Иоанн Златоуст - Творения, том 2, книга 1

• Название: Творения, том 2, книга 1
• Автор: Иоанн Златоуст
• Жанр: Классика

---

Итак, не будем скорбеть, возлюбленные, из-за страха от начальников, но еще поблагодарим Бога за то, что он пробудил нас от беспечности и сделал более рачительными. Скажи мне, что вредного произошло от этого опасения и беспокойства? То ли, что мы сделались более степенными и скромными, более рачительными и внимательными? Что не видим ни одного пьяного и поющего любострастные песни, а напротив совершаются у нас непрестанные молебствия, и плач, и молитвы? Что отовсюду изгнан неумеренный смех, сквернословие и всякая вольность, и – весь город наш уподобляется теперь скромной и благородной жене? Из-за этого ли ты скорбишь, скажи мне? Нет; из-за этого надобно радоваться и благодарить Бога, что Он немногодневным страхом вывел нас из такой беспечности. Это правда, говоришь ты; если бы только страхом и оканчивалась беда наша, в таком случае мы уже довольно получили пользы; но вот мы боимся, чтобы зло не простерлось далее, и нам всем не впасть бы в крайнюю опасность. Не бойтесь; утешает вас Павел, говоря: "верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести" (1 Кор. 10:13); "ибо Сам сказал: не оставлю тебя и не покину тебя" (Евр. 13:5). Если бы Он захотел наказать на деле и на самом опыте, то не предал бы нас страху на столько дней. Когда Он не хочет наказать, тогда устрашает, потому что, если уже намерен Он наказать, то не к чему страх, не к чему угроза. Но вот мы вытерпели такую жизнь, которая хуже тысячи смертей: в продолжение стольких дней страшимся и трепещем, пугаемся самых теней, несем наказание Каиново, и среди сна вскакиваем от непрестанного беспокойства; так что, если мы и прогневали Бога, то уже умилостивили Его, вытерпев такое мучение. Пусть наше наказание и не соответствует еще грехам нашим, но его довольно для человеколюбия Божия.

2. Впрочем, не по этому одному, но и по многим другим причинам мы должны ободриться. Бог дал уже нам не мало залогов доброй надежды. И, во-первых, то, что отправившиеся отсюда с горестной вестью, полетев как бы на крыльях и думая скоро поспеть в столицу, находятся еще на половине пути: столько встретилось им затруднений и препятствий, что, оставив коней, они едут теперь в повозках, – отчего, по необходимости, прибудут туда позже. Как Бог подвигнул отсюда святителя и общего отца нашего и побудил его отправиться и взять на себя это ходатайство; так Он же задержал и тех на половине пути, дабы они, опередив, не раздули огня, и, раздражив слух царя, не поставили учителя в невозможность поправить дело. А что такая остановка случилась не без соизволения Божьего, это видно из следующего. Люди, которые всю жизнь провели в таких путешествиях, и только то и делали, что постоянно ездили на конях, теперь, разбившись от самой верховой езды, принуждены остановиться; и случилось ныне противное тому, что было с Ионой. Того (Бог) заставил идти, когда он не хотел; а этим (гонцам) воспрепятствовал идти, когда они хотели. Новое и чудное дело! Тот не хотел проповедать о разрушении (Ниневии) – и Бог заставил его против воли; эти с великой скоростью спешат возвестить о низвержении (статуй) – и Он остановил их, также против их воли. Что это значит? То, что здесь поспешность причинила бы вред, а там пользу. Поэтому Бог и того понудил через кита, и этих остановил через коней. Видишь ли премудрость Божью? И тот и эти встретили препятствие в том самом, через что надеялись достигнуть желаемого. Иона надеялся на корабле уклониться – и корабль сделался для него цепью; (гонцы) надеялись на конях скорее достигнуть до царя – и кони оказались помехой; но лучше сказать, воспрепятствовали им не кони, как и (Ионе) не корабль, а Промысел Божий, все устраивающий по Своей премудрости. И смотри, какое попечение: и устрашил, и утешил! Попустив посланным отправиться к царю с вестью обо всем случившемся, в тот самый день, когда учинены были все те преступные дерзости, Он этой скоростью их отъезда всех устрашил; когда же они отправились и два-три дня провели в пути, и мы уже считали бесполезным отъезд нашего святителя, думая, что он опоздает, тогда Бог рассеял наш страх и утешил нас, задержав посланных, как сказал я, на половине пути, и устроив так, что приехавшие к нам оттуда той же дорогой рассказали всем нам о случившихся с теми (гонцами) неприятностях, дабы мы сколько-нибудь отдохнули и сложили с себя часть беспокойства, что и случилось. Услышав об этом, мы воздали поклонение виновнику сего – Богу, Который и ныне благопопечительнее всякого отца устроил все наши обстоятельства, какой-то невидимой силой задержав этих недобрых вестников, и как бы говоря им: что спешите? Зачем торопитесь погубить такой город? Не добрые вести несете вы к царю: стойте же здесь, пока дам я возможность служителю Моему, как опытнейшему врачу, поспешить и упредить ваше прибытие. Если же оказано такое о нас попечение в самом начале раны от преступления, тем большее получим мы успокоение после обращения, после раскаяния, после такого страха, после слез и молитв. Иона с целью был понуждаем, – именно, чтобы привести (ниневитян) к покаянию; но вы уже показали раскаяние и великую перемену: поэтому и нужно теперь утешение, а не угрожающая весть. Вот для чего Бог и подвиг отсюда (нашего) общего отца, хотя и много было препятствий. Если бы Он не заботился о нашем спасении, то не побудил бы его, напротив еще остановил бы, когда он хотел отправиться.

