Протоиерей Александр Торик - Флавиан. Жизнь продолжается.

• Название: Флавиан. Жизнь продолжается.
• Автор: Протоиерей Александр Торик
• Жанр: Религия

---

– Покаянием и трудом, Лёша, тяжёлым трудом понуждения себя к постоянному вниманию ума, к очищению сердца, к нерассеянности помыслов, к непрестанному призыванию Имени Божьего, к активной деятельной любви к ближним твоим!

То, что тебе Господь дал ощутить на Афоне как благодатный дар Его любви, теперь зарабатывай подвигом, переходя от состояния раба к состоянию наемника, а потом и – сына. А уж какую радость имеет сын, пребывающий в любви Отца Небесного, ты теперь знаешь. Возвращайся в дом Отца твоего, чадо!

– Помолись обо мне, отче!

– Молюсь, Лёша…

Вокресная всенощная шла своим чередом, после Евангелия православный люд шёл к помазанию. Мои «гаврики» вместе с другими приходскими детьми подходили помазываться в числе первых, смиренно сложив ручонки на груди и глядя на батюшку Флавиана такими чистыми наивными глазами, словно это не они расколотили утром три стекла в соседской теплице футбольным мячом!

Мать Евлампия подошла ко мне на клирос, где мы с Юрой делили каноны – кому читать «Октоих», кому «Минею».

– Лёшенька! Мы пойдём с детками домой, я Ироньку тоже заберу, ей всё равно к святыне, по-женски, нельзя, поможет мне детонек уложить!

– Пусть идёт, мать Евлампия, конечно! Только пусть не забудет у этих футболистов над кроватью мой ремень повесить!

– Уж сразу и ремень, Алексей! Они нечаянно!

– Хорошо, хорошо! Раз нечаянно, пусть Иришка их начмокает за меня перед сном!

Внезапно из северной двери алтаря вышел только что приехавший наш бывший алтарник, а ныне семинарист Серёженька, в аккуратном чёрном подрясничке, сияющий радостными глазами.

– Брат Алексий! Христос посреди нас!

– И есть и будет, брат Сергий, здравствуй! Мы обнялись.

– Ну, ты и вырос, Серёжка!

– Стараюсь, кушаю семинарскую кашку! – засмеялся он. – Брат Алексий, не уступишь мне свой канон почитать, по старой памяти?

– Не вопрос, брат Сергий! Я тогда пойду в пономарке присяду, а то стопа разболелась, я её третьего дня подвернул.

В пономарке, в уголочке, стоял стульчик, на котором благословлялось посидеть уставшим алтарникам. Я устроился на нём, вытянув вперёд ногу и скинув мокасин со своей всё ещё слегка распухшей стопы. Помазание закончилось, Флавиан унёс Святое Евангелие в алтарь, свет в храме погас. Хор запел ирмос первой песни канона. Сидеть в полумраке пономарки было уютно и спокойно, рядом за шторкой молился в алтаре Флавиан, с клиросов раздавалось поочерёдное чтение Юры и Серёжи, на душе было мирно и спокойно.

Вытащив из кармана афонские чётки, я тихонько начал перебирать узелки:

– Господи! Иисусе Христе! Сыне Божий! Помилуй мя грешного! Господи! Иисусе Христе! Сыне Божий…

Молитовка потекла тихонько-тихонько, постепенно отогревая пространство в груди, подбираясь к сердцу, чуть-чуть утесняя его… В закрытых глазах промелькнули образы высоких стасидий в темноте Покровского храма в «Пантелеймоне», тёмные фигуры в склонённых клобуках, ковчег с главой преподобного Силуана…

– Батюшка Силуан! Помоги мне молиться! Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя… Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя! Иисусе, Сыне Божий…

Вдруг… Или это мне только показалось? Нет! И в правду! Она вернулась! У меня радостно заколотилось сердце – Господи! Слава Тебе! Господи! Иисусе Христе! Сыне Божий…

Она вернулась. Та самая афонская молитва, без которой так тосковало моё слабое от страстей сердце.

Она вернулась намного тише, не так ярко и сильно, как это было на Святой Горе, когда от радости взрывалось всё моё существо, она затеплилась в сердце кроткой лампадкой, но это была она, та самая афонская молитва – молитва общения, молитва взаимной любви, молитва, вводящая в душу Царство Божие, молитва вновь обретённого блудным сыном, вернувшимся в дом любящего Отца, Небесного счастья…

Флавиан, слегка отодвинув шторку, заглянул в пономарку, посмотрел на меня, улыбнулся и задвинул шторку на место.

ГЛАВА 16. ЭПИЛОГ

Два месяца спустя сижу я в подполе под домом, горожу, согласно указаниям матери Евлампии, поступающим сверху через открытый люк, некое подобие короба для будущего урожая картошки, как вдруг Иринин голос возглашает:

– Лёша! Вылезай! К тебе гость! Вылезаю, отряхиваюсь, иду к дверям, смотрю – Игорь!

– Здорово, Игорище! Христос посреди нас!

– И есть, и будет, Лёха! Мы обнялись.

– Давай, собрат афонит, заходи! Сейчас кофе с «неро» организуем, только лукума нет, весь гостевой запас мои разбойники слопали!

– Спаси тебя, Господь! Прости, брат, некогда, машина ждёт. Я попрощаться заехал, уезжаю.

– Надолго?

– Возможно, насовсем, Лёха, какова воля Божья будет!

– А куда?

– На «Агион Орос», Лёха, в «Пантелеймон»!

– Монахом станешь?

– Как Бог благословит…

– А Флавиан?

– Благословил ехать.

– А Семёныч?

– Я ему Сашку привёл, боевого друга по Афгану, командира разведгруппы, майора в отставке. Он меня дважды от смерти спасал, пусть теперь Семёныча стережёт, я ему как себе доверяю.

– А… Даже и не знаю, что и спросить… Ну, ты меня, Игорёк, огорошил! Позавидовать только могу, но – «не положено по уставу»! Ты там молись за меня и Иришку со чадами!

И если найдёшь там, на Афоне, где-нибудь под стасидией завалившийся кусок моего сердца, где-то я его там оставил… Так ты его протри тряпочкой, убери куда-нибудь до моего следующего приезда, ладно?

– Ладно, балагур! – засмеялся Игорь, – уберу! Ну, давай! Счастливо вам тут!

– Тебе счастливо! Ангела в путь! Спасайся о Господе!

Иришка подошла ко мне:

– Он куда, Лёша?

– В Рай земной, солнышко моё, на Афон!

– А мы что?

– «Не выходи из кельи вон, и будет в келье у тебя Афон»!

– Это как, Лёша?

– Я тебе сейчас всё объясню, радость моя!

Покровское.

Март, 2007 г.