Михаил Ахманов - Вторжение

• Название: Вторжение
• Автор: Михаил Ахманов
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-23083-9

Конец XXI века. Люди успешно осваивают Солнечную систему, их космический флот насчитывает десятки кораблей, вооружённых смертоносным оружием. Но весь человеческий арсенал оказывается бессильным перед единственным звездолётом Чужих… У бино фаата, пришедших из мрака, свой взгляд на будущее Земли — она должна стать их сырьевой базой и источником рабов, и их совершенно не волнует мнение аборигенов. Но ещё не всё потеряно — ведь среди прочих пленников на борту корабля пришельцев оказался лейтенант-коммандер Павел Литвин, который твёрдо усвоил древнее правило: «И один в поле воин»! Кроме того, у Литвина неожиданно появляются союзники…

---

Здесь они установили заряды, более мощный вариант Т-16, и ринулись прочь. Когда десантный шаттл поднял их на борт крейсера, горы дрогнули, из всех тоннелей и трещин выплеснулось пламя, и жаркие оранжевые языки принялись лизать деревья и кустарник. «Грифы» спустились пониже, сбросили фризеры, и в тропических джунглях забушевала метель. Огонь угас.

Через три часа Стиг Ольсен, умытый и снявший боевые доспехи, расположился у стойки бара сингапурской наземной базы ОКС. Пил душистый ямайский ром, заедал ананасом и дыней и пытался забыть про тёмные подземные проходы и блеск лазерных лучей, целивших, как мнилось, прямо ему в лоб. Таких, как он, желавших освободиться от лишних воспоминаний, здесь набралось человек шестьдесят; одни сидели тет-а-тет с бутылкой, другие, собравшись кружком, болтали или посматривали на экран ти-ви, где команда «Быков Техаса» дожимала римских «Гладиаторов».

— С благополучным возвращением, Стиг, — пророкотал чей-то голос за спиной Ольсена.

Он обернулся, опустил стакан, выдавил улыбку и пожал огромную пятерню Роя Банча. Этот тип, несмотря на внушительный рост и крепкое сложение, десантником не был, служил посыльным офицером при штабе базы, но, вероятнее всего, являлся глазом и ухом службы безопасности. Штаб он своим присутствием не баловал, исчезая то на день, то на неделю — видимо, носился туда-сюда с секретными поручениями. В десанте таких не любили, подозревая в них стукачей, и потому улыбка Ольсена была весьма холодной.

Банч плеснул себе виски из автомата-раздатчика.

— Слышал новости, Стиг?

— Какие ещё? — Ольсен покосился на ти-ви, где стадо «Быков» в алом ломилось сквозь строй золотых «Гладиаторов». — Про этот матч века, что ли? Да ссал я на них с высокой колокольни! Мать их по… и через колено… и в нижний контур по самые… и до пупа[22]!

— Разве это новость? — Банч неторопливо вытащил покетпьют[23] и ткнул ногтем мизинца в крохотную клавишу. С тихим шелестом развернулся плёночный экран, побежали заставки информационных сайтов, потом выплыли название «КосмоШпигель» в затейливой рамочке и чёткие строки текста, серебряные буквы на фоне космической тьмы. — Вот новость! Гости у нас, Стиг. Если доберутся до Земли, работы будет по самые брови. Ну, сам почитаешь? Или включить трансляцию?

Ольсен оглянулся, увидел, что за ними столпилось человек двадцать, и кивнул головой:

— Включи-ка звук, приятель. Видишь, ребятам тоже интересно.

Он отхлебнул из стакана и начал слушать. Новости в самом деле были поразительные.

Глава 6

Пространство между орбитами Юпитера и Марса

«Клетка, проклятая клетка», — думал Литвин, в десятый раз ощупывая перекрывавшую проход мембрану. Она слегка уступала нажатию ладоней, а если навалиться изо всей силы, то удавалось сделать шаг-другой, после чего швыряло назад, как камень из пращи. Материал походил на синтален, который применялся в музеях, зоопарках и вообще повсюду, где требовалась прозрачная, упругая и непроницаемая преграда. Но пробиться сквозь синталеновую плёнку, не повредив её, было нельзя, а эта мембрана людей пропускала — Литвин запомнил, как стражи с Рихардом прошли через неё. Стражи прошли, а он не мог… Выходит, был у этих троллей ключик! Взять бы в оборот кого-нибудь из них и основательно пощупать… Лучше даже не охранника, а эльфа, клювастого ублюдка… Этот, похоже, из начальников — значит, неограниченно разумный…

Он с тоской огляделся и начал бродить среди сбегавшихся стен. Один! Не прошло и двух суток, а Рихард уже в лучшем мире, и Эби неведомо где… Вспоминая о них, он ощущал душевную муку и горькое недоумение. Как-то не так представлялась встреча с братьями по разуму, тем более столь похожими на людей.