3. Хочу сказать еще и о третьем обстоятельстве, которое может возбудить в вас бодрость, именно о настоящем празднике, который уважают почти все и неверные, – которому и сам боголюбивый царь оказал такое уважение и почтение, что в этом превзошел он всех бывших до него благочестивых самодержцев. В эти дни он, изданным в честь праздника указом, освободил почти всех заключенных в темнице; и этот-то указ святитель наш, пришедши прочтет перед царем, напомнит ему о собственных его законах, и скажет к нему: будь сам для себя увещателем и вспомни о собственных делах; пример человеколюбия у тебя дома. Ты не хотел произвести и праведной казни: решишься ли совершить неправедную? Уличенных и осужденных ты из уважения к празднику, освободил: невинных ли и ничего не сделавших злого осудишь, – скажи мне, – и притом в самый праздник? Нет, государь! В этом указе, обращаясь ко всем городам, ты говорил: о, если бы мог я воскресить и мертвых! Вот мы нуждаемся в этом человеколюбии, нуждаемся в этих словах. Для царей не столько славно победить врагов, сколько преодолеть ярость и гнев. Там успех в деле зависит от оружия и воинов: здесь торжество принадлежит тебе одному и никто не разделит с тобой славы любомудрия. Ты одержал победу в войне с варварами: победи же и гнев царский; пусть знают все неверные, что страх Христов может обуздать всякую власть! Прославь своего Господа, простив согрешения со-рабам, дабы и Он еще более прославил тебя, дабы в день суда, вспомнив об этом человеколюбии твоем, воззрел на тебя кротким и милостивым оком. Так и больше того скажет он, и, конечно, избавит нас от (царского) гнева. Впрочем, настоящий пост служит нам величайшим споборником не только к умилостивлению царя, но и к мужественному перенесению случившегося с нами. Это время доставляет нам не малое утешение: уже то самое, что каждый день собираемся здесь, наслаждаемся слушанием Божественного Писания, видим друг друга, вместе скорбим, молимся, получаем благословение, и таким образом отходим домой, – это одно отнимает у нас большую половину скорби. Итак, не упадем духом и не погубим себя унынием, но будем ожидать лучшего и со вниманием послушаем, что будет говорено. И сегодня хочу я побеседовать опять о презрении смерти. Вчера [1] говорил я вам, что мы боимся смерти не потому, что она страшна, но потому, что нас не воспламенила любовь к царствию и не объял страх геенны, а сверх того и потому, что не имеем доброй совести. Хотите, скажу и четвертую причину этой неуместной боязни, – причину не менее важную, и еще более верную, нежели предыдущие. Мы не ведем строгой жизни, какая прилична христианам, но полюбили эту изнеженную, роскошную и беспечную жизнь; отчего конечно, и привязаны к настоящему.

Но если бы мы проводили жизнь в посте, и всенощных бдениях, и воздержании, обсекая беспорядочные свои пожелания, отвергая удовольствия, пребывая в подвигах добродетели, по слову Павла: "умерщвляю тело и порабощаю" (1 Кор. 9:27), "попечения о плоти не превращайте в похоти" (Римл. 13:14), идя тесным и скорбным путем; тогда бы мы тотчас возжелали будущих благ и спешили освободиться от настоящих трудов. И дабы увериться тебе, что не ложно слово наше, взойди на вершины гор и посмотри на тамошних иноков, одетых во власяницу, носящих вериги, изнуренных постом, заключившихся во мраке, – и увидишь, что все они желают смерти и называют ее успокоением. Как боец спешит уйти с ристалища, чтобы избавиться от ран, и борец желает окончания зрелища, чтобы освободиться от трудов; так и ведущий добродетельную, строгую и суровую жизнь желает смерти, чтобы и освободиться от настоящих трудов, и беспрепятственно получить уготованные венцы, приплыв в тихую пристань и переселившись туда, где уже не нужно опасаться кораблекрушения. Поэтому Бог и устроил жизнь нашу трудной и тяжкой, чтобы мы, будучи теснимы здешними скорбями, возжелали будущих благ. Если и теперь, когда со всех сторон окружает нас столько огорчений, опасностей, страхов и забот, так привязаны мы к настоящей жизни; то возжелали ли бы мы будущих благ, когда бы ничего такого не было, но вся наша жизнь была бы беспечна и безбедна.