивался в ритме Ритиного сердца, и, когда из них выскочила кукушка, она вздрогнула от неожиданности. «Семь. Сейчас придет», — подумала Марго, удивляясь тому, что впервые ждет Зою не у подъезда и не на кухне у окна, а в этом кресле, в спальне с наглухо зашторенными окнами. На глаза попался фарфоровый слоник, один из семи, стоявших в другой комнате на буфете: этого, самого маленького, Рита всегда случай­но прихватывала в кулак, когда в задумчивости бродила по квартире, а Зоя журила ее.

— Ну что ж ты его — возьмешь и бросишь где попало! Их же семь — на счастье, он к своим хочет!

Марго спешно встала из кресла и взяла с журнального столика маленького слона, чтобы вернуть его на место. Она подошла к двери, и, когда в тикающей тишине раздался рез­кий телефонный звонок, фарфоровый слоник выскользнул из ее ладони на пол, ударился, лишившись хобота…

Анна Михайловна спросила, здорова ли Марго, раз не смогла присутствовать на Зоиных похоронах.

— Она… Когда? — У Марго стучало в ушах.

— Умерла в среду. Они сказали, что сообщили тебе; я прилетела из Парижа только сегодня, прямо к…

Марго уже не слышала: трубка лежала рядом, а она сидела в кресле, уставившись на маятник…

Потом ей показалось, что она набрала номер Зонного сына и спросила: «Почему вы мне ничего не сказали?! Как вы посмели?!» Но она не позвонила. Позвонил он сам, Зоин младший, ровно через год. Он с трудом ворочал языком и сказал, что ему нужно признаться, ради памяти матери…

Рита сидела перед полупустым графином водки и мол­ча слушала трубку.

— Эй, вы меня слышите?!. Мама, когда у нее приступ случился, меня подозвала и просила вам передать одну вещь…

Тут кто-то вырывал у него трубку. Марго, сглотнув, прислушивалась, умоляя про себя, чтобы связь не оборва­лась окончательно.

— …Что будет вас любить и там. Но я вас убедительно прошу на кладбище больше не ходить…

На кладбище они встретились еще на сорока днях: Рита сидела у могилы, опустив голову, и тихо пела, вернее, ше­потом проговаривала слова: «Гори, гори, моя звезда, звез­да любви приветная… Ты у меня одна заветная, другой не будет никогда…» Она не любила эту песню раньше, но это был любимый романс Зои.

— Нельзя быть такой сентиментальной!— укоряла подругу Марго, втайне надеясь, что та не изменится и все­гда будет плакать, исполняя романсы.

— Прости меня, Риточка, — оправдывалась зачем-то Зоя, виновато улыбаясь. — Романсы, наверное, специаль­но для того и написаны, чтобы душа рыдала!..

Зоины родственники остановились вдали, и к ограде подошел ее старший сын — Рита молча встала и вышла, скрипнув калиткой. Когда она сделала несколько шагов по аллее, в ее спину неприятной резкой болью врезалось что-то маленькое, и Рита остановилась. Женский голос сердито сказал кому-то за ее спиной:

— Ну что ты, нельзя бросаться в людей камнями!

Детский голос ответил:

— А папа сказал, что она бабушке всю жизнь испор­тила!

Марго не обернулась и быстро зашагала прочь.

— Ну вот, и после того моего звонка мы с Марго виде­лись редко, это ты знаешь, — договорила Анна Михай­ловна и отложила клубки,