Ксенологические сценарии контакта, преподанные ему в период обучения, помогали мало — может быть, оттого, что в своей основе все они строились не на точных фактах, а на гипотезах фантастов. Этот вид литературы Литвин не слишком жаловал; гораздо больше его привлекали мемуары, биографии и исторические труды — словом, описания реальных судеб и событий. Что до сценариев, то они сводились к трём основным вариантам: контакт с существами инородными, вроде спрутов или муравьёв, где понимание затруднительно или невозможно, и контакты с дружественными либо враждебными гуманоидами. Бино фаата, казалось, вполне подходили к последнему случаю, однако Литвин боялся ошибиться. Смутное чувство, что внешность пришельцев может обмануть, ввести в заблуждение, не покидало его; он размышлял о множестве народов и племён Земли, физиологически единых, но удивительно разнообразных по психическому складу, культуре, обычаям и мировоззрению. Жизнь римлян подчинялась долгу, эллины были поборниками свободы, а в языке египтян в эпоху пирамид и слова такого не знали; у майя и ацтеков нормой являлись человеческие жертвы, на Соломоновых островах — каннибализм, в азиатских странах процветала полигамия, тогда как в Европе её считали развратом; японцы не ели мяса, немцам нравился кровавый фарш, буддисты верили в карму и бесконечную цепь перерождений, а христиане — в непорочное зачатие. Кроме того, везде и всегда имелся диапазон сексуальности, достаточно широкий, чтобы вместить и однополую любовь, и странную тягу к животным, и прочие, порой весьма экзотические привычки. Бесспорно, люди не были едины, если говорить о психике, и судить их действия вне контекста этических норм, принятых в том или ином сообществе, было бессмыслицей.

А бино фаата не относились к людям Земли, и творившееся в их головах и душах — тайна за семью печатями… Меряя шагами камеру, Литвин пытался подобраться к ней, взглянуть на события иначе, найти им какое-то оправдание. Возможно, гибель «Жаворонка» — несчастный случай: чужие, не зная, как действует оружие землян, лишь отразили силовым щитом атаку. Но, с другой стороны, никаких сожалений по поводу смерти ста тридцати человек высказано не было: то ли пришельцы с этим чувством незнакомы, то ли смерть для них — явление заурядное. Хотя самого Литвина они исцелили — выходит, для чего-то он им нужен…

Произошедшее с Коркораном тоже допускало ряд противоречивых толкований. Конечно, эксперимент над живым человеком — вещь жестокая, антигуманная, но в чём на самом деле его суть? Эксперимент, упомянутый компьютером, мог означать что угодно — от вивисекции и психической хирургии до безобидного медицинского обследования. Безобидного с точки зрения фаата, но для земных организмов фатального… Возможно, их тоже обмануло сходство? Но как-то не верилось, что столь высокоразвитые существа способны проявить беспечность — точнее, гибельное неразумие! Ведь на корабль вместе с людьми попала земная микроорганика, а собственный биоценоз чужих мог представлять смертельную угрозу для землян. Прежде всего это касалось пищи и питья, но никаких недомоганий Литвин не чувствовал; питьё утоляло жажду, пища насыщала. Значит, эта проблема была решена. Может быть, бино фаата выяснили, что её не существует вовсе? Или сделали ему какие-то прививки?

Он вспомнил о книге Ефремова, читанной в детстве, о светлом мире Великого Кольца, и горько усмехнулся. Похоже, братания цивилизаций в духе «Туманности Андромеды» не предвидится. Вы нас на гравитационный аркан, а мы вам в лоб из свомов… Малоприятная перспектива! Прямо скажем, разочаровывающая!

В приступе внезапной ярости Литвин ударил кулаком по мягкой стене.

Макнил! Где ты, Макнил? Что сделали с тобой?

* * *

Он поел — в этот раз что-то воздушное, сладковатое, похожее на зелёную пену. Жевать её было не нужно, она таяла на языке и сама собой проскальзывала в глотку. Закончив с трапезой, Литвин, за отсутствием других развлечений, решил поспать, но тут к нему заявились гости.

Целая делегация! Два мускулистых стража, за ними — старик с отвислыми губами и морщинистым лицом в ореоле зеленоватых прядей, невысокий щуплый мужчина с голым черепом и женщина, краше которой он не встречал: маленький яркий рот, серебряные глаза с тенями голубых зрачков, изящный носик, тёмная грива волос и фигурка танцовщицы. Литвин уставился на неё в изумлении; почему-то ему казалось, что среди пришельцев женщин нет. Эти трое были в обтягивавших блестящих одеждах и снова напомнили Литвину эльфов: один престарелый, другой молодой, а с ними прекрасная фея.

Они прошли сквозь мембрану, эльфы опустились на пол, а стражи замерли поодаль. Лица у всех казались неподвижными, нечеловечески спокойными — ни трепета век или губ, ни намёка на улыбку. На голом черепе мужчины поблёскивал хрустальный шарик, закреплённый у виска; у женщины такое же украшение пряталось в волосах.

Мужчина приложил ладонь к груди.

— Йегг, тхо, огранич’но разумный, пом’щник Айве. — Его рука почтительным жестом протянулась к старику, затем он прикоснулся к руке женщины: — Йо, ещё пом’щник, ещё огранич’но разумный.